Мне довелось обсуждать торговые и дипломатические вопросы с Владычицей Танрой, с представителями Гильдии Чародеев, правившей Свободным Городом-государством Магии Минауром, с гостями из Агрора, Вагриса, Рантии и Сантании, с одним из прицевКальры, прибывшим в Саммирс с пятью женами из его двадцати официальных супруг, с КаоромМунго, приехавшим на торжества от имени Сархара в обществе двух своих жен, старшего сына и невестки, довелось и обсудить кандидатуру нового посла Саммирса в Никтоварилианской Империи, с королем Джэсамгу, и пересмотреть по его инициативе торговлю самирской сталью и лекарствами, которые закупались отсюда, в обмен на поставляемые нами зерновые, меха, оленьи шкуры и мясо, древесину Зибирских Лесов, очень ценившуюся самирами в строительстве и корабельном деле…
Когда я получил совсем другое приглашение, неформальное и почти тайное, церемонии венчания были уже завершены, последние вечера пиров и танцев состоялись, Джэсамгу-шри и иПаэли-дати уехали по самирской традиции на неделю куда-то в уединенное тихое место, с младшей дочерью короля и самыми приближенными людьми, и гости из других стран, особенно далеких, подобно Вагрису и Амашу, стали покидать столицу Волшебного Королевства один за другим. К отъезду готовился и мой кортеж, когда я, откликнувшсь на приглашение принца Бэнедикта, младшего сына короля Саммирса, налаждался теплой водой знаменитых на весь мир бань Королевского Дома Саммирса, пахнущей лвандовыми и розовыми маслами… Здесь были бассейны с горячей водой, глубокие, такие, что можно было от души поплавать, просторные бассейны холодной воды, мастера массажа, работавшие в специальных, тихих и сумрачных комнатах, залы отдыха с винами, фруктами и кальянами, и даже нечто вроде уединенных кабинетиков-библиотек… Полуобнаженные, в одних простых сероватых широких штанах работники бань помогали совершать омовение, если, разумеется, посетителям этого хотелось, приносили по требованию полотенца, мази, бальзамы и масла, добавляли жару в подземных печах, нагревавших воду, или убавляли его, и все это проделывалось грациозно, незаметно, бесшумно и безмолвно. Я и в первый визит побывал в банях, с отцом, и уже тогда оценил тишину и покой этого места, по воле королевского отпрыска сейчас безлюдного, ибо единственными посетителями залов, отделанных белым, голубым и зеленым мрамором и иглаком, с резными морскими змеями, украшавшими бассейны, бортики, перила балкончиков и лестниц, колоны и даже проемы арок и дверей, были мы. Бани делились на два почти одинаковых здания, разве что в отделке соседнего преобладали белый и розовый мрамор, предназначенных для мужчин и женщин – самиры довольно свободно относились к добрачным отношениям, допускали разводы и повторные браки, и все же… Идеи ли ненасилия привели к этому, или некие моральные устои высшей по отношению к людям расы, но мужчины этого народа относились к женщинам с трепетом и благоговением – без нужды созерцать обнаженное тело дамы считалось недопустимым, как и девушку в мокрых, пикантно откровенных облачениях. Не говоря уже о том, что ударить женщину или применить к ней силу каким бы то ни было образом было для уважающего себя самира несмываемым пятном позора для чести, и, как и в странах, менее свободно рассматривающих вопросы плоти и близости, комплекс женских бань стоял отдельно от того, где сейчас находились мы.
Серые штаны для купания, разумеется, составляли сейчас единственные наши одежды, и я поначалу испытывал почти неловкость, рядом с юным, гибким и жилистым, подобно всем самирам, принцем, на самом деле являвшимся почти моим ровесником, но внешне Его Высочество могли сойти за моего младшего брата или даже сына – на вид самиру никак нельзя было определить более восемнадцати. Ни единого шрама, гладкая, чистая кожа плеч и торса, и только слабый след ожога на спине, хотя и я знал, что ненаследный царевич Саммирса трудился в войсках своего государства, начиная отнюдь не с генерала – принц начинал, волею своего отца, одним из десятников на рубежах королевства, и сейчас занимал место в городском гарнизоне столицы, однако же – не возглавлял его. По мнению Джэсамгу, юный царевич должен был проложить себе путь в жизни сам, руками и умом…
- Ваше Величество, - когда служители окончательно оставили нас наедине и заперли двойные двери в Горячие Залы, начал молодой самир сейчас, осмотревшись по сторонам. – Причина, побудившая меня обратиться к вам, достаточно проста, но от этого не менее важна и значима. Я понимаю, что вы могли быть удивлены моим приглашением, но, к сожалению, везде есть свои… Уши и глаза, и здесь мне удалось обеспечить наибольшую секретность для нашей беседы.
- Разумеется, принц Бэнедикт, я предполагал, что у вас были причины, побудившие вас действовать подобным образом, - кивнул я, наполняя свою кружку вином, игравшем в кувшине на подносе, принесенном расторопными и неэмоциональными слугами самирской правящей династии.
- Как вам известно, в нашей культуре не любят ходить кругами там, где нет повода для лести и недомолвок, и посему я буду говорить прямо, - Бэнедикт уставился на меня своими фиолетовыми, как у его отца, глазами, и склонил темноволосую голову набок. – Я не назову вам имен, к сожалению, мне не удалось увидеть все настолько отчетливо… Мы с моим почтенным отцом уже много лет боремся с еретической верой в Алого Тигра, он же именует себя Третьим, Истинным Творцом, и у нас есть определенные способы выявлять проникшихся истинами, как они себя называют, среди самиров… Это определенные ощущения. И я испытываю подобные ощущения, когда встречаюсь с вашими… С теми представителями Особого Отряда, что прибыли с вами. Разумеется, я не могу утверждать, но мне представляется, что и среди тех, кому не выпала честь сопровождать вас, есть подобные… Лица. – Самир окончательно понизил голос и тяжело выдохнул. – Я убедительно прошу вас, сир, передать мои слова Гранд-Мастеру Фэрту либо Вице-Мастеру Карру, которые смогут выяснить большее, нежели я, едва ли имевший много возможностей пересечься с вашими подданными. Я понимаю, это выглядит как провокация, и вам нелегко представить правоту моих слов, и все же я убедительно прошу вас, сир, проявить каплю доверия.
- Разумеется, я передам эти слова Гранд-Мастеру, - начал я, стараясь, подобно моему собеседнику, сделать лицо недвижным и спокойным, и отложив до поры мысли о том, к чему и для чего велись подобные речи. – Но я хотел бы услышать более подробно, если вы не возражаете, о ваших… впечатлениях…
- Это определенные ощущения, не слишком приятные, и в данном случае достаточно смутные, чтобы предположить, что этот некто – поверьте, это лишь кто-то один, быть может, двое из тех, кто прибыл с вами, - предполагает возможность разоблачения и тщательно скрывается за магическими щитами. Я не могу указать имен и даже примерно описать внешность, для таких приемов нужно немало времени и иные подходы. Если бы герцог ил граф Карру присутствовали здесь лично, я не стал бы беспокоить вас, Ваше Императорское Величество, и сообщил бы о своих ощущениях им, но, к сожалению, я не могу этого сделать. В своих ощущениях я уверен, мы достаточно часто испытываем подобное, я и Джэсамгу-шри, - самир сделал вид, что поглощен своим вином и гроздью винограда, и замолчал, задумчиво рассматривая фрукты и сладости. Я последовал его примеру, не спеша ни показывать своего недоверия, ни делать вид, что поверил каждому его слову. Молчание становилось гнетущим, когда его снова нарушил принц Бэнедикт, выдавив на лице некое подобие смутной и не слишком человеческой улыбки, и отставив опустевший кубок на мраморное возвышение бассейна.
- Вам может быть известно, что мой брат Бэндайго проникся некоторыми подобными воззрениями, - начал он неожиданно глухим голосом, - и мы с отцом не можем не узнать то, что чувствуем каждый раз, когда встречаемся с принцем Бэндайго.
- Мне известно, что Его Высочество питают слабость к мужчинам, - сорвалось с языка и я почти тут же пожалел о своих словах, заметив, какие тени легли на лицо принца, отведшего до этого прямой и ясный взгляд. – Простите, Ваше Высочество, если я задел ваши чувства…
