- Жар сильный, - констатировала она, поднимаясь. – Думаю, постараемся обойтись без излишнего вмешательства магии. Я пошлю за леди Тангу, она поможет мне, покуда Целитель Сайгу в дороге. – Поклонившись, девушка выскользнула в гостиную, где отдала какие-то распоряжения и вернулась к Тио, и вновь тонкие быстрые пальцы сплетали какие-то узоры, рваное хриплое дыхание сынишки стало ровнее, немного отлила алая краска от щек, и вскоре, с появлением помощницы оринэйской принцессы, по спальне разлился приятный запах трав и снадобий, тщательно отбираемых волшебницей, завариваемых, растираемых… Мне, выдавшему подоспевшим Ладару и Иларде распоряжения, поскольку думать о чем бы то ни было, кроме мальчика, пытавшегося стоически изобразить, что ему не так уж плохо, не выходило, оставалось только сидеть неподалеку от постели сына, пытаясь подбодрить последнего.
Один вид вытянувшегося посеревшего лица, один звук частого, прерывистого, сиплого дыхания говорили лучше слов, что обморок Тиония был совсем не следствием чего-то пустячного, и что легким недомоганием его состояние назвать никак нельзя. Об этом же говорило и другое, то, с каким напряженным лицом, против обычной для Целителя улыбки, Алеандра то снова и снова плела магические сети, в такт каким-то своим мыслям качая головой, то принималась за отвары и мази, приготавливаемые Ниэни Тангу, казалось, с одного слова понимавшей, о чем говорила ее Госпожа, то лихорадочно кусала, замирая на несколько мгновений, тонкие губы.
- Целитель Сайгу… - бормотала она вперемешку на оринэйском и наанаке, совершенно забыв обо мне, и непрестанно что-то делала, делала, делала. – Еще Сайгу посмотрит, может быть, мой дар бунтует… Если степная… Почему так трудно… Ничего не понимаю… - впрочем, продлилось это недолго, и Целитель Династии Фамэ, ожидавшийся только поутру, прибыл значительно раньше, едва покатилось к западу Солнце за окнами, и с порога, поздоровавшись со мной, поторопился к Тионию. Впрочем, было, почему…
Я не мог бы винить Оринэйскую в том, что она бездействовала, даже если бы мне безумно захотелось – несколько часов Алеандра только и делала, что окутывала Тио целебными чарами, давала ему отвары, делала примочки, и, справившись с растерянностью, тараторила при этом, словно стараясь отвлечь его от его состояния, какую-то чушь про леса, цветы, бабочек, книги, варов… Дома и игрушки… И снова леса. Чушь была совершенно не связана, глаза Целительницы при этом оставались серьезными, и у меня закралось к прибытию Сайгу подозрение, что этот бред она несла даже не столько для Тио, сколько… Для меня ли, стараясь тем самым отвлечь от все нараставшего мрачного предчувствия, или для самой себя, пытаясь прогнать то, что так страшно таилось в глубине ее глаз? То, что она отчего-то не произносила вслух…
Я не мог бы винить Алеандру в том, что она ничего не делала, но почему-то при всех ее стараниях лицо сынишки приобретало все более восковой блеск, все острее выделялись скулы и нос, побелели тонкие губы, и Тио почти не открывал глаза, поясняя, что ему больно это делать. Еще совсем маленькие детские руки бессильно лежали поверх одеяла, неестественно угловатые и бледные. И, едва появился Целитель Сайгу, старый уже маг, служивший еще при дедушке, с длинной седой бородой и длинными волосами, оринэйка, едва не опрокинув чашку с очередным зельем, тошнотворно пахнущим, подскочила из-за стола.
- Ниэни, дай Его Высочеству полстакана отвара наш-травы, и будь осторожнее, - скомандовала она. – Целитель Сайгу, мне нужно с вами поговорить, наедине, если государь позволит. Это займет минутку, - виновато улыбнулась она. Целителям я доверял, и выдавил кивок, подсаживаясь к малышу и сжимая в руках его тонкую, огненную сейчас от жара руку. Он оставался в сознании, не бредил, и все же недобрым казался блеск красивых, изумрудно-зеленых глаз. И не менее недобрым показалось то, что Целитель Сайгу, пошетавшись о чем-то в гостиной с принцессой Оринэи, принялся за осмотр Тиония, и лицо его на глазах вытянулось.
- Миледи Алеандра, я не менее растерян, чем вы. Самая обыкновенная степная лихорадка, но в ней что-то не так, и я не могу понять, что. Чары действительно словно обрываются… - он покачал головой. – Я часто сталкивался со степными лихорадками, я проверил ваши действия, но вы все сделали верно. И отвары… Да, наш-трава, настой салдура, ягода буга, - посыпались какие-то еще малопонятные названия. – Все совершенно правильно, и я не понимаю, почему при такой усиленной атаке на лихорадку нет улучшений. – Он снова покачал головой. – Вы не ошибаетесь, миледи Алеандра, это не ваша вина, вы совершенно напрасно беспокоитесь. – Он снова принялся плести кончиками пальцев тонкие магические нити, покуда криво улыбнувшаяся девушка вернулась к своим настоям, и внезапно подняла голову, уставившись на меня.
- Ваше Величество, - почтительно даже сейчас произнесла она. – Полагаю, Целитель Сайгу и я вместе сумеем понять, в чем причина лихорадки, вам не стоит волноваться, - говорила она это, глядя чуть в сторону от моего лица, и с большим блеском скрывая от дара мысли, но все же было то, что выдавало в ее словах тщательно укрываемую попытку обнадежить меня. Едва заметно дрогнул голос и огонек в глазах приобрел довольно мрачный блеск.
- Сир, - кивнул Сайгу, опустив руки на грудь Тиония и продолжая обволакивать малыша сетями чар. – Ситуация весьма странная, буду откровенен, но миледи Алеандра предприняла верные меры, смею надеяться, совместными усилиями мы преодолеем хворь.
- Я все же предпочту оставаться здесь, - возразил я, возвращаясь в свое кресло в углу, и пытаясь читать какую-то книгу, но строки просто проходили ровной чередой перед глазами, пока серьезные мрачные Целители, так непохожие друг на друга, изредка о чем-то переговариваясь на верхне-арракском, продолжали усилия по исцелению моего сына. Часы пролетали за часами, борьба шла с переменным успехом, и иногда Сайгу и Алеандре удавалось даже привести Тиония в весьма приличное состояние, но вновь и вновь результаты их работы срывались, и паузы между ними становились все длительнее. За окнами успело стемнеть, снова посветлеть и вновь покатился день к закату, когда Целители внезапно поклонились мне и выскользнули в гостиную, откуда донеслись низкие, рваные голоса, словно бы о чем-то спорившие, однако, прежде чем я успел стряхнуть с себя оцепенение, охватившее растерянный, испуганный и встревоженный разум, как разномастная пара вернулась в опочивальню, переглядываясь. В минувшие долгие сутки они оставались напряженными и бледными, однако сейчас при одном только взгляде на подернувшееся зловещей пеленой лицо оринэйки скрутившиеся в тугой узел внутренности словно взорвались, и все стало ясно еще до того, как Сайгу открыл рот. Они поняли, в чем было дело, и новость эта была… весьма страшной.
- Ваше Величество, - обычно спокойно-доброжелательный тон старика сменил странный, шипящий хрип. – Ваше Величество, вы можете приказать казнить меня, и я приму ваше наказание как должное. Я допустил огромную ошибку, определяя болезнь.
- То… - Договорить мне не дал женский голос, звучавший так, словно она зачитывала кому-то смертный приговор:
- Это не степная лихорадка, мой Император, это магическая лихорадка. Она… Она иногда происходит у людей, которые по некоторым причинам длительное время не могут выплескивать дар, когда его… скажем так, скапливается слишком много. Кронпринц волшебник, однако же он весьма активно прибегал к магии для его возраста, и я не могу понять, - выдохнула она, - что могло толкнуть его дар воспалиться, притом столь внезапно…
- На ранней стадии очень трудно отличить степную лихорадку от магической, - добавил Сайгу. – В защиту принцессы я скажу, что она проводила осмотр именно на ранней стадии, и даже куда более опытные Целители не всегда могут отличить эти болезни. Магическая лихорадка именно этим и опасна – в первые сутки ее очень легко вылечить, однако определить ее весьма трудно, и чем острее она становится…
- Каковы могут быть последствия? – я впился пальцами в каретку кресла, невольно обращая взгляд на бледное, с темными кругами личико мальчика, то ли дремавшего, то ли пребывавшего в забытье.
