***
Путь в Брилльдж проделывался мной неоднократно – науры обыкновенно выражали стремление встретиться со мной, если не посещали в Дариане, именно там. Система порталов Гунджа делала путь коротким и достаточно безопасным, если не принимать во внимание пару крупных рек, разливавшихся по весне, которые приходилось пересекать, и наличие по всей стране харров, постоянно менявших место обитания. Самиры именно по этой причине, отчасти, во всех поездках входили в мое сопровождение. Вот только Бенджамин лично в него входил гораздо реже.
Сейчас же я, в окружении ближайшей свиты, неторопливо ехал в середине отряда, украдкой рассматривая молчаливую всадницу в теплом плаще, надвинутом на лицо, которая оказалась почти рядом – в силу своего происхождения и моего приказа. От множества дворянок своего возраста принцесса Алеандра отличалась, прежде всего, тем, что могла за целый день не произнести ни слова, держалась при этом очень просто и доброжелательно, не жаловалась, когда из-за поломки кареты, чтобы не терять время, мы попросили ее ехать верхом. Оринэйка попросту сменила облачение и молча забралась в седло.
Ничто не предвещало того, что произошло, и причину испуга лошади нам не удалось установить, но в достаточно мирном пути неожиданно возникла неприятная, почти опасная ситуация. Лошадь доверенного помощника, служившего у меня задолго до коронации – невысокого, уже седеющего мужчины с большими усами и густой щетиной, - внезапно понесла, с оглушительным ржанием, едва не сбив по пути другого всадника. Самиры отреагировали мгновенно, дорогу животному не преградили их нити, но скорость стала уменьшаться, и именно в тот момент лошадка то ли споткнулась о камень, то ли специально сбросила седока. Мэрдос, перелетев через голову дико ржавшего коня, остался недвижно лежать на камнях. Магическая сеть сковала взбесившееся животное, сердце кольнуло неприятное предчувствие, пока вокруг суетились слуги, пытаясь привести барона в чувство. Не спешиться и не увидеть лично, что с верным помощником, я просто не мог… Посеревшее лицо не уступало камням, на которых он лежал. Впрочем, магия сообщила, что Мэрдос жив. Рядом со мной возникла худощавая высокая фигура в черном плаще, откидывавшая капюшон. Изумрудно-зеленые глаза скользнули на пострадавшего и поднялись на меня.
- Если позволите, сир, я могу помочь. Сейчас важно успеть вовремя.
- Вы можете определить его состояние на значительном расстоянии, миледи? – осведомился Алкир по другую сторону от девушки. Леди Алеандра невозмутимо обернулась к нему.
- Я достаточно близко, чтобы применить магию, Господин Алкир. Мне не обязательно прикасаться к человеку, чтобы делать первичные выводы. Разумеется, я увижу, каковы повреждения, лишь оказавшись достаточно близко. Я опасаюсь, что он сильно пострадал, и чем раньше смогу начать лечение, тем быстрее сумею помочь, - это было обращено уже ко мне, спокойное, вежливое. В мыслях мелькало искреннее желание оказать помощь. – Только, если возможно, прошу предоставить помощника, это позволит действовать быстрее.
- Граф Карру окажет вам необходимую помощь, - кивнул я, заставляя голос звучать ровно, покуда пальцы правой руки сжимались в кулак, против воли. – Его Светлость обучались основам Целительства, в Саммирской Школе Магии. - Сын Мэрдоса, так же попавший в число свиты, расширившимися глазами взирал на отца, подле которого опустилась на колени фигурка в плаще, проворно, но спокойно отдававшая указания Карру и одновременно осматривавшая пострадавшего. Бенджамин, разослав по окрестностям представителей Особого Отряда – выясняя причину паники лошади – доложил, что конь усмирен, влияния магии на нем не обнаружено, проверки ведутся, порядок восстановлен. Отдав необходимые распоряжения, включавшие в себя незапланированный привал и подготовку к отправке барона в близлежащий город к лекарям, я вновь обернулся… Мэрдос, открыв глаза, что-то прохрипел улыбавшейся ему Алеандре, продолжавшей лечение, положив руку на живот мужчины. От ладони исходило серебристое свечение, приятное, едва различимое. Вторая рука девушки была подложена под затылок, глаза внимательно, при всей доброжелательности, осматривали его. Карру что-то смешивал в прозрачной пузатой бутыли… Я терпеливо дождался, когда оринэйка закончит работу и поднимется, отдавая какие-то полусоветы, полууказания поспешившим к ней слугам и сыну пострадавшего, и вызвал ее, большей частью желая узнать, что произошло и какова ситуация сейчас.
- Барону очень повезло, сир, - вежливый поклон и опущенные куда-то к земле глаза. – Ушиб достаточно сильный, но все органы целы, более того, спина не пострадала. Сломана нога, он сильно ударился головой при падении, но, если мне будет позволено продолжить работу, уверена, через два, быть может, три дня станет лучше. Разумеется, ему придется поберечь ногу и, опасаюсь, некоторое время я не рекомендовала бы ему ехать верхом.
- Вы можете исцелить его сейчас? – осведомился Бенджамин, так и остававшийся при мне. Девушка едва заметно, даже с ноткой снисходительности, улыбнулась.
- Гранд-Мастер Фэрт, основы Целительства говорят, что серьезные раны и повреждения лечатся в несколько стадий. Я могу оказать очень большую помощь в достаточно короткое время, конечно, но магии будет слишком много и ему может стать плохо. Более того, нельзя с уверенностью сказать, как быстро в таком случае восстановится запас моих сил, вероятно, некоторое время я не смогу пользоваться магией. Чем менее выражена искра дара, позвольте напомнить, тем меньше уместный предел однократного воздействия магии. Я оказала всю необходимую помощь, которая была возможна сейчас… - я прервал ее пояснения, уточнив, какое вознаграждение девушка хотела бы получить за свою помощь. На бледном лице, острые скулы которого до сих пор выдавали длительное время непростых условий ее жизни, отразилась лишь тень негодования, воцарившегося в мыслях. Взгляд уперся в носки моих сапог и в голосе проскользнула сдерживаемая стальная нотка.
- Я не беру денег за исцеление, будь то великий маг, жрец, представитель Имперского Совета или самый бедный крестьянин в ближайшей деревне. Я помогаю людям потому, сир, что это мой дар и моя способность, и использовать дарованное мне Творцами Трингулом и Барланом для обогащения никогда не входило в цели моей жизни. Я окажу помощь, если мне будет дозволено, не ради награды. Я действительно хочу помочь… - я, чертыхаясь про себя на неосмотрительность, не нашелся с ответом. – Задавая подобный вопрос, Ваше Величество, вы оскорбляется Владычицу Танру. Я никогда не стану применять переданные моими мудрыми наставницами знания для обогащения. Я лишь хотела бы просить позволить мне исцелить господина Мэрдоса.
- Разумеется, - кивнул я. – Я приношу глубочайшие извинения, если мои слова задели ваши чувства.
- Нисколько, сир, - мысли прямо-таки кричали об обратном. – Целителей отчего-то всегда считают корыстными людьми, ничего не делающими без выгоды для себя. Вы оскорбили меня не более, чем почти каждый обитатель Бартиандры.
Пожалеть о своих поспешных словах мне пришлось вновь – в силу происшествия мы остались на ночлег здесь, по моему собственному приказу, - я решил, что будет разумнее дать принцессе Алеандре немного больше времени на работу, чтобы возможно сильнее улучшить состояние барона. И я, коротая теплую для конца зимы ночь у костра, отказавшись от палатки, с долей удивления отметил, что леди Алеандра просидела близ исцеляемого всю ночь, дружелюбно улыбаясь, удивительно тактично и мягко обращаясь и с самим мужчиной, и с его сыном, рассыпавшимся в благодарностях. С каждым подобным раскрытием ее личности, с каждым прочтением донесений и новым отзывом от моих приближенных, касавшимся Ее Высочества, мне все сильнее казалось, что девушка очень необычна, что она поистине отличалась от большого количества знакомых мне дам из высших кругов. Капризность и болтливость отсутствовали у нее, как и любовь к украшениям, деньгам, власти. Подчас начинало казаться, что она теплее относилась к простым людям, чем к знати, впрочем, многие из дворян того заслуживали – тот же герцог Сангарский, мой кузен в четвертом колене, после посещения дома которого оринэйка на несколько дней «ушла в себя», мрачно вспоминая его «ухаживания», противным гвоздиком сидевшие в ее памяти. Герцог, широко известный в Империи своей похотливостью, лысеющий полноватый мужчина, в присутствии меня и Бена рассыпался в любезностях, являя все свои лучшие качества. И, умудрившись остаться после ужина наедине с девушкой, не упустил случая проявить свой интерес, к счастью для нас хотя бы начав издалека. Бенджамин и Карру, поспешно вернувшись, застали слегка перепуганного господина Банко, и еще более бледную от негодования Алеандру. Что именно произошло, мне осталось известно лишь в общих чертах, но, по скупому сообщению младшего друга, «целомудрие соблюдено, ситуация улажена, герцог принес принцессе извинения и она приняла их». Что так напугало герцога, тоже осталось тайной.
