— Не хочу так больше рисковать его жизнью.

Профессор отвернулся к шкафу с лекарствами, перебирая склянки и пузырьки.

— Ты и не рисковала. Это был его выбор — защитить тебя.

Девушка смяла ткань юбки, когда вцепилась в нее пальцами, и опустила голову:

— А я не хочу, чтобы меня вот так защищали! Не хочу чувствовать себя слабой. Это отвратительное чувство.

— Хм… Знаешь, не каждый готов пожертвовать жизнью ради другого, а у тебя два таких человека. Мне кажется, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на подобный альтруизм и видеть в нем проявление заботы, а не доказательства своей слабости.

***

Спирит ждал Штейна в коридоре, сквозь приоткрытую дверь наблюдая за неторопливыми действиями друга и неподвижно сидящей у кровати Макой. Остальных пускать к Итеру профессор наотрез отказался. Повелительницу к своему оружию он, правда, тоже сначала не пустил, но разве Маку Албарн остановишь?

Войти бы и обнять дочь, ведь папа соскучился и до безумия рад, что она жива и невредима. Сказать ей, что все будет хорошо. В конце концов это же Итер. На нем все, как на собаке, быстро заживает… Да разве она будет слушать? Про его чувства, про радость от ее возвращения… и скорбь по утрате… А еще бы спросить про последние слова ведьмы. Какая ирония услышать от врага, что он был хорошим мужем. Фраза, которую он до этого не слышал по отношению к себе, пожалуй, никогда в жизни. И на Спирита вдруг навалилось безбрежное и беспросветное чувство одиночества, от которого захотелось сбежать куда подальше, да только не убежишь — везде догонит.

Наконец Штейн закончил и вышел за дверь, устало посмотрел на друга и прислонился спиной к стене. Пустынный коридор был слишком знаком, и Спирит терпеть не мог стоять в нем, слушая тишину.

— Как Итер? — спросил Коса Смерти, потому что первым начинать разговор приятель, видимо, не собирался.

— Хреново. Думаю, он переоценил свои возможности, — Штейн достал из кармана пачку сигарет и задумчиво завертел ее в руках.

Спирит и сам понимал, что здесь что-то не так, а блуждающий в мыслях друг только еще больше убедил его в этом.

— Почему их резонанс душ так сработал? Ты же тоже ощутил тогда мощь? Будто взрыв сверхновой…

— И последовавший коллапс в черную дыру за этим, — закончил мысль Штейн.

— Влияние мира, из которого они вернулись? Заклятие ведьмы?

— Интересные догадки, но не думаю, что дело в этом.

— Тогда в чем?

Штейн невесело усмехнулся:

— Боюсь, тебе это не очень понравится.

— Да говори уже, чего тянешь кота за яйца? — заволновался Спирит.

Профессор немного помолчал, прежде чем продолжить беседу, снизив громкость голоса почти до полушепота:

— Мне кажется, тебе это должно быть знакомо как никому другому. Ну разве что еще твоей бывшей жене.

— На что ты намекаешь?! — напрягся Коса Смерти, уже наперед зная, что ему точно не придется по душе ответ.

— Именно на это и намекаю. Почему у вас резонанс душ перестал получаться, надеюсь, помнишь?

Спириту не хватило воздуха, и вырвавшееся восклицание прокатилось эхом по больничному коридору:

— Что?!!

Он тут же зажал рот рукой и продолжил уже вполголоса, но не менее эмоционально:

— Они переспали?!! Нет! Да Мака бы такого никогда не допустила! Да я!.. — мужчина сделал решительный шаг вперед по направлению к палате. — Ну, Соул Итер! Я сейчас убью этого сукиного сына!

Штейн схватил его за рукав и резко потянул в сторону:

— А ну успокойся! Он и без твоей «помощи» не в лучшей форме!

Спирит потянулся за своими сигаретами, достал одну из пачки, поспешно чиркнул зажигалкой и тут же нервно затянулся. Руки тряслись, лицо горело от гнева, все внутри выворачивало от мысли, что его маленькая Мака… Вот с этим… Только не Итер! Отчаяние навалилось на плечи и сдавило легкие.

— Здесь не курят, — как бы между делом заметил Штейн, хотя прекрасно понимал, что лучше уж позволить другу затянуться сигаретой, чем пинками выталкивать его из палаты. — И успокойся. Видимо, еще не переспали, раз резонанс на какое-то время получился. Могу лишь сказать, что их обоих влечет друг к другу.

— И мою Маку к нему?! — Спирит заглянул в приоткрытую дверь, чтоб посмотреть на свою обожаемую дочь. — Она влюбилась в Соула Итера?!

— Похоже на то, — развел руками Штейн.

— Только не это! — Коса Смерти в очередной раз судорожно затянулся. — Надо поговорить с Макой немедленно! Не знаю, что там у них случилось, но этому никогда не бывать! Папа против! Папа не допустит, чтоб его ангел встречалась с ним!

— Ты совсем чокнутый, Спирит! — зашипел профессор. — Мы не знаем, очухается Соул или нет, а ты решил выяснять отношения с дочерью! Да она тебя окончательно проклянет и возненавидит!

— И что же делать, Штейн?

— Надеяться, что Соул Итер придет в себя и ждать, когда кто-то из них решится на разговор насчет их дальнейшей работы в паре… или не в паре.

Вечером Коса Смерти Спирит Албарн напился. Не в баре, не в компании друзей или девушек, а дома в одиночестве перед телевизором — такого с ним давно уже не бывало. Наверное, со времен развода. Тогда казалось, что жизнь остановилась и впереди нет ничего светлого и радостного. Только осознание, что у него осталась малютка Мака, ради которой стоит просыпаться по утрам и тащиться на работу, спасла в те ужасные дни папу Спирита от беспросветного отчаянного запоя. Сейчас жизнь снова казалась большим куском дерьма. Эва мертва, и его доля вины в этом тоже была, как бы ни пытался Штейн по-дружески успокоить и убедить в случайном стечении обстоятельств. А главное, теперь у папы не было никого, кто мог бы стать стимулом продолжать жить и радоваться, потому что Соул Итер отобрал последнюю и самую главную радость Спирита — его дочь.

========== Глава 40. Корона, девушка и Святой Грааль ==========

Город Смерти, суббота, 5:30 p.m. (неделю спустя)

Пустота отступила два дня назад. И первым доказательством своего дальнейшего существования для Соула стала рука. Легкое, почти невесомое сжатие кисти, а потом тайные письмена узоров, которые выводил палец Маки на тыльной стороне ладони: ласково и осторожно. Он попытался сжать ее руку, но она тут же выскользнула, и вся его душа, его жизнь потянулась вперед за этой ускользающей ладонью. Главное, не потерять и не отпустить.

— Мака… — выдохнул Соул имя и открыл глаза.

В плохо сфокусированном взгляде расплылся овал лица в обрамлении пшеничного ореола волос и лучащаяся зелень глаз на бесцветном фоне потолка.

— Соул! Наконец-то! — нотки облегчения и радости со шлейфом усталого ожидания.

Мака все-таки ускользнула, уступив место сосредоточенному взгляду профессора Штейна. Потом были промежутки забытья и снова белый потолок, приглушенные разговоры, тихие шаги, какие-то лекарства и пара медсестер. Мака тоже была — неуловимо далекая, задумчивая и отводящая глаза. Мака, состоящая из дежурных разговоров, обезличенных фраз и фальшивой улыбки. Только ее ладонь оставалась теплой и искренне-заботливой, правда, она тут же исчезла, стоило Соулу дать обнаружить, что он уже не спит.

Эта почти физически ощутимая отстраненность пугала и бесила одновременно. Неужели она решила и дальше пытаться делать вид, что ничего не произошло? Даже после признания? Но ведь Соул, будучи косой, почувствовал, как ей было тогда приятно и волнующе, как она смутилась. Что, черт возьми, тогда происходит с его Макой?

Может, дело в Спирите, который снова успел что-то наплести дочери, и она опять повелась? То, что между ними что-то произошло, парень понял, когда вчера увидел, как Мака за приоткрытой дверью его палаты сказала папаше не сметь к ней подходить, наградив вдогонку презрительным: «Извращенец». Хотя следующая фраза: «Блэк Стар мне все рассказал», — не вписывалась в теорию с разговором. Похоже, папочка плохо себя вел в том мире, куда угодил. Надо потом будет расспросить друга. Но это потом. Сейчас важнее другое. Соул перевел взгляд на читающую Маку:

— У тебя такой вид, будто ты меня заживо похоронила. В чем дело?