- Мое почтение, господа и очаровательная леди, - мужчине потребовалась добрая дюжина секунд, чтобы смысл слов Ниэни дошел до него и он обернулся к двери, и еще столько же, чтобы сфокусировать взгляд. Впрочем, судя по тому, что он лишь неловко поднялся на ноги, едва не повалив кресло, на то, чтобы узнать нас, остатков рассудка ему не хватило. – Почему Ниэни не верит мне? Почему она называет себя служанкой? Разве она не прекрасный, свободный человек? Разве… Разве то, кто мы, имеет значение, если я люблю ее? Я хочу сделать ее счастливой, - принялся то ли жаловаться, то ли просто сетовать на судьбу он, вздохнув. – Хочу видеть ее рядом до самой старости, хочу, чтобы она подарила мне ребенка… - взгляд его замер на Алеандре, и уголок губ Бэнджамина едва заметно пополз вниз. – Я хочу наполнить счастьем каждый ее день, чтобы она улыбалась, чтобы знала, что никто не осмелится обидеть ее… Разве вы, прекрасная девушка, не понимаете меня? Разве в любви бывают сословия, предрассудки? Разве в ней есть место глупостям? Разве это чувство может быть дурным, разве оно не чудесно? Я готов перевернуть мир, чтобы она, - полный даже в таком состоянии нежности взор вновь устремился на Ниэни, - была счастлива. Она плачет… Она боится меня, - кулак со стуком врезался в спинку кресла. – Но вы женщина, - лихорадочно заблестели глаза и мужчина стиснул руку побелевшей сильнее обычного Целительница. – Вы сможете убедить ее, что я не обижу ее, что я скорее вырву себе руки, чем посмею причинить ей вред. Пожалуйста, прекрасная девушка, вы человек, но вы женщина, вы меня поймете… Она вам поверит…

- Какое безобразие, - прикрыв глаза, выдохнул наконец Фэрт. – Какой позор… Карру, Диада пресветлая, что ж ты творишь… - зашептал он. – Ваше Величество, прошу вас, извините графа, он охмелен и не ведает, что делает, - выдавив улыбку, обратился друг уже ко мне. – Леди Тангу, я…

- Конечно поверит. Я расскажу ей, что ваши намерения чисты и вы любите ее всем сердцем. Она только растерялась, - внезапно зазвенел ласковый, мелодичный голос, чуточку хриплый. – Но, полагаю, вам стоит немного отдохнуть, граф, и утром вы объянитесь с леди Ниэни. Уже поздно, она очень устала, и ей стоит успокоиться… - повинуясь легким движениям, самир покорно опустился в ближайшее кресло, повалившись подобно какому-то тюку неуклюже. – Я расскажу все ей, а потом вы поговорите о вашей любви и чистоте намерений.

- Я хочу на ней жениться… - в жутковатой улыбке расплылось совсем мальчишеское лицо тридцатилетнего мужчины. – Графиня Ниэни Амга Карру… Нет, - встрепенулся он. – Найэендэри. Даже имя… Какое же у нее имя…

- Утром, все утром, - ласково, но твердо отрезала оринэйка. – Вы чувствуете себя не вполне хорошо, и леди Ниэни тоже устала. Отдохните, пожалуйста. Герцог Фэрт вас проводит…

- Не надо герцога Фэрта! – тут же запротестовал самир. – Он будет меня ругать, и устроит выговор… Он не одобряет хмельное…

- Хорошо-хорошо, вас проводит мой друг Бэнджамин, он добрый. Он доведет вас до покоев и вы немного поспите. И он ничего, - изумрудные глаза выразительно блеснули. – Не скажет герцогу Фэрту.

- Вы очень добрая леди, вы похожи на Ниэни и леди Алеандру, - судя по всему, из всех присутствоваших узнавал едва стоявший на ногах Вице-Мастер Особого Отряда только возлюбленную, наконец-то бочком отодвинувшуюся от стены в нашу с Бэном сторону. – Вы скажете ей, что я люблю ее больше жизни? Скажете?

- Обязательно скажу, - передавая незванного гостя Фэрту, заверила Целительница. – Пожалуйста, отдохните, граф. Вам стоит немного поспать…

- Я незамедлительно вернусь, - кивнул Бэнджамин, подтаскивая младшего товарища к двери. – Диада пресветлая, какой стыд! – едва дверь закрылась, отрезав от гостиной заверения в великих чувствах, как дрожащая заплаканная Найэндэри обратилась ко мне:

- Ваше Величество, граф был не в себе, прошу вас, не будьте к нему суровы. Он мне ничего не сделал, он только говорил. Любовь иногда толкает человека на очень глупое поведение, но он меня ничем не обидел. Я не могу жаловаться…

- Ни, - все столь же терпеливо и ласково прервала ее оринэйская принцесса. – Тебе лучше немного поспать и привести себя в порядок. Никто не будет наказывать графа Карру, он не сделал ничего дурного, и я не сержусь, что он устроил тут погром. Он всего лишь немного пьян, не волнуйся так. В Империи нет закона, который запрещал бы пить хмельное.

- Такого закона действительно нет, - я постарался улыбнуться перепуганной служанке как можно теплее. – Разумеется, графу будет сделан выговор, но он не при исполнении, и суровому наказанию подвергнут не будет, - девушка, хлюпая носом и подбирая юбки, торопливо пошагала прочь, и только тогда ласковая маска новоявленного Ключа исчезла, уступив место странному, холодному выражению, на которое сменился и теплый взгляд.

- Сир, умоляю вас, не наказывайте его, он был искренен. Думаю, он сам себя накажет, когда поймет, что совершил, и сильнее наказания, чем муки стыда, не будет. Однако чем больше я вижу подобное, тем больше понимаю, что любовь редко бывает счастливым чувством… Можете меня опровергнуть…

- К сожалению, я знаю лишь один пример, мой дедушка и Императрица Карса, - усмехнулся я. – Никто не накажет графа, вы правы, сильнее, чем он сам. Хмельное действует на рассудок самым дурным образом.

- И поэтому я не пью, - кивнула Целительница, приблизившись ко мне, и слегка устало улыбаясь. – Я сожалею, что вам пришлось на это смотреть, мой Повелитель, я не знала, что в моих покоях имеет место подобная любовная драма. Леди Ниэни не могла бы ответить взаимностью, даже будь ситуация признания иной, ее сердце уже занято… Однако мир устроен весьма забавно, - усмехнулась она. – Кого-то любим мы, кто-то любит нас. И очень редко это совпадает. Надеюсь, эта сцена не омрачила ваш взор…

- Я остаюсь человеком, даже имея столь высокий титул, и вполне понимаю и леди Тангу, и графа. И вас, - заверил я. – Но вы хотели что-то отдать мне, Алеандра. И я вновь осмелюсь просить вас обращаться ко мне в неформальной обстановке по имени. Я считаю вас своим другом и другом своей семьи.

- Да, сейчас, - тонкие пальцы выписывали над маленькой серебряной шкатулкой на одном из столиков замысловатые узоры рун и символов, губы едва заметно двигались, шепча слова заклятий, и наконец замочек звякнул и девушка выудила из недр шкатулки какой-то свиток в зеленом бархате.

- Это печать моего отца, мой Император, и некоторые бумаги, которые, по сведениям, имеют отношение к Мискарту, к его бывшей Оринэйской части, и к процессу передачи этих земель Рокканду и Басскарду. К сожалению, я добыла лишь два листа, разрозненных, и не могу быть уверена, что они – то, чем заявлены. – Она вздохнула. – Остальные бумаги были у меня, когда меня поймали второй раз, и только эти сохранились у Фэйзера. Возможно, в Империи есть архивы, которые помогли бы определить, что это за документы, и тогда я могла бы сказать, свидетельствуют ли они о незаконности, или нет… И если вас не затруднит… Все же ваша стража более…

- Я возьму эти бумаги и печать на сохранение, - я пробежался глазами по листу, исписанному на фаргаре, второй же и вовсе написан был на оринэйском. – Текст касается Мискарта, но трудно определить, о чем именно идет речь… Хотя у нас имеются некоторые бумаги и копии по данному вопросу, но я не могу обещать, что выясню это быстро, а доступ к таким архивам имеют единицы, преимущественно я. И еще меньше людей…

- Это не требует поспешности, Полуночный еще не сказал и своего слова, - пожала плечами Целительница. – Но я согласна с ним, у вас эти вещи, если вы будете столь любезны, будут в большей безопасности. Я тоже… Я Ключ… Но…

- Я боюсь даже представить вашу внутренюю боль сейчас, - я осторожно, убрав ценные вещи в сторону, сжал тонкую ладонь. – Но Полуночный прав, вы остаетесь обычным человеком, у вас есть интересы и стражи, желания и привязанности, недостатки и достоинства. Говорят, цель оправдывает средства, и если даже вы считаете себя средством, представьте, как велика эта цель. Счастье множества детей, женщин, зверей и варов. Надежда и вера, что Алый Туман не повторится. Надежда ваших подданных снова стать свободными…