- Удалось ли вам, принцесса, добыть и держать под своей защитой Стражи? – я не хотела упоминать Изумрудный Страж, и вопрос, исходивший от фигуры в светло-сером плаще наполнил меня холодком. Центральный наур неторопливо, почти лениво прервал своего брата, даже не удосужившись пошевелиться.
- К делу это не имеет никакого отношения, брат Нархадамарон. Мы не считаем необходимым ответ принцессы на подобный вопрос, не представляющий ценности. Мы уже убедились в искренности и глубине ее ответов, в ее познаниях и устремлениях. Мы считаем, что наша цель кроется в иных действиях, нежели продолжать испытывать леди Алеандру вопросами, не имеющими должной важности. Поскольку встреча продолжается уже достаточно долго, и люди имеют некоторые потребности, я, как глава нынешней встречи, призываю своих братьев и сестер учесть это обстоятельство и прошу принцессу Алеандру предоставить нам бумаги, ставшие главной причиной нашей встречи. Владычица Танра сообщила нам цель прибытия делегации… Прежде чем мы огласим свое мнение и вынесем свой вердикт, я желаю взглянуть на имеющиеся у вас бумаги, миледи.
- Разумеется, - я, неспешно, изображая спокойствие, открыла портфель, достала из него пресловутые бумаги: первую, еще не столь ужасающую карту и сопровождавшее ее письмо, с приложенными документами, которые мне передала Танра – и которые были раздобыты Таунаком касаемо Алого Тигра и его приспешников, и поднялась на ноги, стараясь унять заколотившееся сердце. Кому передать их? Я знала, что «слуг» врага здесь мало, но не могла понять, кто именно, и чьи руки, насколько к наурам это понятие было применимо, оказались бы самыми надежными.
Интуиция ли проснулась или нет, когда я, под предлогом того, что достаю документы и свитки, скользила взглядом по собравшимся – по черным, чуть прищуренным, похожим на ночное небо глазам самира, не сводившего с меня, чувствовала я, взгляда и изредка что-то негромко сообщавшего на ухо не менее заинтересованному в происходящем Императору Арэну Второму, скользнула, отчего-то смущаясь смотреть прямо на этого человека, по бледному, мужественному и строгому лицу, зачаровавшему меня еще бесконечно давно уже своим портретом, по недвижным, исполненным грации и покоя силуэтам науров, но взгляд мой остановился на фигуре в темно-сером, почти черном плаще, сидевшей по левую руку от центрального наура. И, когда пауза рисковала стать слишком неоднозначной, меня будто подтолкнуло пересечь зал, и, поклонившись, передать бумаги в протянутые светло-серые, показавшиеся сотканными из дыма и искрящейся пыли руки. Наур, когда я отошла на несколько шагов, зашелестел документами, изучая их, а откуда-то слева вновь донеслись свист, шепот, переливы колокольчиков, гудение, словно мои бессмертные судьи оживились.
- Покуда наши старшие братья изучают бумаги, прежде чем поведать нам их суть и содержание, - раздался справа голос, слишком мощный и всепроникающий, звучащий разом и вокруг, и в ушах, уже не похожий, как науры старались немного ранее, на человеческий. Я обернулась, опуская взгляд, к фигуре в белом балахоне. – Могу ли я задать миледи Алеандре еще один, несколько личный вопрос.
- Я отвечу на любой ваш вопрос, Темнейший, - сглотнула я.
- Нам известно, что брак с кронпринцем Великого Рокканда, как именует себя Священная Земля Рокканд, Алкиром Каэрри вы намерены были заключить по взаимному согласию… - выдержав паузу, наур задал вопрос, после которого в зале, еще минуту назад отдаленно похожем на зал обычного собрания смертных народов, воцарилась леденящая, противоестественная тишина. – И, тем не менее, я вопрошаю вас, заключался ли он по политическим и дипломатическим соображениям, или по любви?
- Оринэя находится под властью Рокканда и мой выбор не мог оказать столь существенного влияния на ее положение, чтобы брак был обусловлен дипломатическими требованиями или соглашениями. К сожалению, королевство Оринэя в настоящее время не является суверенным, - уклончиво начала я. – Как я имела честь просить вас немногим ранее, мои интересы связаны, помимо осуществления интересов Таунака, с освобождением оринэйского народа и территорий и с их защитой от потенциальной угрозы Алого Тигра. Что же касается моего брака с кронпринцем Алкиром, я не могу не признать, что подобное решение было ошибочным.
- Чем, - мягко, но настойчиво повторил наур, - оно было обусловлено.
- Это должен был, о Темнейшие, быть брак по любви, - тишина давила, заставляя нутро сжиматься от осознания того, какой удар моим рассказам и просьбам нанесет эта весть. Ведь если я была невестой Алкира по любви, меня могли бы счесть посланницей Великого Рокканда, злонамеренной шпионкой, провокатором… И все мои надежды, которых и без того почти не оставалось, канули бы в никуда, а я сама ближайшим днем бы оказалась на плахе – воля науров по эту сторону Стены была непререкаема и любое их слово приведено было бы в исполнение незамедлительно. Поднялся легкий гул и нутро сжалось еще сильнее, но я, для которой в помещении вдруг сгустилась тьма и стало холодно, знала, что лучше будет не пытаться оправдываться и уверять в своей честности – этим я сделала бы не то, что не лучше, но хуже в сотни раз. – Когда было принято решение о браке, мне казалось, что меня и кронпринца связывают отношения, которые я сочла любовью.
- Вероятно, ваше мнение изменилось? – вкрадчиво осведомились откуда-то слева. На душе возникло печальное чувство обиды, грусти и какого-то глубоко даже от самой меня сокрытого сожаления о том, что на самом деле любовь меня не коснулась.
- Когда я, как достопочтенным присутствующим известно, оказывалась в руках представителей Великого Рокканда, кронпринц Алкир дважды отдавал приказ о моей казни. Более того, в первое пленение, прошу извинить мне несколько неуместное слово, но иного подходящего имени для произошедшего я не нахожу, кронпринц Алкир был намерен привести приказ о казни в действие лично.
- И какова была планируемая казнь? – вопросы надавливали на самое больное, на глазах заколыхалась пелена с трудом сдерживаемых слез, шуршание бумаг сливалось со стуком сердца. Я не знала, зачем мне задают столь болезненные вопросы, зачем меня все сильнее возвращают к тем невыносимым, ужасным дням, проведенным в руках роккандцев. Зачем им нужно, чтобы я вспомнила то, что еще много недель являлось мне ночами в кошмарах, лишая сна…
- Публичное сожжение на костре, - процедила я, уставившись на грубый камень пола. – Во второй раз было назначено публичное повешение.
- Довольно, - прервал новый вопрос низкий, раскатистый голос-рык, напомнивший мне тот, что мы слышали в доме канков. – К делу это не относится, и я не одобряю, когда удостоенные аудиенции смертные, пришедшие искренне и с открытым сердцем, и не имеющие вины пред Матерью Барлой, вынуждены ответствовать на подобные вопросы, задевающие их души и чувства. Кронпринцесса Оринэйская, Алеандра, дочь почтенного Короля Аланда Девятого, прибыла к нам доброй волей, с почтением и смиренными просьбами. С сутью переданных ей документов я ознакомил всех присутствующих сестер и братьев, - я поняла, что заговорил наур, которому я передала все свитки. – И сейчас да услышат меня все братья и сестры, ибо, волей нашей Божественной Матери, интересы смертных представляю и курирую встречи их с нашими посланниками именно я. – Возникла пауза, даже на меня повлиявшая довлеюще, хотя и предназначалось это давление наурам. – Я запрещаю отныне и впредь, в эту встречу, задавать принцессе Алеандре подобные вопросы, не только не относящиеся к существу дела, но и оскорбительные для ее чести и достоинства. Оскорбляя народы, порученные нашей опеке Божественной Четой, вы оскорбляете меня, - угроза, зазвучавшая в низком голосе, была явственно различима даже людским слухом. Темный силуэт, в руках которого внезапно исчезли и тут же возникли в руках никтоварилианцев документы, неожиданно поднялся и пересек залу, нависая надо мной – оказалось, ростом фигура порядком меня превосходила. – Примите мои извинения, от имени моих братьев и сестер, миледи Алеандра. Подчас им свойственно забывать, что чувства людей отличны от наших собственных, и что вопросы, кажущиеся им невинными, могут задеть души людей, варов, самиров и иных народов, населяющих, волею Вышних, Бартиандру. Поскольку встреча приняла нелицеприятный характер для вас, мы услышали ваши слова, и я готов огласить решение, принятое нами на всеобщем совещании, – я не сомневалась, что науры общались между собой, не выпячивая это, всю аудиенцию, и мои подозрения подтвердились. – Я считаю возможным несколько изменить порядок аудиенции, вразрез с принятым нашей стороной ранее. Я, Темнейший Пиуэргурдран, по дарованному мне Богиней-Матерью праву курировать иные народы перед ликом моего собственного, прошу Императора Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей, Почтенного Хранителя Стражей, доверенного лица Ночного Острова на землях иных народов, Его Императорское Величество Арэна Второго Фамэ пригласить, незамедлительно, в залу аудиенций второго представителя Королевства Таунак. Когда он прибудет, я оглашу решение Совета Науров… - я застыла столбом, не отводя глаз от мощной фигуры, приобретающей, за искрящимся вихрем туманной пелены, человеческие очертания. Пиуэргурдран. В голове молнией, покуда за кем-то посылались слуги (кто, мелькнула мысль, тут еще представляет Таунак?!), пронеслись картины из детства, когда я при отце общалась с наурами, сцена в Кальре и ровные, четкие контуры букв в книге, так и оставшейся у Файги в седельной сумке, рассказы Танры… Темнейший Пиуэргурдран, наур Первого Поколения, один из сильнейших. Покровитель всех смертных рас, и прежде и более всего, людской и народа варов. Тот, благодаря кому, знала я, я вообще стояла сейчас здесь. Тот, кому я передала лично в руки документы и карты… Единственный из науров, о котором я располагала позволявшими доверять ему сведениями. И… в завершение картины, тот, кто прервал мое унижение и вопросы, призванные, создавалось ощущение, меня опорочить и понизить в глазах никтоварилианцев, которые здесь и вовсе присутствовали неизвестно для чего.
