Вот только, как ни нравилась мне эта молодая гордая женщина, искренне волновавшаяся о своих близких и друзьях, и о своих подданных, как ни хотелось мне и самому видеть ее рядом, я слишком хорошо понимал, что брак, состоявшийся по чьему-то приказу, не мог бы быть счастливым. Равно как и любое мое признание в любовных чувствах было бы вполне откровенным приказом, с учетом некоторых не слишком радовавших обстоятельств. К тому же у молодой, цветущей, приятной леди вполне мог быть мужчина, которому бы эта леди была интересна и который бы был куда более приятен ей, нежели я. В какой-то мере об этом же говорило и вскользь ей оброненное замечание, что, дескать, ей хотелось бы дождаться своего друга (Бэнджамина, все всяких сомнений), и то, что кавалеры даже появлялись, но с решением молодая принцесса не спешила. Впрочем, по вполне объяснимым причинам – я подозревал, что две трети этих господ заинтересовались вообще не ей, а ее возможным приданным, а одна треть… Ей, но не совсем так, как девушке могло того хотеться. К тому же вспоминалось и напряжение Элиа, когда та видела брата в обществе Целительницы, и само общение герцога и герцогини, и к смешавшимся в голове подозрениям прибавлялось и еще одно – не сам ли Дамский Угодник этим пресловутым мужчиной был? И не его ли, почему-то постеснявшись рассказывать подругам, она ждала? Вот только было решительно все равно, Бэнджамин ли это, Карру, ситуация со сватовством которого к Ниэни Тангу понемногу забывалась, или еще кто-то, если Полуночные и впрямь затеяли выдать ее за меня. И, чем больше пролетало дней с того момента, когда девушка спасла моего сына, с момента, заставившего чувства к ней окрепнуть, и становиться сильнее со временем, и с тех слов Пиу в Янтарном Кабинете, тем сильнее я уверялся в том, что истинная цель Ночного Острова была такова.
И… Даже если бы мне удалось убедить Высших Духов позволить девушке, и так-то несладко жившей, иметь личное счастье, а не становиться еще и женой по приказу, притом человека, которого она считала, разве что, другом, расплатиться бы за это пришлось мне же. И примерную цену я даже мог себе представить, и все же готов был бы ее заплатить. Меня ведь не лишили бы жизни вот так сразу, дали бы подготовить Тиония, а пятнадцать-двадцать лет, которые на это ушли бы, были вполне приличным сроком…
А время, между тем, продолжало свой ход, вернулся ожидаемый принцессой Оринэи, да и мной, для подтверждения пусть и неприятных моих догадок, Бэнджамин, и я уже даже приготовился было к тому, что вот оно, решение, вот он, предстоящий трудный диалог с Пиу, но… Объявления о помолвке не последовало ни тем же днем, ни следующим. А на вторую неделю после его возвращения в столицу я вдруг получил предложение со старыми друзьями в лице Светлейших Герцогов Сайрау и Фэрта немного поразвеяться в одном весьма любопытном питейном заведении Четвертого Кольца.
Заведение это привлекало нас весьма уединенным положением, затаившись среди обычных, не центральных, улочек, тем, что оно, разделенное на маленькие комнатки, позволяло вести разговоры несколько более спокойные с минимальным приминением защитных чар, да и тем, что эль здесь всегда подавали крепкий, добрый, как в прежние времена, нашей ранней юности и даже молодых лет отца, по его же словам. Меня и Ладара здесь встречали не впервые, и, откланявшись, провели в дальнюю от входа маленькую комнатку, где пахло яблочным пирогом, свежей древесиной, элем и почему-то хвоей. Впрочем, источник запаха я обнаружил быстро – довольно свежая еловая лапа, прикрепленная под потолком, прямо над столом, окруженным несколькими креслами, обитыми перьями и шерстяной тканью. Скромно, но добротно.
Гранд-Мастер, и, как быстро выяснилось, приглашение исходило именно от него, несколько припозднился, и к прибытию Бэнджамина мальчик-слуга принес уже по второй кружке темного эля, пенистого, и поднос с закусками – ломти копченой вепрятины, сыр, пара свежих, только что из котелка, картофелин… Солонина, к которой, как у самиров, подавали хоть острый соус, хоть сладкую патоку… Впрочем, последнее сочетание казалось слишком странным даже мне, поедавшему, под ворчание Тихони, соленые ломтики вместе с сырными полосочками…
- Воистину, ты плохо влияешь на Фламберга, - когда мы обменялись кивками и Бэн расположился за столом, побарабанив пальцами по деревянной кружке, принесенной для него, дабы наш друг не выделялся, заметил Ладар. – Ему эту гадость осталось патокой полить…
- Кстати, очень вкусно, - поддел самир, и бровью не шевельнув. – Однако же, скажу я вам, - сделав пару глотков, заметил он, - очень славный эль, господа. Как в добрые деньки юности, когда Тихоня еще не отрастил брюшко, а Фламберг еще лелеял мечты отпустить бородку, как у покойного государя Лихтера Второго была. Не правда ли?
- Вот ведь язва, - беззлобно проворчал Ладар, прихлебнув из своей кружки. – Смотри, сам-то, небось, к старости не так обрюзгнеешь…
- Самиры редко проявляют склонность к полноте, - невозмутимо отозвался Фэрт. – Вам, друзья мои, это угрожает в большей степени. Равно как мне едва ли угрожает возможность отрастить бороду или усы.
- Зато ты никогда не станешь похож на нормального мужчину сорока лет, - влез я. – Сначала будешь казаться безусым юнцом, а потом оп, и сразу как пожилой старикашка. – Дамский Угодник весьма картинно поклонился, усмехнувшись уголками губ.
- Когда это случится, Ар, мне будет лет девяносто, и мне будет все равно. Едва ли меня в столь почтенном возрасте заинтересуют дамы, король Джэсамгу у нас в этом отношении немного… кхм… уникален. Впрочем, прекрасные женщины всегда были и есть отрада для глаз и души…
- Мне об этом Светлейшей Герцогине не рассказать ли, часом? – Ладар весьма проворно уклонился от угрожавшего ему щелчка по лбу, откровенно ухмыляясь. – А то ведь, думаю, ее заинтересует ход мыслей герцога.
- А в молодости молчал, слова не дождешься. Что я, зря тебе прозвище придумал, а?! – рыкнул волшебник, прищурившись. – Вот ведь… Однако же, господа, право, я предлагаю вам насладиться сим чудесным напитком, и весьма приятным местом. Мне пару раз случилось здесь побывать…
- Мы тоже здесь бывает, весьма часто. После дворца сей кабак радует и чистотой, и тишиной, - кивнул я. – И не могу не отметить, что эль тут и впрямь хорош… - праздные разговоры трех старых друзей, о былых днях, прежних общих знакомых, школьных проказах, оружии, коим я увлекся еще в пору юности, и многих вещах, которые могли бы быть интересны разве что крепко знакомым мужчинам, как-то незаметно, с новым кружками эля, дошли до описания свадьбы члена Особого Отряда, на которой поприсутствовал и Бэнджамин, вот как раз на днях, как почетный гость. И, словно бы все так же ненароком, играючи, глубокие темные глаза вдруг скользнули на мое лицо, пальцы чуть погладили ручку кружки, и прозвучал тихий, бархатистый голос:
- А ведь весьма скоро нам, вероятно, предстоит присутствовать еще на одной церемонии, впрочем, едва ли она может оказаться хотя бы в какой-то мере приятной как для гостей, так и для будущей новобрачной…
- Угодник, ты о герцогине Оринэйской? – Ладар отставил опустевший сосуд на стол, и негромко икнул. – Да, бедная девушка, воистину, Иларда мне рассказывала, как у нее не ладится с поисками. И ведь не откажешься от таких условий, и не посетить… Мне-то еще ладно, я с ней не слишком близок, а вот Угоднику придется, друг все же… Да и Фламбергу, скорей всего, тоже…
- Именно о ней. Церемония практически неизбежна, - кивнул молодой чародей, опираясь подбородком на руки, - однако же молодая леди будет вынуждена пойти на шаг для нее весьма болезненный.
- А что же, - не понял я, - у нее нет… Партии на примете? И… - едва не сорвался с языка вопрос о том, что он медлит-то. Был бы он партией, мы бы сейчас не это обсуждали. А так ведь… У нее, выходило, и вовсе никого не было… В слегка одурманенной хмелем голове заворочались первые мысли. – И решения нет?
- Так Иларда мне вчера, мы с ней чай пили вместе, рассказывала, - кивнул Ладар, - что мужчины нет, и, стало быть, герцогиня понемногу в отчаяние впадают, просили уже и меня посодействовать, и вон, говорят, Карру призадумался, может, кто из Особых… Фэрт, слушай-ка…
