Мака закусила губу.

Глупо отрицать очевидное. Будь ее оружием Соул, она бы относилась к выпускному по-другому. Но Соул далеко, поэтому какая, к черту, разница что на ней будет надето… Хотя ему бы понравилось выбранное платье: темно-зеленое, почти черное… почти такое же, как было в его сне. И, наверное, агатовый браслет бы неплохо смотрелся на запястье…

Только вот…

Соул остался на Тибете. Браслет остался на Тибете. И часть души Маки, видимо, осталась там же… с ее решимостью оборвать все раз и навсегда. Забыть. Забить. Выкинуть прочь из головы.

Как же легко принимать решения, когда злость и обида берут бразды правления разумом. Теперь, спустя каких-то три дня, они бесследно испарились под палящим солнцем Невады, зато щемящее чувство одиночества никак не хотело отпускать Маку. А еще смятение. Она все время думала о Соуле; хотела того или нет, но каждую свободную минуту мыслями возвращалась к их последнему разговору.

«Я не знаю. Не знаю, как будет правильней и лучше для всех… Все сложнее, чем тебе, наверное, кажется»…

Вот и Мака теперь не знала, как будет лучше для всех… Ведь ожидания всех: Джоан, Джо, папы и, наверное, даже Линг — шли вразрез с ее собственными сокровенными желаниями. Как же паршиво было осознавать, что твое личное счастье возможно только через страдания других.

Ответа же, как обойти этот подлый закон жизни, повелительница не знала, и Соул, кажется, тоже.

«Всех злодеев победили, а потом остальное само собой рассосалось»…

Черт!

А точно ли все злодеи мертвы? Она вдруг снова ощутила покалывание на затылке и резко обернулась, чтобы застать-таки невидимого наблюдателя врасплох. По лестнице мельтешили ученики Академии, будто муравьи у муравейника-Шибусена. Да разве среди этих примелькавшихся лиц и пышущих энергией душ можно определить чужака?

— Мака! — позвала Джоан из-за спины. — Ты чего?

Ощущение колющего взгляда шло сверху. Мака задрала голову, закрыла глаза и попыталась дотянуться до души, которая могла бы показаться ей подозрительной, и действительно нашла. Слабая. И… Пустая. Дыхание души имеет множество характеристик, которые и делают душу человека индивидуальной. У этой же, неведомой, не было ни формы, ни цвета, ни импульса мерцания. Словно пустая оболочка… Или саркофаг, скрывший в своих недрах нечто пугающее.

— Мака? — снова нетерпеливо позвала Джоан. — Что случилось?

Балкон со смотровой площадкой на город. Чужак, кем бы он ни был, сейчас находился там.

Повелительница обернулась на удивленных подруг, которые ждали ее несколькими ступенями ниже.

— Идите без меня. Я тетрадь в аудитории оставила, — быстро бросила она и двинулась обратно вверх по лестнице.

— Я тебя подожду, — предложила Джоан.

— Нет. Жарко. Дома увидимся.

Внутри Академии как всегда было прохладно — толстые каменные стены не под силу было прогреть даже сумасшедшему летнему солнцу. Мака спешила: по шумным и полупустым коридорам, через полумрак лестничных пролетов и лабиринт переходов, вдоль светильников под старину и стрельчатых окон под готику.

Спешила, но все равно не успела. И ступая на балкон, уже наперед знала, с кем сейчас там встретится.

Штейн и Спирит самозабвенно дымили, разглядывая город внизу. Они почти синхронно обернулись на шум шагов и при виде вышедшей из-за угла Маки так же согласованно затушили свои сигареты о перила — словно школьники, которых преподаватель только что застукал за постыдным делом потакания своим вредным привычкам. На территории Шибусена курить категорически запрещалось, хотя эти двое то и дело нарушали запрет где ни попадя. И об этом, кажется, тоже знали практически все. Но кто же из учеников Академии настолько безумен, чтобы жаловаться на Косу Смерти и чокнутого препода, который глазом не моргнет — препарирует.

— Мака? — заговорил первым папа и как всегда приветливо улыбнулся дочери. — Какими судьбами?

Чуждое дыхание души исчезло. На балконе больше никого не было, кроме двоих учителей и повелительницы демонического оружия.

— Привет, папа, — кисло ответила Мака и следом кивнула профессору Штейну: — Здравствуйте, профессор.

Если бы в этом была замешана ведьма, которая использовала сейчас защиту души, то Франкен Штейн точно бы что-то почуял. Однако выглядел он спокойным и расслабленным:

— С возвращением, — приветливо поднял руку Штейн, поспешно смахнув перед этим окурок вниз якобы невзначай. — Ты кого-то из нас искала?

— Нет… — начала было Мака, но тут же замолчала в замешательстве. Стоит ли рассказывать о своих ощущениях этим двоим или пока промолчать? При папе, решила она, лучше ничего не говорить, а то задушит еще своей заботой и воркованием над переутомившейся от миссии и учебы дочуркой. Девушка отрицательно мотнула головой и, мазнув по папе недовольным взглядом, обратилась к Штейну, выпалив первое, что пришло на ум: — То есть да. Искала. Профессор, хотела с вами поговорить насчет дополнительных тренировок для нас с Джоан.

Она заметила, как Спирит одобрительно кивнул:

— Думаю, в Канаде у вас будет отличная возможность хорошенько потренироваться, — сказал папа, и Мака удивленно на него посмотрела.

Вообще, странно было, что он с таким спокойствием отпускал дочь на целый месяц так далеко от Шибусена. Да, с напарницей и не на задание, но ведь там еще будет Джо. Неужели альтернатива с Соулом Итером ему настолько претила, что он готов был смириться с Джо Кеплером в качестве более-менее подходящей партии для собственной дочери? Или наконец-то пришло время, когда папа все-таки осознал, что ей не двенадцать лет, и решил не лезть со своим опытом насчет «всем им только одного надо»? Поймав задумчивый взгляд Маки, Спирит оживился и поспешил к выходу:

— Ладно, не буду вам мешать. — Перед тем, как окончательно уйти с балкона, он развернулся и проворковал: — Мака, ты же станцуешь послезавтра с папой на выпускном?

Опять выпускной! И этот туда же!

— Будто у меня есть выбор… — буркнула она и повернулась к Штейну.

Профессор с ленцой прислонился спиной к перилам и задрал голову кверху, разглядывая что-то этажом выше. Видимо, предстоящий разговор ему был мало интересен. Зато честно, без лишней наигранной вежливости.

— Так что ты хотела узнать насчет тренировок? — спросил он.

— Я… у нас с Джоан возникли проблемы… — Мака запнулась на половине предложения, а потом уверенно отчеканила: — Но знаете, профессор, я и сама смогу с этим справиться.

Штейн опустил-таки на нее взгляд и задумчиво почесал макушку:

— Уверена? — Скорее всего догадался, что она в замешательстве, но истолковал причину неверно. — Мака, если хочешь попросить помощи или совета у старших, то в этом нет ничего постыдного.

Повелительница сделала несколько шагов вперед, чтобы оказаться ближе. Теперь можно было понизить голос и не опасаться, что кто-нибудь случайно или неслучайно может подслушать дальнейший разговор. Не то чтобы она к нему готовилась или размышляла об этом, но профессор Штейн, пожалуй, был единственным человеком, с кем бы ей хотелось вообще такое обсуждать, а раз уж подвернулся случай:

— Профессор, скажите… Когда мама сделала из папы Косу Смерти, то сколько времени прошло прежде, чем они смогли снова работать вместе? — издалека начала она.

Столь резкая смена темы удивила Штейна:

— Хм… — задумчиво крутанул он винт в голове. — Твоей маме какое-то время было после этого не до работы, потому что у нее появились другие заботы. Она как раз узнала, что беременна. — Он вдруг улыбнулся и, сцепив руки в замок за спиной, с любопытством взглянул на Маку. Теперь его глаза за стеклами очков сияли заинтересованностью. — Занятно. Значит, у вас с Соулом так и не получается резонанс, но ты… но вы хотите снова работать вместе?

То ли дело было в отличной логике, то ли в том, что они так давно знакомы, но его внезапный переход с мамы на Соула попал точно в цель. Мака даже растерялась, насколько быстро Франкен Штейн уловил суть.

— Нет. — Вместе им вряд ли удастся когда-нибудь работать, но в остальном верно. — Не совсем. Резонанс душ у нас не получился, а потом, когда Соул уже стал Косой Смерти, я попыталась взять оружие будучи не в резонансе, но даже этого теперь не смогла. Рукоять косы обжигает руку.