«Благородная принцесса Лайнери Абэра Фамэ, урожденная графиня Сагду, супруга кронпринца Арэна Лихтера Фамэ…». Это гласила табличка под портретом, и какие-то даты – рождения, видимо, венчания… Даты интересовали меня мало, как и пара заумных жизнеописательных фраз, и я скорее всматривалась в портрет из любопытства – женщина на нем оказалась матерью моего маленького ученика, и знакомыми показались глаза – как выяснилось, маленький принц унаследовал эту черту внешности от своей матери. Женщина обладала удивительной красотой, выраженно женственной фигурой, одета была с большим вкусом, хотя и непомерно на мой взгляд броско, и на ее фоне принцесса королевства Оринэя Алеандра Дарна выглядела не просто непримечательно, но сущей дурнушкой – с моими-то тонкими губами, несимметричным лицом, крупными верхними зубами, слишком маленьким носом, почему-то жутко бледной кожей, выделявшейся даже на фоне светлокожих дарианцев. Да и выдающимися дамскими формами похвастаться я не могла.
- Что ж, пожалуй, я могу понять выбор Его Императорского Величества, - вырвалось негромкое и чинная дама в розовом платье с жемчугом и кружевами, сопровождаемая тремя служанками, супруга кого-то из генералов, оглянулась с легким недовольством, а среди прогуливающихся по залу вновь мелькнула фигурка Рары, и я продолжила путь уже до собственных комнат, только оказавшись в которых перевела дух. Ниэни не было дома – я лично отправила ее в Четвертое Кольцо за покупками, Дорр же отбыл на пару дней в пригородные леса поохотиться, по случаю теплых месяцев, и я наслаждалась покоем и тишиной. Бэя, успевшая подрасти и превратившаяся в котенка-подростка, длинная и нескладная, забралась на мои колени, громко заурчав, когда я по старой привычке поглаживала ее, почесывая за ушами. Шерсть под пальцами успокаивала – с моего знакомства с Дорром прошло немало времени и я привыкла в минуты потрясений или размышлений трепать его густую шерсть и чесать тигра за ушами, что мне позволялось невозбранно… Волнение улеглось, когда направление мыслей столь неожиданно сменилось, и ему на смену пришли вопросы несколько более здравые и насущные – что Карлон мог делать в Дариане – если Рара сказала правду и прибыла именно в составе его свиты. Не верить Раре оснований не было, поскольку она возглавляла в некотором смысле магическую полицию Великого Рокканда – Первый Комитет Совета Магов, и, помимо того, входила в состав стражи-свиты Императора в целом ряде мероприятий – крупные приемы и церемонии, наиболее важные и острые встречи, поездки за пределами Империи. Рара могла с равной вероятностью сопровождать Алкира – буде государь Карлон дал бы подобный приказ, но кого-либо еще – едва ли. Если она прибыла с Алкиром – какой смысл был сообщать, что она с Карлоном, учитывая, что мне вообще по сути было все равно, с кем она. Волнующим был совсем другой момент – зачем этот некто прибыл в Темную Империю, не было ли это связано со мной, каким-то образом, или с Оринэей, и даже если нет – не выдадут ли меня, когда Рара сообщит о нашей встрече? А она сообщила бы, я знала ее хорошо и могла это представить…
Я тщательно перебрала, дожидаясь возвращения Ниэни и решив, что ей покуда знать о возможных опасностях не следовало, пока я сама не убедилась в их наличии, в памяти аудиенцию Полуночных и условия Нерушимого Соглашения, по которому Никтоварилья обязалась дать мне убежище ровно до тех пор, пока я сама не соглашусь его покинуть. Это, вкупе с заверениями Пиуэргурдрана и поведением Императора Арэна Второго успокаивало и обнадеживало, и все же определенный страх возникал, скорее даже тень опасений, легкая, как дымка, едва уловимая. Появление Ниэни в сопровождении пары слуг-юношей, которые несли большие коробки с покупками, и, откланявшись и оставив ношу, удалились, отвлекло меня от раздумий, и только уже к ночи, когда Ниэни – по моему решению мы и спали вместе, благо кровать оказалась широкой, а мне так было спокойнее поначалу следить за ней, и мы как-то постепенно привыкли, - уже посапывала носом, укутавшись в свое одеяло, я приняла решение последить за ситуацией и пообщаться на ее счет с Фэртами. Бенджамин и Элиа успели стать для меня хорошими друзьями, я часто выбиралась в город именно с ними, была нередким гостем в их покоях или принимала их у себя, с Элиа мы посещали вместе модиста, совершали покупки… Я успела сблизиться с принцессой Илардой и у меня сложились достаточно хорошие отношения с Императрицей Карсой, но осведомляться у них о том, не отдадут ли меня обратно Карлону, не стоило, и справиться у Фэртов было куда более разумным выходом.
Однако сперва мне довелось иметь совершенно иную беседу. Я любезно приняла приглашение леди Куафи Мэжрэ и ее супруга посетить с ними скачки, после которых Вилайр оставил нас, сославшись на большую занятость, а вот леди Куафи предложила наведаться куда-нибудь и откушать десерт.
Общество дамы доставляло мне все меньшее удовольствие, и подозрения с каждым ее откровением становились сильнее, впервые потерпев крах, ощутимый, после истории с Вилайром Буркадэ, ныне пребывавшим где-то в застенках Особого Отряда и категорически отрицавшим, что он помышлял надругаться надо мной… Мне пришлось нанести не один визит в кабинеты, отданные славной организации – низкие по меркам дворца помещения с толстыми решетками высоких, под самым потолком, окон, дверями, обшитыми листовым железом немалой толщины, и голым камнем стен, единственным украшением которого служили черные, в форме длинноногих пауков, светильники. Был и еще один, полностью подземный, этаж, отданный в распоряжение Особого Отряда – вход туда преграждал пост в виде небольшого стола черной древесины, железной решетки с внушительными засовами и самиров, круглосуточно несущих стражу у темной, уходящей в подвалы дворца, лестницы. Там, как я понимала, и находились камеры, вероятно, и пыточные комнаты – однажды, во время визита к Его Благородию, Вице-Мастеру Карру Сэрхэ Карру, который вел мое дело лично, по поручению государя, мне довелось краем обостренного нуждой слуха различить отдаленный крик боли, впрочем, тут же заглохший. Что находилось там, внизу, на самом деле, оставалось тайной – туда имели допуск только Императорская Династия и представители Особого Отряда.
Из услышанного тогда подтвердилось разве что то, что была найдена убитой некая светская дама, о которой ходили разные толки – от того, что она была фавориткой Императора до того, что она вообще связалась с каким-то дурным мужчиной, из «ночного Дариана», как свет Империи именовал бандитов, и он-то ее в порыве ревности и отправил в мир лучший. Проверить слухи о Фамэ возможности у меня не было, но принцесса заявленного интереса к женщинам не выказала, да и даже будучи поневоле приближенной к династии, я не замечала со стороны Императора неуважительного отношения к женщинам – казалось, даже, что он несколько сторонится дамского общества, и допускает его исключительно по долгу своего титула.
Слухи же о том, что Гранд-Мастер Фэрт редкостный любитель женщин, основания под собой, несомненно, имели – наличия романов с дамами он и не скрывал, да и миловидный, галантный, прекрасно образованный, с широкими познаниями в самых разных сферах самир пользовался у придворных дам и девушек неоднозначным отношением – смесь заинтересованности и настороженности, и мое появление в его близком окружении незамеченным не осталось – стали все чаще доходить до ушей толки то о нашем романе, то о моей как-то подозрительно теплой дружбе с самирами, то о том, что на самом-то деле роман у меня есть, но с Карру, часто составлявшим нам компанию, будучи близким другом герцога и герцогини. Вот только эти слухи не выставляли, не выходя за рамки морали Империи, к которой я начинала привыкать, его в сколь-нибудь невыгодном свете, зато помогали Куафи выставлять в нем себя…
- Ваше Высочество, позвольте, - радушно улыбался владелец «Благородного Единорога», почтенный сударь Халнир Бэрку, в неизменном жилете и белой рубахе, с шейным платком и карманными часами, осанистый и приветливый, принимая у меня плащик и помогая присесть на мягкий, удобный стул. – Очаровательная дама, простите, не имею честь быть с вами знаком, - он помог Мэжрэ, учтиво поклонившись. – Прошу вас.
