- А кому я могу рассказать? – усмехнулась я. – Доказательств нет, ты – глава политической полиции. А твой… кхм, тот, кто выше тебя, как ты говоришь, обо всем осведомлен. Даже если б я хотела рассказать, не могла бы – я бы за решетку и отправилась за клевету.

- Ну… Да… - теплая ладонь легла на мое предплечье. – У нас действительно никогда не заходило дальше поцелуев, - виновато, словно оправдываясь, произнес самир.

- А мне, собственно, какая разница? Я, вроде бы, не замуж за тебя выхожу и вас застала… - отмахнулась я, старательно и безуспешно изображая спокойствие и веселье. – Кто еще об этом знает? Ну, просто чтобы случайно не проговориться…

- Ладар Сайрау, и императрица-бабушка, - Фэрт повел плечами и низко опустил голову, скрывая лицо в тени. Голос его приобрел былую твердость и почти утратил заикающиеся нотки, и все же ощущалось что на самом деле он боится, и боится всерьез. Это сквозило в каждом взгляде, каждом движении, судорожном, нервном… В атмосфере самой комнаты вокруг нас. В тенях, которые играли на зеркалах, отражавших нас десятками копий.

- Ага… А с виду ведь приличные дворяне, - буркнула я, не сумев все же сдержать все эмоции при себе.

- Тебе про Фэйзера Нарги напомнить? Да, я в курсе, что у вас тоже родство, и ты об этом узнала раньше, чем что-то наглупила. Я и Фэйзера заочно знаю, уж поверь, - внезапно перешел в наступление дотоле оправдывавшийся собеседник. – Ну а если бы ты не узнала? А если бы секрет позже вскрылся? И он бы тоже не знал? – я кожей ощущала впившийся в меня косой взгляд и в памяти поплыли картины в Ретене, одна красочнее другой. И в Эмптии… С самых первых минут старший брат очень понравился мне, зацепил внимание, вызвал какое-то расположение… К тому рассказу на берегу реки, после которого я насторожилась, я почти была в него влюблена. Да и братом считать так и не научилась, скорее приучила себя думать, что это мой брат…

- Не знаю. Ты прав, наверное, - невольно кивнула я. – Но все же я не могу вас понять. Вы ведь знаете…

- Знаем, поэтому не допускаем самого страшного, - подтвердил маг Иллюзий, сейчас больше походивший, впервые, не на уверенного в себе могучего чародея и удивительной ловкости и силы воина, а на поколоченного щенка, выклянчивавшего кость. – Тебе трудно понять, Ал, поверь, я тебя понимаю очень хорошо, но…

- Ладно, - наконец решилась я, подбирая юбки и поднимаясь на ноги. – Я никому не скажу, что видела сегодня, и доведу лечение Элиа до конца, если обещала. Но маленькая, совсем небольшая просьба – дайте мне время все обдумать и принять. Ну или не принять, обещать ничего не могу.

- Конечно, - серьезно кивнул, не оборачиваясь ко мне, тот, кто с легкостью мог бы отправить меня в мир иной за минуты, при этом попивая одной рукой чай, и кто сейчас как огня боялся, и этот страх наполнял какой-то странной эйфорией глубоко скрытое темное нутро моей души, меня…

***

Разумеется, никак не отразиться на наших отношениях подобное не могло, и общение резко сократилось. Обещание я сдержала и рассказывать всем кругом о страшной тайне моих недавних друзей не поспешила – впрочем, я не кривила душой, когда говорила, что мне бы никто и не поверил, более того, я рисковала бы очень сильно пострадать, не имея доказательств. И все же Фэрты были моими едва ли не единственными друзьями по эту сторону стены науров, и вскоре стали душить одиночество и закрытость, которые вновь стали частью жизни – нет, у меня были Ниэни и весельчак Дорр, была превратившаяся в красивую молодую кошку Бэя, был маленький друг – ученик, и приятельница в лице ненаследной принцессы… И все же чего-то в этом спокойном и размеренном ритме не хватало. Чего-то важного. Чего-то значимого… Словно бы мне вновь стало не хватать самого обычного тепла.

И чем дольше длилось добровольное затворничество, чем больше времени было на размышления, тем все более странные и мрачные мысли упорно мелькали в голове, мешаясь с обрывками воспоминаний, подчас противореча друг другу. Окончательно же недобрые мысли нависли темным облаком надо мной спустя две недели после покушения – Элиа поправилась и вновь приступила к работе, я передала контроль над ее лечением придворному лекарю, обихаживавшему обитателей Дворца, и последняя ниточка, заставлявшая продолжать общение с герцогом и герцогиней Фэрт, оборвалась еще пару-тройку дней назад. Сидеть в покоях было скучно, принцесса отбыла на открытие нового храма – приглашали и меня, но я не любила подобные мероприятия. Кронпринц составил общество для тетушки, и провести с ним внеурочное время тоже не получилось, хотя, признаться, такие беседы вне рамок обучения, совместные прогулки, дни, когда я играла с мальчиком фигурками зверей и птиц, попутно стараясь обучить его еще чему-то доброму, или мы читали вслух книги, стали для меня безумно дорогими. Мысленно я переносила образ Саата, моего маленького братишки, растущего где-то вдалеке, на образ наследника никтоварилианского престола. Мне отчего-то казалось, что мой Саат должен быть таким же… Только немного старше…

Погода в тот летний день выдалась теплой, но не знойной, с утра крапал небольшой дождь, прибивший пыль и наполнивший воздух особенным, только после дождя ощущаемым запахом, чистым, как родник, когда наше странное «семейство» в лице варсэ-тангу Дорра, Ниэни Тангу, возымевшей теперь привычку одеваться во все черное и очень закрытое, с простой светлой косой отраставших волос, и кронпринцессы королевства Оринэя Алеандры выбралось на прогулку. За нами же семенила и деловитая подвижная Бэя, подобно собачке следовавшая по дворцу и парку за Ниэни. Добродушная игривая кошечка завоевала любовь служанок и тщательно скрываемую симпатию слуг-мужчин и стражников, вызвала бурю восторга у обожавшей кошек принцессы Иларды, не преминувшей познакомить Бэю со своим старым, серым с сединой, ленивым и полным котом, и очень скоро заполучила право разгуливать по всему дворцу – впрочем, как и другие живущие здесь кошки, Бэя за подобное гостеприимство платила ночными охотами на мышей и тараканов, смущавших покои обитателей огромного «всеобщего дома», как когда-то назвала дворец в Ориусе моя матушка…

- Знаете, я тут во время прогулки по городу, вчера, слышал непонятные вещи, - заметил Дорр, когда мы добрались до тихих, уютных неглубоких прудов, населенных Королевскими Лебедями – редкой, очень красивой породой, черной с белыми пятнами на крыльях и белым хохолком у самцов. Эти пруды, таившиеся в сердце «прогулочной» части парка, оборудованные ступеньками-спусками к воде, заборчиками, оберегавшими от падения в воду, и резными многоцветными беседками, были нашим излюбленным местом прогулок. Обычно они пустовали в дневное время, когда мы и добирались до них, и традиция не нарушилась и сейчас.

- И что ты услышал? – поинтересовалась Ниэни, примостившись на дубовой, с ножками-лебедями скамье, прошуршав шерстяными юбками.

- Разное. – Отозвался тигр, в один прыжок замерев на нижней ступеньке и глядя на тихую рябь на воде. – Например, говорят, в прошлую среду состоялась массовая казнь в центре города, показательная. Порядка полутора сотен человек повесили.

- Сто пятьдесят? – скептически усмехнулась я. – Такие массовые казни проводятся крайне редко.

- И тем не менее. Кстати, я сам видел, как их потом хоронили и всяким… лекарям, наверное, раздавали. Много тел.

- А почему? За что казнили?

- Я не знаю, - Дорр потянулся. – Вот это и интересно, за что так много людей на плаху отправили. Я так слышал, что бунтовщики, как будто бы.

- Бунтовщики… - недоверчиво протянула Ниэни. – А что за бунт? Почему мы о нем ничего не слышали?

- Так это прошлой осенью было дело, еще до нашего сюда прихода, - пояснил разговорчивый тигр. – А теперь вынесли приговор и государь подписал приказ о казни.

- А тема бунта? – заинтересовалась уже искренне я. В Оринэе иногда случалось нечто вроде устных возмущений народа, но никогда не доходило, по крайней мере, при дедушке и отце, до кровопролития. – Что они требовали?