Если бы не эта лажа с… бля… как это назвать без дурацкого слова «любовь»? Потому что любить можно и по-братски, и даже платонически… А можно так, что от единственного прикосновения током по телу разливается желание и от взгляда бурлит кровь внутри. И среди всех прочих обычных даже спустя столько времени врозь она одна остается той единственной, которую хочется целовать, обнимать, гладить и ласкать так, чтобы понравилось ей, а не ему. Доставлять удовольствие в первую очередь ей, а уж потом себе. Сделать счастливой ее… когда твоя возможность быть счастливым при этом камнем летит в темную бездонную пропасть.

Если это тоже «любовь» — то ни хрена она не прекрасна… Особенно если ты уже на дне этой самой пропасти-отчаяния, а тебя рвет на части между желанием послать всех и все нахер, чтобы умчаться в город Смерти, и необходимостью включить мозги, чтобы сделать решительный шаг во взрослую жизнь, а еще чтобы сдержать данное Линг обещание быть рядом.

Твою ж мать!

Соул пролистнул оставшиеся страницы контракта, не читая, затем открыл на последней и поставил свою размашистую подпись над длинной чертой, почему-то подумав про кардиограмму. Угловатые загогулины букв прыгали сердечным ритмом, пока не обрывались в мертвую горизонтальную линию…

Твою ж мать!

Он ткнулся лбом в бумаги и закрыл глаза. Руки по привычке полезли в карманы, сжались там в кулаки и замерли…

Замерли бы, если бы в костяшки пальцев вдруг не уперлось что-то твердое. Соул двинул пальцами, вытянул руку и с удивлением уставился на свои можжевеловые четки в ладони. Только разве?.. Разве они не должны быть у Спирита? Он ведь отдал их папаше Маки в первый день визита того на Тибет. Так как же они… почему же они… что они делают у него в кармане брюк? Когда Спирит отдал их Соулу? На вечеринке в его честь? Но ведь они не разговаривали в тот вечер, разве что взглядами пересекались, да и то — не слишком дружелюбными.

В следующее мгновение Соул вскочил со стула так резко, что тот с грохотом упал. Господин Шумин вздрогнул от неожиданности и недоуменно уставился на опрометью помчавшегося к выходу молодого человека.

— Ты куда?

— Мне нужно в город Смерти!

— А контракт?

— Подписал.

— Соул! Что все это значит?

Объяснять было некогда. Потом. Времени и так почти не оставалось. И то, что Соул успел, можно было считать чудом.

Собранный наспех рюкзак с размаха втиснулся в отсек для ручной клади рядом с аккуратной черной сумкой.

— Соул?! — Кид удивленно вылупился на плюхнувшегося в соседнее кресло приятеля. — Что случилось? И как ты смог попасть на самолет?

— Статус Косы Смерти творит чудеса, даже если у тебя ноль на банковском счету и нет денег на билет, — пробурчал в ответ Соул, воюя с ремнем безопасности.

Он краем глаза увидел, как на лице Кида расползается радостная улыбка:

— Я рад, что ты все-таки решил…

— Твою ж мать, Кид, — грубо погасил Соул его оптимистичный настрой. — Замолчи и выслушай. Линг права. Чованг жив. И он как-то связан со Спиритом или Джоан.

Уголки губ Шинигами-младшего резко упали вниз, он вцепился рукой в подлокотник, а взглядом в Соула:

— Почему ты так решил?

— Потому что видел этого шамана вечером накануне отлета рядом с ними. — Даже сейчас воспоминания о том моменте, когда он стоял около двери Спирита, вызывали в Соуле стойкое желание то ли блевануть от отвращения, то ли врезать папаше. — Чованг что-то сделал со мной, чтобы я забыл про увиденное.

Кид, чертыхаясь, полез в карман за смартфоном:

— Нужно предупредить остальных. Они успеют что-нибудь предпринять, пока мы в пути.

Соул выхватил телефон из руки друга только после пары гудков. Хорошо что Мака не успела ответить на вызов. Он быстро нажал отбой и решительно замотал головой:

— Мака не должна лезть во все это. Даже если Джоан окажется чиста.

— Почему?

— Потому что Джоан Кеплер дерьмовое оружие. А у твоего Амура дерьмовый вкус.

— Амур? Какой еще Амур?.. Да не влюблен я в нее! Просто… — Кид вдруг замолчал и подозрительно-пытливо уставился на приятеля. В полосатой голове определенно созрел какой-то вопрос, но он никак не мог решиться его озвучить. Наконец спросил вкрадчиво спокойно: — Соул, что ты видел?

Они оба в замешательстве посмотрели друг на друга. В возникшей неловкой паузе отчетливо послышался гул снаружи: турбины ожили, самолет готовился к взлету. Соул размышлял, насколько правильным решением было бы впутать во все эту херню еще и Кида. И дело тут вовсе не в доверии — просто ему и без того забот хватает. Приятель, судя по его задумчивому взгляду, даже сейчас решал в голове какой-то гиперважный для него вопрос: что-то между поиском ответа на главный вопрос Вселенной и размышлением, правильно ли он загнул концы туалетной бумаги перед отъездом.

Бля! Че все так сложно-то?

Как тут расскажешь, что видел? Соул выругался под нос и уставился в иллюминатор:

— Видел достаточно, чтобы Джоан шла нахер.

Комментарий к Глава 49. Контракт

* «Летающий Тибет» — серия картин современного китайского художника по имени Ван Игуан (Wang Yi Guang). На большинстве картин этой серии тибетские девушки, которые художнику напоминали богинь, бегут наперегонки с яками.

** Гурхар-як — божество, в котором пребывает летающий дух Фейтан. По тибетским поверьям после того, как як научит девушку летать и передаст ей знания, она становится шаманкой в своей деревне.

========== Глава 50. Тет-а-тет ==========

Город Смерти, четверг, 5:37 p.m.

Разложенная на журнальном столике карта Канады покрылась красными крестиками-метками так, будто болела корью, а карандаш то и дело переходил из рук Джоан к Джо, потом обратно, потом снова к Джо. И все это в сопровождении хохота и горячих споров относительно главных достопримечательностей страны кленового листа.

— Что ты забыл в этом Вуд-Баффало*, Джо? — уставилась на очередной крестик на карте Джоан.

— Там популяция в двадцать пять тысяч бизонов. Бизонов! Ты что, не хочешь увидеть бизонов?

— Мы только что вернулись от лохматых вонючих яков. Яки, бизоны — какая разница? Четыре ноги, шерсть и рога… Зачеркивай своих бизонов.

— Ну уж нет! — запротестовал Джо. — Это ты свое монреальское кладбище** зачеркивай давай. Тоже мне большая достопримечательность! Кресты с надгробиями смотреть, пф!

— Мака! — позвала Джоан подругу. — Кладбище или бизоны? Ты наш гость, тебе и выбирать.

— Мне все равно, — растерянно пожала плечами Мака, поняв, что последние минут десять вообще не участвовала в разговоре, а блуждала где-то глубоко в мыслях.

Джоан покачала головой и поставила жирную красную точку в углу карты:

— Так. Брейк. — Подруга поднялась с дивана и потянулась. — Мака, вскипяти чайник, а я сгоняю до магазина за вкусняшками.

Момент, который повелительница старалась оттянуть на неопределенный срок, все-таки наступил. Они с Джо остались наедине.

Кухню Мака любила всегда. Витала в ней вместе с запахами специй и еды какая-то особая магия уюта и «домашности». Именно на кухне они с Соулом чаще всего мирились после разгромных ссор, именно здесь велись задушевные беседы обо всем подряд — не существенном, но насущном. И именно за кухонным столом вместе с Кеплерами Мака училась чувствовать жизнь заново после исчезновения Соула Итера.

Как же теперь все изменилось, казалось неправильным и тяготило.

Джо сидел на своем излюбленном месте и лениво передвигал кружки перед собой в ожидании, пока Мака заварит чай. Привычно-обычный Джо: аккуратная стрижка ежик, аккуратно выглядывающий ворот футболки из-под расстегнутой рубашки, аккуратно подстриженные ногти и даже взгляд из-под не по-мужски пушистых ресниц аккуратно мягкий, спокойный.

— Разговаривал сегодня с отцом, — ровный голос с легким канадским акцентом почему-то тоже показался бы Маке сегодня аккуратным, если бы к нему можно было применить такую характеристику. — Он сказал, что даст свою лодку и спиннинги. Так что можно будет порыбачить на озерах.