— Если бы у тебя было две головы, одну точно стоило бы оторвать за такие выкрутасы, — пробормотал Соул беззлобно, легко дернув Линг за торчащие из косы концы бирюзовых тесемок. Конечно, он уже не злился.

— Я больше не буду! И за кровать прости, и за кафе, и за то, что без тебя уехала сюда… Больше такого не повторится, честно-честно!.. Вела себя как дура!

Линг продолжала сыпать обещаниями впредь хорошо себя вести вперемешку с рассказом, как добралась вчера с местным ламой на машине в деревню. Соул слушал уже вполуха и впервые посмотрел на Маку. Поймав его взгляд, она сразу отвернулась, но он все равно заметил усмешку в свой адрес. Опять, наверное, уже напридумывала всякую чушь насчет их с Линг степени близости и дозволенности. Да, Линг позволяла себе гораздо больше, чем когда-то Мака. Ей ничего не стоило взять за руку, валяться рядом с Соулом на кровати или с детской непосредственностью переодеваться, просто повернувшись спиной. Но бля… Это совершенно ничего не значило. Для него. С Макой, веди она себя в пятнадцать лет подобным образом, Соул бы точно замучился от соблазнов и испоганил бы им обоим жизнь гораздо раньше…

Бом. Раскатом грома по ушам: оглушающе и протяжно. Соулу даже показалось, что земля под ним содрогнулась от звука шаманского барабана, хотя скорее всего, это он сам пошатнулся от неожиданности.

Бом. Бом. Мир перед глазами потек зеленой и синей акварелью, закрутился в водовороте двух красок. Небо с травой смешались, вторглись в пространство друг друга, словно желая захватить как можно больше для своего цвета, вырисовывая безумные узоры вне реальности.

Бом. Бом. Бом. Сандал и можжевельник горечью осели на корне языка и горле.

Соул ощутил, как выпадает из бытия и не может ничего с этим поделать. Мир вокруг ускользнул призрачной тенью, а все органы чувств подвели и реальность заменили иллюзией.

Сознание блекло. Молодой человек еще помнил о двух повелительницах рядом, но знал, что это ненадолго — скоро он нырнет в забытье и тогда может случиться что-то страшное, как это было тогда: на крыше с драконом, когда он ранил Маку. И Соул вдруг испугался. Из последних сил оттолкнул от себя Линг, уже не видя, не ощущая ее присутствия, просто еще помнил, как только что обнимал ее.

— Соул? Что с тобой? — пробился сквозь туман беспамятства и громовые удары барабана голос Маки.

«Лети от них, мотылек. Не медли, пока не случилось непоправимое. — Голос старухи казался шорохом ветра в траве, тихим и шелестящим, но в то же время каким-то образом перекрывал громогласный шаманский барабан. — Я укажу путь, доверься мне».

И он доверился. Прекратил сопротивляться. Если это убережет Маку и Линг — пусть будет так.

Соул почувствовал себя марионеткой. Почти физически ощутил тонкие липкие нити, обвившие конечности, да что там — каждый мускул его тела. Ловкий кукловод смог бы управиться с десятком нитей, у него же их были сотни: даже сердце выстукивало ритм лишь благодаря нитям, даже легкие раздувались и опадали только потому, что за них тоже дергали.

Искусный марионеточник — ведьма — усадила его на мотоцикл и погнала прочь от деревни.

«Пришло время избавить тебя от Цати. Добудь мне сердце проклявшего тебя. Он близко. Я помогу убить», — раздался шелест старушечьего голоса сквозь завывание ветра в ушах и барабанную дробь.

========== Глава 30. Повелитель бабочек ==========

Окрестности деревни Ака-Кьи, четверг, 4:56 p.m.

Желудок в который раз заунывным урчанием напомнил о том, что Спирит с утра так мучился с похмелья, что даже запах еды вызывал отвращение, поэтому Коса Смерти отправился провожать Джоан и Кида до ближайшей деревни без крошки во рту. Теперь он об этом, конечно, сожалел. Кид наверняка тоже, потому что каждый раз, услышав булькающие звуки из недр живота Спирита, косился в его сторону опасливым взглядом золотых ячьих глаз и что-то недовольно похрюкивал себе под нос. Возможно, задавался вопросом: будет ли считаться каннибализмом, если Спирит-дракон сожрет Кида-яка. Джоан понуро ехала верхом на яке, и колокольчики на золотой узде животного (да простит Кид такое слово по отношению к себе) заунывно дзынькали при каждом шаге. Такими же колокольчиками в душе дзынькало сердце Спирита каждый раз, когда он думал, что вскоре ему придется расстаться с Джоан. Хотелось выть от безысходности, от сжимавшей сердце тоски и предстоящей разлуки. Как? Как он сможет прожить без нее теперь? Разве что снова напиться — пожалуй, единственный выход, чтобы заглушить бурлящее лавой чувство страсти и вожделения.

Став драконом, Спирит вместе с памятью и знаниями всех живущих до него хранителей врат в Шамбалу еще и заполучил древние инстинкты поколений драконов, которые в его случае обернулись проклятием. И эти гадские инстинкты кричали, рвали его на части, раздирали плоть от жгучего желания сделать Джоан своей. Стоило лишь взглянуть на нее, ощутить тепло или аромат кожи — все внутри Косы Смерти сжималось от желания… Он еще никогда, ни разу в жизни не желал ни одну женщину так страстно и ни разу в жизни ему не было так мучительно за это стыдно. Даже когда изменял жене.

Передвигаться по узкой горной тропе от Драконьего озера было не очень удобно, особенно с грузным яком, поэтому шли медленно, и время тянулось бесконечно долго. Однако все когда-нибудь заканчивается. Вильнувшая за скальный выступ дорожка вдруг пропала в высокой луговой траве, а скалы остались за спиной. Вдалеке на склоне хаотично выросли домишки деревни Ака-Кьи, внизу узкая лента реки разре́зала долину причудливыми извивами надвое, а широкий луг-пастбище перед троицей заволновался еще сильнее: яки и козы почувствовали дракона и обезумели от страха. Пастух на лошади добросовестно пытался собрать стадо. Безуспешно.

Спирит с тяжелым сердцем повернулся к Джоан, чтобы сказать, что дальше он не пойдет — нельзя оставлять ворота в Шамбалу без присмотра надолго, но вместо прощания удивленно воскликнул:

— Итер, а ты с какого тут оказался?!

Соул Итер сидел, привалившись спиной к огромному покатому валуну, и неторопливо жевал травинку, которую тут же выплюнул. Несколько блекло-пестрых мотыльков кружились над его головой в непринужденном полете, словно перепутали белую макушку с огромной ромашкой.

— Тебя жду, — сказал он хрипловатым, не своим, голосом и резко поднялся.

По спине мужчины пробежал неприятный холодок то ли от кривой неестественной ухмылки, то ли от непривычных, почти черных и пустых глаз бывшего оружия Маки. Вся напряженная прямая осанка Соула, свисающие плетьми руки и даже прилипшие к уголкам рта волосы кричали, что Итер опять не в себе.

Джоан и Кид тоже почувствовали что-то неладное. Девушка спрыгнула с яка и сделала пару шагов вперед, чтобы встать рядом со Спиритом, но вдруг вскрикнула и повалилась в траву на колени. Попыталась подняться, однако ей это почему-то никак не удавалось. Коса Смерти бросился на выручку.

— Меня трава держит… — удивленно захлопала ресницами Джоан, пытаясь разорвать стебли на запястьях. — Ноги оплела и руки. Помогите, мистер Албарн.

Спирит попытался помочь, но гибкие побеги злаковых крепко впивались в кожу травяными браслетами и никак не хотели отпускать пленницу. А потом поползли вокруг ног и рук Косы Смерти тонкими нитями-змеями, сковывая и его самого. Кид рядом надрывно хрюкнул и затоптался на месте, однако его мохнатые ноги тоже оказались в травяном плену. Колокольчики на узде устроили настоящий перезвон — так отчаянно як дергался вперед-назад и из стороны в сторону.

— Прекрати, поганый як! — вдруг зашипел Соул и закрыл уши руками. — Это больно. Будь ты проклят! — выплюнул он с ненавистью, а потом зашевелил губами. Слов слышно не было, лишь неясный шелест слетал с губ, и все новые и новые стебли травы склонялись, чтобы оплести конечности растерянной троицы.

— Ты?! Итер, это ты сделал с травой? — удивился Спирит. — Как ты это смог?

— Тебе не понять, — сквозь сжатые зубы процедил молодой человек, скривив лицо от боли.

Дальше разговаривать, по мнению Косы Смерти, было бессмысленно. Нужно было действовать. Обе руки превратились в лезвия, рассеченная трава посыпалась вниз, а мужчина поднялся и попытался сделать шаг вперед, однако травяные веревки вокруг ног крепко держали его на одном месте.