- Сир, смею надеяться, вы примете меня без предварительного согласования? – что-то в ровном голосе Бэнджамина показалось мне странным, но я не мог понять, что именно. И просто кивнул на кресло напротив, наблюдая за тем, как невидимые руки чар запирают засов, повинуясь мельчайшим движениям кончиков пальцев и взгляда Тайного Советника Его Императорского Величества.

- Что привело тебя в столь поздний час? – уточнил я. – Разумеется, я рад видеть тебя… И все же…

- У моего визита есть несколько причин, мой повелитель. Первая из них… Я вынужден отказаться от исполнения вашего поручения. Я не могу делать это должным образом и не могу брать на себя подобную ответственность. Я говорю… О ваших указаниях относительно известной нам дамы…

- Я понимаю, о ком ты, - руки, лежащие на краю стола, нервно дернулись, что не могло укрыться от моего взгляда. – Я хотел отменять поручение, полагаю, в этом больше нет необходимости, посему с моей стороны нет ни единого возражения.

- Дело не в том, что нет необходимости. Личные отношения и подобная деятельность не могут смешиваться, а у нас достаточно своеобразные личные отношения.

- Какие же? – это замечание мне не понравилось еще сильнее, к тому же из всех нас Бэн славился лучшей выдержкой, но сейчас его волнение и какое-то мрачное, зловещее напряжение сквозили вокруг нас.

- Вам могло стать известно, что мы на самом деле подружились…

- А почему ты выкаешь? Мы одни, нет необходимости…

- Хорошо, конечно, - холодный кивок, за которым вновь промелькнуло какое-то напряжение. – Так вот, ты мог догадаться или заметить, что мы подружились, и с моей стороны было бы нечестным осуществлять слежку лично. Я не могу быть объективен в полной мере.

- Да, - согласился я. – Но я не возражаю, как видишь.

- Впрочем, - не обращая на мои слова никакого внимания, продолжал друг. – Я не уверен, что мы остаемся друзьями и что я буду достаточно близок к ней для исполнения твоего указания…

- То есть… - спросить я не успел, ибо в меня вперился тяжелый взгляд и последовал ответ, во много прояснивший терзавший меня вопрос, почему Алеандра вела себя таким странным образом, но не давший ответа на не менее важный вопрос – что со мной сделает Пиу и как этого избежать…

- Она узнала обо мне и Элиа. Как можно догадаться, герцогиню это… очень сильно потрясло.

- И как же… - первой же эмоцией, которую вызвала подобная «новость», оказался глубокий шок, за которым последовала новая тень необъяснимого и неуловимого страха, и даже я сам не мог бы сказать, почему эти слова так испугали меня. – Она отреагировала…

- Я задержал ее, поговорил, пришлось объяснить ситуацию и попросить ее молчать о случившемся.

- И она будет молчать? – рука дрогнула, полуосознанно сжимаясь в кулак, и мне с трудом удалось сохранить ровность голоса.

- Будет, у нее нет доказательств, более того, я все же начальник Особого Отряда, дама неглупа и понимает, что скорее без веских обвинений она окажется на костре, а не я. Будет ли она общаться с нами, или нет, но она в любом случае будет молчать, - криво ухмыльнулся Гранд-Мастер Фэрт, придвинувшись ближе к свету, впервые за долгое время вместо холодной уверенности излучая нечто, что у человека сочли бы уверенностью горькой. – Этого можно не опасаться.

- И что именно, дерзну спросить, она увидела, - мне удалось возобладать над неясными страхами и перейти в наступление, которое, впрочем, большого эффекта на визитера не возымело. – Что вы делали?

- Я ее целовал, - огрызнулся Фэрт, резанув меня из сумрака взглядом. – Не более того. Мы не переходим границы и тебе это известно, Фламберг.

- А подождать до ее окончательного ухода начальник Особого Отряда, разумеется, не мог… - словно бы себе под нос отметил я, желая сделать нечто среднее между колким замечанием и вполне красноречивым осуждением. То, что сделали мои молодые друзья, едва ли могло хоть в какой-то мере быть оправдано и прощено – Алеандра, разумеется, не стала бы распространяться об увиденном, но вот причины ее внезапной замкнутости во многом прояснились – если ее потрясло произошедшее у герцога Фэрта в покоях, она вполне могла перенести подобное на всю знать Империи в целом, или, что было даже хуже, на весь народ… Учитывая то, чем прославили себя верующие в Третьего Творца, ход ее рассуждений проследить было нетрудно, и я всерьез подозревал, что именно это-то все и вызывало, действительно, у высокородной дамы опасения… И сам факт покушения на ее персону, разумеется, тоже не оказать на нее совсем никакого воздействия не мог, и я понимал, что какие-то звенья, которые добавились в цепочку ее измышлений, тоже мог не видеть…

Так или иначе, Бэнджамина замечание вновь не задело, и усмешка самира стала шире, приобретая что-то странное для человеческого взгляда – я давно подметил, что откровенные, сродни людским, проявления эмоций у них чаще всего носили характер, подобный тому, что изображают на лицах не слишком талантливые скоморохи и уличные деревенские актеры – в них так и сквозит нечто наигранно-гротескное.

- Мы были уверены, что она не придет столь быстро, дама собирались сменить платье, принести некоторые лекарства и немного отдохнуть, к тому же с нами оставался Карру и я просил его проявить бдительность. Видимо, он не предполагал, что мы… поддадимся чувствам…

- И это мне говорит Тайный Советник…

- Сир, Госпожа Алеандра могли и вовсе не вернуться до утра, Карру, как мне разумеется, мог сам справиться в случае необходимости. Я был выбит из колеи случившимся и не мог здраво воспринять то, что миледи слишком трепетно относятся к своему призванию Целителя. Так или иначе, мой повелитель, я не могу не признать наши промахи и не могу не раскаяться в них…

- Звучит красиво, но, все же, не могу не отметить, что мне не нравятся твои подобные осечки. И что я искренне надеюсь, что ты убедил даму молчать…

- Я знаю, что Пиу будет в гневе, если это выплывет наружу так или иначе, поверь, я каждую нашу приватную встречу с ним слышу очень много такого, от чего вы пришли бы в ужас, сир, и Алеандра будет, при всей моей симпатии, молчать в любом случае, - жестко отрезал мужчина, сидевший напротив, в который раз за долгое знакомство напомнив, что я имею дело с личностью столь же коварной и циничной, сколь образованной и приятной в светском общении. Я прекрасно знал, что какие бы личные симпатии мой друг не испытывал к человеку, впрочем, его расположение заполучали считанные единицы, в случае необходимости он без больших душевных треволнений мог бы проявить себя с совсем иной стороны, увидеть Фэрта с которой было большим кошмаром очень многих. Пожалуй, единственным исключением была лишь Элиа – я сомневался, порядком, что, случись таковая необходимость, он смог бы закрыть глаза на свое отношение к ней и выполнить долг подобающим образом. Ни Ладар, ни Карру, ни я, ни даже герцогиня ЛайраФэрт исключениями не являлись, и когда-то в молодости это порой внушало мне серьезные опасения… Став старше и получив бесценный опыт в роли правителя Империи, которому в первые же месяцы пришлось нарушать торжественно принесенную присягу, ибо выполнять ее по букве оказалось невозможным, и для блага самой же Империи от клятвы, которую приносили испокон веков мои многочисленные предки, пришлось нередко отступать, впрочем, подобную жесткую, на грани жестокости, циничность и твердость моего лучшего друга я оценил по достоинству – и свою должность вкупе с тайным титулом он получил недаром… Личность более мягкая и менее хладнокровно способная забыть напрочь о личных привязанностях и неприятии место Гранд-Мастера в прошлом одного из самых могущественных Орденов в Никтоварилианской Империи и ранее Дариане-королевстве, а ныне – единственной в целой стране столь же высокого и независимого положения государственной службы, Собственного Его Императорского Величества Особого Отряда, занять с таким же успехом едва ли могла бы… Предыдущий Гранд-Мастер, некогда лично покровительствовавший молодому талантливому сотнику, был в точности таким же, и даже в юности я понимал, что самира более коварного и расчетливого просто не знаю. Однако же поистине глубоко и верно преданного моему покойному отцу – чем последнему удалось такое расположение заслужить, осталось для меня загадкой.