Девушка прислушалась к ровному сопению за спиной — Соул спал. Еще бы. Ее напарник никогда не был любителем вставать ни свет ни заря. Она попыталась бесшумно отодвинуться, чтобы осторожно выскользнуть из постели.

— Не уходи, — раздался хриплый от сна голос почти у самого ее уха, а в следующую секунду рука Соула по-хозяйски нагло полезла своей повелительнице под футболку.

Голова Маки сейчас была переполнена мыслями, но вопрос о границах дозволенного тут же потеснил все остальные и вылез на первое место. Потому что при дневном свете девушка вдруг поняла, что готова провалиться от смущения под землю от того, что ладонь оружия так уверенно добралась до ее груди и, чуть сжав ее, успокоилась, будто так и должно быть.

— По-моему, ты наглеешь, Соул Итер, — Мака снова попыталась выбраться, но кончилось тем, что Соул просто закинул на нее ногу и прижался еще теснее. Наличие на нем пижамных штанов спасло ее от мучительной смерти от смущения.

— Ночью ты не возражала, — в сонном голосе слышалась довольная усмешка. Прямо классика книжных сердцеедов — вот она, очередная жертва сдалась и пала не к ногам победителя, но в его постель. Соул, видимо, решил укрепить свои позиции, напомнив шепотом на ушко: — Когда трогал тебя не только руками… и не только здесь. Может, еще раз, м?

Надо же, а в полчетвертого утра он не спрашивал, когда разбудил ее неторопливыми настойчивыми поцелуями, и «снова хочу» — оказались в итоге единственными двумя словами, которые Мака услышала в последующие полчаса, пока оба утомленно-удовлетворенные не растянулись на изрядно помятой простыни чуть ли не поперек кровати — без одежды, без одеяла и без стыда. Зато сейчас вспоминать было отчего-то стыдно, и все произошедшее казалось каким-то нереальным сном, потому что так хорошо наяву не бывает. Потому что приличные и воспитанные девушки так себя не ведут. Но, черт, Соулу невозможно было отказать ни в первый раз — по-суматошному быстрый, голодный и восторженно-сладкий с примесью легкой паники и боли, ни во второй — тягуче-медленный, дразнящий и осознанный с единственным желанием, чтобы это все длилось как можно дольше.

Ладонь под футболкой тем временем переместилась на вторую грудь, а дыхание напарника около ее уха стало прерывистей — верный признак, что он получает от всего происходящего удовольствие. И наверняка по ее неровному дыханию понимает, что приятно сейчас не ему одному.

— Ты позволяешь себе слишком много, — в голосе Маки слышалось скорее отчаяние, чем возмущение.

Соул вдруг что-то неразборчиво проворчал и легко чмокнул ее в шею, а когда заговорил, то все интонации самодовольства пропали:

— Расслабься. Просто дразню тебя. — Парень убрал руку из-под футболки и приобнял повелительницу за плечо. Почти по-дружески и абсолютно невинно. — Так и думал, что с утра все будет иначе. Только давай обойдемся без неловкости и угрызений совести, лады?

— Легко сказать, — ворчливо ответила Мака, стараясь отогнать навязчиво лезущие в мозг воспоминания.

— Мака, — вздохнул напарник, — ты неисправима. Слишком много думаешь.

Он освободил ее из своего плена и отвернулся от девушки на другой бок под протестующее поскрипывание кровати. Маке сразу стало совестно. Наверное, она ведет себя как полная дура. Строить после всего недотрогу глупо — они оба этого хотели. И черт, да Соул потрясающий: не сделал ничего, чего бы она в итоге не желала, не сказал ночью ни слова, которое могло бы как-то ее задеть или обидеть, и даже согласился на идиотскую просьбу про футболку себе и штаны ему.

Постель снова скрипнула, и Соул повернулся обратно. Правда, вместо поцелуев и объятий Мака получила другое:

— На, это все, что нашел под кроватью, — добродушно сказал он.

Перед ее глазами появились журнал с красоткой на мотоцикле и учебник по истории демонических оружий. Судя по состоянию обложек — журнал хотя бы читали в отличие от учебника.

— Подкроватный монстр не обидится, что у него только что изъяли такие ценности? — улыбнулась Мака и тут же ответила сама себе: — Хотя он вряд ли заметит, там еще горы всего.

— Видишь, даже мой беспорядок может быть полезен. Как насчет десятка прочитанных страниц вместо того, чтобы быстрее отсюда слинять и краснеть от воспоминаний в своей комнате? — он положил свои дары на простынь и зевнул. — Просто хочу еще немного поваляться. С тобой.

На завтрак в постель от Соула Итера, конечно, рассчитывать и не стоило, но книги вместо кофе показались Маке даже милее. Это было как-то по-особенному и в духе их обоих.

Она взяла учебник и наконец развернулась лицом к Соулу, растрепанному и сонному.

— Спасибо, Соул, — и быстро ткнулась в так кстати подвернувшиеся губы.

— За ночь? Или за чтиво? — усмехнулся парень и вместо того, чтобы дожидаться ответа, вернул ей поцелуй. — Ну и заучка же ты все-таки, Мака Албарн.

— А ты все такой же соня, Соул Итер, — не осталась Мака в долгу, уже просматривая содержание. Хоть почитает, пока напарник будет сопеть у нее под боком и досматривать свои утренние сны.

Однако, к ее удивлению, глаза Соул закрывать не стал. Впрочем, и на нее он преданным щенячьим взглядом влюбленного подростка тоже не смотрел, а просто задумчиво уставился в окно на завитки облаков и потерялся в мыслях: серьезных и не слишком радужных, если судить по выражению лица. Причину его невеселых дум Мака знала почти наверняка. Запоздалое осознание, что пробуждение в одной постели толкнуло их на самый край пропасти. А если Шинигами-сама не согласится дать им шанс попробовать заново собирать души? А если теория Штейна неверна? Если у них в итоге не получится справиться с мощным резонансом душ? Что тогда? Ответ они знали оба. Ничего. Тогда у них не останется ничего.

И именно эта боязнь оказаться завтра ни с чем — главная причина лежать сейчас рядом друг с другом и не спешить вставать. Мака решительно закрыла учебник и отложила его в сторону. Соул даже не шелохнулся, настолько был мыслями далеко.

— Ну и кто из нас слишком много думает? — спросила она, поближе придвинувшись к своему оружию и легонько дернув его за белую прядь.

Соул вернулся из заоблачных далей и взглянул на Маку, все еще задумчивый и грустный:

— Точно не я, иначе тебя бы здесь сейчас не было, — серьезно ответил он, а потом потянул на себя, устроив сверху на груди. Крепко обнял и поцеловал в лоб. — И ты сейчас не думай. Давай отложим все серьезное на потом.

Мака решила, что Соул прав. То, что случилось, было с их стороны дуростью, но что сделано, то сделано. Угрызениями совести они займутся позже. Благо, времени наедине с ней у них будет предостаточно — вся следующая ночь, которую Соул точно проведет в больнице под бдительным присмотром Штейна, а она одна в квартире. Наконец-то в своей кровати.

— Как думаешь, с той, другой, Макой все будет хорошо? — вдруг спросила повелительница, приподнявшись на локте.

Соул неопределенно хмыкнул, когда встретился с ней взглядом:

— О, не такая уж она и тихоня. Чуть не пришибла меня хрустальным шаром в склепе. К тому же Эванс обещал приглядывать за ней одним глазом.

— Так ведь Спирит отправил ее из Невады куда подальше.

— Пф… уж кто-кто, а Соул Эванс, если захочет, то найдет способ добраться до Маки Албарн.

Мака скептически приподняла бровь и усмехнулась:

— Такое ощущение, что ты сейчас про себя говоришь.

Парень все-таки улыбнулся, но тут же переменился в лице, как только разговор прервал мелодичный перелив дверного звонка.

— Да ладно? — недовольно пробурчал он. — Еще даже десяти нет. Кого там принесло?

***

Выражение лица Итера, когда тот открыл входную дверь, красноречивее любых слов поведало Спириту, что его визит утром в воскресенье не является не то что желанным (это было очевидно), но и ожидаемым.

Впрочем, для Косы Смерти нахождение Соула Итера дома, а не в больничной палате тоже скорее раздосадовало и напрягло, потому что папа был в полной уверенности, что оружие его дочери вчера вернулся в больницу и Спирит сегодня успеет поговорить с Макой утром наедине. Не вышло. Планы на разговор, тщательно подобранные слова, да даже выражение лица — теперь ничего не имело значения. Добродушная улыбка на лице мужчины скисла, а глаза подозрительно-презрительно сузились. Уж чем-чем, а фальшивой учтивостью по отношению к Соулу Итеру Коса Смерти себя никогда не утруждал, как и Итер по отношению к нему. Взаимная честная неприязнь без попытки хоть как-то ее скрыть за маской вежливости — это был их обоюдный выбор.