Атаки и контратаки возобновились, но теперь повелители выжидали, и, наконец, удобный случай для воплощения плана представился.

— Давай, Соул! — Мака крепче вцепилась в рукоять косы.

Камилла как раз появилась в центре площади — равноудаленно от всех. Уверенная в своей непобедимости.

— А как тебе такое, гадина? — пробормотал Соул.

Резонанс душ, и счет на секунды пошел.

Уловка сработала, ведьма потеряла бдительность и отвлеклась на Маку, удивленно вскинув бровь при виде косы, вдруг изменившей форму. Повелительница сразу двинула вперед на нее, как и Блэк Стар сбоку и разделившиеся Штейн и Спирит — теперь в человеческой форме. Мака крутанула косой в тренировочном выпаде, отвлекая внимание на себя:

— Это наша с Соулом добыча!

Камилла злорадно улыбнулась. Боковым зрением ведьма видела двух человек сбоку, что двинулись на нее, но метнувшегося молнией к ней за спину Штейна не заметила, а когда поняла в чем дело — было уже поздно. Палец профессора ткнулся ей в спину лишь на мгновение, но этого было достаточно.

— Что за?.. — улыбка тут же сменилась недоумением, а потом в ее глазах промелькнул ужас, потому что Мака резко рванула к ней, но попытки взмыть вверх мышами не давали никаких результатов.

Дальше Соулу стало не до Камиллы. Время кончилось, и резонанс душ вышел из-под контроля.

Огонь ворвался в легкие парня неожиданно и тут же потек по телу лавой в руслах сосудов, выжигая все на своем пути. А до ведьмы оставалось еще пять метров, которые нужно было преодолеть во что бы то ни стало. Мака оступилась, но справилась и не упала. Отбила ледяные иглы. Умница. Сделала шаг.

То, что длилось лишь пару-тройку секунд растянулось для Соула почти в вечность адских мук. Нужно было продлить Маке время без боли. Нужно было собрать волю в кулак, направить пламя в себя, вытянуть лаву из повелительницы и дать ей возможность двигаться дальше.

И кажется, у него получалось.

Огненные драконы теперь с удвоенной мощью выжигали его легкие, разрывали синапсы нервных окончаний по всему телу и извергали пламя в мозг: плавили разум, волю, личность, да и саму жизнь.

Зато Мака шла вперед.

Шаг.

Еще шаг.

Медленно.

Слишком медленно.

А потом исчезли все мысли и ощущения. Осталась выжженная дотла пустота внутри, и тело — теперь пустая оболочка — рухнуло в мокрую жижу льда на брусчатке в паре шагов от цели. Соула поглотило Ничто. Блаженное Ничто, потому что в нем больше не было боли. Сознание, как ни странно, не отключилось, но вот осознания происходящего не осталось.

Он видел, как сверху на него повалилась обессиленная Мака. И сразу же, прямо над ними и к ним, на фоне серого мышиного неба потянулись рыжие нити ведьминых волос. Тут же сверху раздался грозный голос:

— Ты не тронешь мою дочь!

Что-то черное пронеслось над Соулом, длинные обрубленные пряди посыпались на тающий лед и, наверное, на них с Макой, а потом в поле зрения появилось лицо Камиллы. Она смотрела вперед. В ведьме не осталось ни злорадства, ни ненависти, ни ощущения превосходства. Камилла в свои последние мгновения жизни предстала обычной женщиной:

— Ты был прекрасным мужем, Спирит…

Соул впервые увидел теплоту в этих зеленых глазах. А потом его накрыли пепел рассыпавшейся в прах ведьмы и долгожданное забытье.

========== Глава 39. Безысходность ==========

Город Смерти, воскресенье, 3:55 p.m.

В палате пахло лекарствами и безысходностью. Даже распахнутое настежь окно не помогало избавиться от навязчивого запаха больницы. Сквозь шторы одним глазом заглядывало внутрь привычное лицо ухмыляющегося солнца, и кусочек неба манил бездонным голубым омутом спокойствия.

Вся жизнь и цвет остались там, за окном, здесь не ощущалось ни того, ни другого. Белые стены, потолок и плитки пола, белое постельное белье на кровати, белая мебель, и даже волосы на подушке — белые. Самое яркое, что было в этой стерильной белизне сейчас — россыпь заколок и резинок на прикроватной тумбочке, которые Мака осторожно сняла с волос Соула, а выкинуть так и не решилась. Но и эти разноцветные брызги на белом пластике напоминали лишь о смерти.

Профессор Штейн был немногословен в своих прогнозах относительно Соула Итера. Мака — немногословна в объяснении произошедшего. Остальные осторожно немногословны в задаваемых вопросах: понимали, что сейчас не совсем подходящее время.

Время…

Наконец у Маки появилось время в окружении почти мертвой тишины, чтобы как следует подумать и проанализировать. Без спешки в вихре событий, потому что не осталось никаких событий: ведьма Камилла мертва, феи Мэй и Эва тоже, Иветт жива и скоро встанет на ноги, а они наконец вернулись домой. И вот теперь Мака Албарн сидела на неудобном стуле около кровати Соула Итера и плутала в вопросах и ответах, раз за разом прокручивая произошедшее в последние дни.

Череда мелких ошибок — одна за другой — которые в итоге привели к смерти двух фей, чуть не стоили жизни третьей, и… насчет Соула она старалась не думать. Она просто верила, что он очнется, потому что иначе задаваемые самой себе вопросы и сделанные после ответов на них выводы теряли смысл.

Все теряло смысл без Соула.

Они оба были так поглощены своими покатившимися в тартарары отношениями, что забыли об осторожности. Соул по-глупости притащил в дом ядозуба ведьмы, а Мака так и не удосужилась проверить ящерицу, даже ни разу не притронулась к Бон-Бону, иначе бы, наверное, почувствовала Камиллу. Да что там, они даже не обсудили смерть ведьмы в доме Албарнов. А если бы все-таки завели об этом разговор, то, конечно, заподозрили бы что-то неладное, когда не увидели тогда ее душу.

Потом признание на крыше… И фраза про резонанс до этого. Соул уже знал, чем это все может обернуться для него? Уже все решил? А она, дура, в шквале захлестнувших эмоций не смогла связать одно с другим.

«Люблю тебя», — снова вспомнила Мака сказанные с такой естественной легкостью и искренностью слова, которые выражали его истинные чувства и обнажали душу. Наверное, это далось ему с трудом. Ведь Соул Итер с такой неохотой обличал в слова личное. Но что это значило? Так все-таки она для него не просто очередная интрижка? Тогда почему он позавчера с такой легкостью отказался от возможности отношений?

Да и к чему все эти вопросы сейчас? Главное не это.

Взаимность…

Чем обернулась в итоге их взаимность? Прекрасное чувство, воспетое поэтами, которое должно возвышать и придавать силы, сделало их слабыми и беспомощными. Разве любовь может убивать? Ставить на кон их жизни и жизни других?

А не пошла ли к черту такая любовь, если платить за нее нужно жизнью того, кто дорог?

Мака точно знала, что не готова заплатить такую цену.

Долгие минуты раздумий, чтобы все-таки сделать шаг в пропасть. Среди белого безмолвия и беспросветного отчаяния. Решение далось с трудом, но иного пути повелительница пока не видела. Если их резонанс душ останется таким, то единственный выход — искать себе новых партнеров, потому что так рисковать Соулом она больше никогда не будет. Жизнь важнее чувств, а они не Ромео с Джульеттой, чтобы по-глупому умирать ради взаимных симпатий, когда есть возможность двигаться дальше.

Если Соулу по какой-то причине не нужны были отношения, то Мака сейчас готова была отказаться от партнерства. И что в итоге? В итоге между ними не оставалось ничего. Разве что дружба…

Только после такого не дружат…

Штейн вошел в палату бесшумно, вытаскивая Маку из глубин тяжелых мыслей. На девушку он не смотрел — тут же уткнулся в записи показаний приборов:

— Иди домой, поспи. Тебе вчера тоже досталось, поэтому не надо геройствовать. Нам и одного героя в реанимации достаточно. Или у вас соревнование по мазохизму?

— Я… Когда Соул очнется… — непременно «когда», а не «если», — наверное, нам придется искать других напарников…

Мака была почти на сто процентов уверена, что профессор догадывается о причинах их вышедшего из-под контроля резонанса. Даже сейчас по скользнувшему по ней любопытному взгляду повелительница поняла, что Штейн ждет: решится она развивать тему или нет. К такому разговору она еще не была готова, поэтому Мака уклончиво добавила: