- Но если мои подозрения верны и угроза уже рядом? Если мой враг действительно смог причинить мне вред, не повторит ли он свою попытку?
- А что вы хотите сделать? Бежать? Если вам есть куда, даже тогда не стоит торопиться бежать, если угроза не очевидна и даже не неминуема. Представьте на минуту – вы бежите, пусть даже зная куда, но не зная, от чего, и в пути вас настигает угроза… Кто поможет вам? А еще хуже – если вам некуда бежать… Ваше бегство говорит только о вашем страхе, и ваш неприятель будет только усмехаться, готовясь ударить по вам, понимая, что вы не сможете ничего ему противопоставить… Он может повторять попытки где угодно, и вы сами это знаете, я уверена… И если здесь у вас есть шансы защититься, и вы не можете быть уверены, что брат вашей подруги – враг вам… Подумайте сами, что вам даст бегство? Бегством будет даже отказаться от работы и спрятаться в норке, это спасает только мышку, да и то не всегда. Враг не должен видеть слабость, и особенно – если это враг женщины. Женщину априори считают слабой и пугливой, и на вашей слабости и вашем страхе, милая моя леди, могут сыграть. И вы пострадаете… Я не берусь судить, что вам делать, не имею на то права, но я бы советовала вам, с высоты большого опыта в жизни, не принимайте решений слишком быстро и толком ничего не узнав. Быть настороже и спрятаться – разные вещи, - заметила она, поднимаясь со скамьи и собираясь уйти. – Я чувствую, что вы – достойная леди и сильная личность. Так будьте сильной и покажите врагу, что вы сильны, кем бы ваш враг ни был. Сила и уверенность, но с признанием своих недостатков и слабостей, лучшее оружие для женщины наших кругов и нашего времени… - не дослушав до конца мой ответ, дама удалилась, так и не позволив мне разглядеть ее все это время остававшееся в тени лицо. И кем была моя негаданная собеседница, оставалось только догадываться – во дворце обитало и гостило множество немолодых женщин, многие из которых были вдовами…
В ту ночь я так и осталась сидеть в беседке, пытаясь принять решения и понемногу все сильнее признавая правоту незнакомки. К моменту, когда я пришла в парк, в голову начинали приходить мысли о побеге, о затворничестве, и если первые я воспринимала скептически – слишком много на сей раз было препятствий для успешного бегства и, в отличие от Гвенто-Рокканда, уже никто не стал бы мне в этом помогать, то вот мысли о том, чтобы отказаться учить кронпринца, совсем порвать с семействами Фэрт и Фамэ, или даже выцарапать домик в городе, перебраться туда и стараться не пересекаться с теми, кого я опасалась, я не отгоняла.
И все же та, кто скрывала лицо под покрывалом вдовы, была права – я чувствовала, что она не ошибалась, словно интуитивно нашла верные пути вместо меня. А ведь она даже не спросила моего имени и не назвала мне свое! Но к утру, обдумав все, я пришла к выводу, что поступать мне следовало именно так, как она говорила. Отдалившись от всех, я едва ли избежала бы опасности, учитывая, что ее я видела в Императоре и главе самой страшной организации Никтоварильи, но упустила бы даже малейший шанс распознать опасность до того, как она свалится на мою голову. Но и вести себя так, словно бы ничего не случилось, у меня не могло получиться – на то, чтобы переварить открывшуюся правду о друзьях, мне требовалось время, и избегать государя, не отдалившись от Фамэ, не вышло бы именно из-за прочной связи внутри семейства, и единственным путем оставалось на время отдалиться, не разрывая общения, и от них. Как бы нелегко мне не было не проводить время со своим маленьким учеником, к которому я успела всей душой привязаться, и как бы непросто не оказалось избегать принцессу Иларду, которая откровенно видела во мне подругу.
Я перестала исключать и возможность того, что я ошибаюсь, и никакая опасность мне не угрожает, но понять, на самом ли деле страхи закрыли правду или же они были обоснованы, и я не ошиблась, еще только предстояло… Мне предстояло либо научиться принимать порочную связь новых друзей, либо просто оставить их с миром и научить себя не думать о том, что мне стало известно, и предстояло понять, был ли для меня врагом все столь же неоднозначный, как и в самом начале нашего знакомства, мужчина, который то вызывал глубокое и самое искреннее уважение и симпатии, то наводил страх – понять его мотивы и истинные помыслы не было ни возможности, ни достаточных оснований, которые тоже предстояло еще только дождаться…
========== Глава 10. Враг или союзник? ==========
Мне решительно никогда не нравилась манера Пиуэргурдрана то наведываться к людям по несколько раз за одну только неделю, то не появляться более года, что и происходило сейчас – я по-прежнему не видел наура аккурат с самой аудиенции, и именно в тот момент, как часто происходило, он был мне все более нужен. Я не ожидал ни того, что на ноту протеста отзовется сам Карлон Мудрый, который лично прибудет в Империю, ни полученного только что приглашения на свадьбу короля Саммирса – пятую по счету в его долгой жизни, а самиру минуло восемь десятков лет, не откликнуться на которую хотя бы поездкой Ладара или старшего члена Имперского Совета было бы слишком дурным шагом – четвертую его свадьбу отец не почтил присутствием никого, кроме посла в Саммирсе, что король Джэсамгу счел признаком нашего недоброго отношения к его чести, но тогда отцу удалось сгладить напряжение… Второго подобного поступка нашей стране не могли бы простить, а последствия самирского негодования прибавлять к проблемам не было ни малейшего желания…
Не добавляли ничего хорошего и странности поведения моей протеже, принцессы Оринэйской, начавшиеся столь внезапно, что их едва ли можно было не заметить – впрочем, я придал им значение только теперь, когда Илли в четвертый раз пожаловалась мне, что ее новая подруга отклоняет все приглашения и почти не покидает пределы дворца – встретиться с ней за его стенами, по уверениям сестры, стало невозможно, а в его стенах ее никогда нельзя куда-либо выманить. Имей все это место быть только с Илардой, я не придал бы этому важности и теперь, между девушками нередко происходят ссоры, и подобный раздор я счел бы одной из таковых, просто несколько затянувшейся… Но и Тионий, успевший удивительно крепко привязаться к нашей гостье, стал необыкновенно мрачным и подавленным, и это уже не могло оставить меня равнодушным.
Вытянуть причину такой мрачности из сына оказалось нелегким делом, но мне это удалось и выяснилось, что принцесса Алеандра, дескать, стали очень холодными и все их общение с кронпринцем свелось только к проводимым занятиям, а ведь совсем недавно амари и гуляла с ним в парке, и брала его с собой в Лекарский Дом, они ходили в театр и она даже просто играла с Тио в свободное вечернее время… А две недели назад, как раз когда она отказалась впервые от приглашения Иларды и бабушки, почему-то перестала…
Я сам и вовсе с достопамятной встречи в парке видел даму всего однажды – она направлялась в ученические комнаты, аккурат когда я покидал Императорское Крыло, и вся встреча состояла в почтительном реверансе и еще более почтительном приветствии, при котором девушка почему-то отводила глаза. Мысли ее оказались наглухо, прочно закрыты магией, что не могло не показаться все столь же странным, как и все ее поведение…
И если в любой другой ситуации меня бы огорчало лишь то, что Тионию такой разрыв давался болезненно, сейчас меня страшило и другое – я не мог даже представить, знал ли о происходящем Пиуэргурдран и каковы будут его действия. Именно эта мысль навязчиво всплывала в голове вот уже третий день, стоило только немного отойти от прочей работы и иных хлопот, и именно ее я обдумывал, в красках представляя, как наур душит меня собственноручно, даже не применяя магию, или живьем снимает слоями кожу, когда перед столом Янтарного Кабинета всплыла из полумрака – в кабинете горела только свеча у моей левой руки – высокая фигура в темном. Самиры-стражники мигом исчезли, и я поднял глаза на пришельца, встретившись с его блестящими от пламени черными колодцами взглядом.
