Все последовавшее заняло не более нескольких мгновений, и на бумаге выйдет куда дольше, нежели было на самом деле. Моим глазам предстал прижавшийся к дальней стене, насмерть перепуганный Тио, огромный, в холке немногим ниже взрослого мужчины ящер с темно-красным гребнем, когда-то являвшимся мне в кошмарах, нависший над самым ребенком, занося огромную трехпалую правую лапу. Четвертый палец я отрубил ему в тот день, и порядком укоротил хвост. И именно тремя уже когтями он прочертил отметки нашей встречи на моем лице…
Я даже не успел занести меч, чтобы обрушить удар сверху на покрытый прочной чешуей хребет, удар, разваливший бы человека надвое, но харра едва ли поцарапавший бы всерьез. Только отвлечь его от Тиония, заставить переключиться на меня, и закончить начатое в день моей коронации… Однако я даже не успел занести меч, когда наперерез когтистой лапе метнулось нечто небольшое, зеленое, оторвавшееся от пола слева от нас. Лапа опустилась, и в тишине я почти наяву услышал треск рвущейся одежды и кожи, когда когти, таившие на себе яд, встретились с человеческой плотью. Уже наполовину поднятый фламберг замер, когда та, кто по всем мыслимым законам должна была лишиться сознания, даже не упала, и с ее губ не сорвалось крика, хотя зеленая, свободная тренировочная штанина, под задравшейся измятой туникой, у самого колена, окрасилась на бедре кровью. Лицо оринэйки исказила боль, отчаянная, но застыть даже меня заставил ее вдруг потемневший взгляд, упершийся в самые глаза ящера, исполненный не боли, но страшных сил, готовых вырваться на свободу.
- Ты его не тронешь… - на оринэйском, не отводя глаз от чудовища, прошипела, срывающимся от невозможных усилий голосом, Целительница. – Не дам… - то, что стояло за ее глазами, вырвалось, ее ли волей, или вопреки ей, наружу, и тело сковала странная, парализующая, палящая изнутри плоть и кости, сворачивающая кровь боль, залившая бурой пеленой глаза, заставившая впиться в меч, чтобы не выронить его. Однако пелена исчезла, вместе с болью, менее чем за половину мига, и я осознал, что харр отскочил от девушки, а его злое рычание превратилось в полный изумления визг, однако же и сама оринэйка, схватившись за рану, рухнула на колени, явно из последних сил борясь с ядом ящера, и мой фламберг, прежде чем зверь мог опомниться, опустился на его спину, сверху-вниз, точно там, где голова соединялась с туловищем. Сталь скребнула панцирь, ошалевший ящер обернулся, чтобы схватиться со мной, в глазах его мелькнуло узнавание, но рык все еще напоминал визг, и движения были какими-то замедленными. И где-то за стенами, где-то справа, в коридорах, что-то оглушительно разорвалось, послышались панические крики, страшный грохот, и сотряслось на мгновение все здание дворца, и харр, оскалившийся уже, готовый броситься на меня, легко даже в таком состоянии отбивший левой лапой выпад, отвлекся на поднявшийся гул и грохот, и совсем немного открыл уязвимое место на шее, в сочленении крупных, подобных стали чешуек, и я, сделав обманный выпад сверху, заставив его потянуться чуть выше, сильнее открывая шею, задирая для контрудара лапы, в последнее мгновение изменил движение меча, и последний своей уже вожделевшей крови сталью впился в толстую кожу со всей силой, что я мог вложить в этот удар, со всей ненавистью к нему, злобой, страхом, что он успел нанести вред моему ребенку, яростью к харрам, тысячи лет убивавшим подданных и королей Империи. Красноватые глаза вытаращились, когда острие клинка показалось в разверзнутой в шипении пасти, упершись в твердое небо, и по долу моего боевого друга потекла темная, дурнопахнущая кровь. Единственное уязвимое место спереди у харра, и если знать, куда бить, и приложить достаточно сил, можно совладать, однако же я, резким, отрывистым движением поведя меч на себя, разрывая сильнее плоть умиравшего ящера, расширяя его рану, осознавал, что он реагировал самую толику медленее, чем нужно, и что этот грохот (к слову, а чем он был вызван?!) сыграл мне на руку, отвлек на миг внимание ящера, и только это позволило справиться так легко, и когти отчего-то, в его выпады, что я отразил, снизу вверх, в живот, были совсем рядом, но не задели… Однако об этом не хотелось думать, харр умирал и более не был опасен, и я, передав чьей-то ладони эфес, крепко прижал, забыв о положении, о протоколах, сына к груди. На вид вполне целого, только очень испуганного.
- Тио, малыш… - даже говорить было невыносимо трудно, и страшно тряслись руки, когда я похлопал задрожавшую узкую спину. – Тио, ты цел?
- Амари Алеандра… - взгляд на этих его словах скользнул в сторону, на фигурку в зеленом, недвижно простершуюся на коврах, покрытых у ее ног кровью, лицом вниз. И сжали сердце когти то ли вины, то ли боли, и знание, что вместо нее лежать там должен был мой сын. – Амари Алеандра воспользовалась очень страшной, темной магией. Дурная сила. Но она повлияла на… на… на харра…
- Сир, харр сражен вами, - невозмутимый голос Бэнджамина над плечом заставил вернуться в реальность и постараться изобразить подобающее деловое выражение лица. – Он, как и его пять собратьев, что находились в коридорах, найдены и убиты. Погибли представитель Особого Отряда и воин личной гвардии кронпринца, двое самиров Особого Отряда получили серьезные ранения и отправлены в Лекарский Дом к Целителю. С вашего позволения, Вице-Мастер Карру, - я обернулся к другу и только теперь увидел, что его глаза метали молнии в мой адрес, едва заметные, - осмотрит Его Высочество и окажет необходимую помощь и поддержку. Полагаю, кронпринц очень испугались. – Черные глаза скользнули на распростершуюся девушку, и самир, пока я, передав Тиония Карру, проследовал за ним, коснулся тонкой шеи, послушал что-то, прижав ухо к груди, бережно перевернув ее на спину, коснулся кисти, по которой пробежались искорки магии, и резко поднялся на ноги.
- Придворного Целителя в покои принцессы Алеандры немедленно, - приказал он своим подчиненным, - и отправить сообщение Полуночному Пиуэргардрану, - это адресовано было Молчуну, которому единственному было по силам разыскать Пиу сейчас достаточно быстро.
- Гранд-Мастер Фэрт, - недоуменно, и почти спокойно уточнил Тионий из своего угла. – Но для кого? Яд харра в таком количестве смертелен.
- Амари Алеандра еще жива. – Отрезал сухой голос. – Я рекомендую Его Величеству пригласить в скорейшие сроки во дворец Целителя Баруя, из Таунака, он гостит в Дариане. Он обучался лично у амари Танры и сумеет оказать ту помощь, которую едва ли окажут Целители Империи. Состояние принцессы Алеандры очень нестабильно и тяжело, полагаю, в ближайшие сутки все решится. Сожалею, мой принц, - черные глаза с едва уловимым теплом устремились на моего мальчика, - но вы должны быть готовы к худшему. Амари Алеандра может не справиться с ядом.
- В таком случае я окажу Целителю Барую ту помощь, которую смогу, - Тиония трясло, серые глаза сына то и дело скользили на мертвого ящера, голос срывался от страха, и все же мальчик старательно храбрился, пытаясь показать, что он в порядке. Такой маленький и такой взрослый. – Амари Алеандра спасла мне жизнь, и я перед ней в долгу. Вице-Мастер Карру, благодарю вас, но не нуждаюсь в вашей помощи, со мной все хорошо. Думаю, амари ваша помощь сейчас нужна больше, - и действительно, кровь продолжала стремительно пропитывать одежду девушки, темная, и понемногу темнели от яда жилы тонких шеи и рук. И без того бледное лицо приобрело синеватый оттенок, губы, чуть приоткрытые, побелели, и совсем немного запотело стекло прижатого к ее губам поспешившим к ней самиром, которого отпустил Тионий, зеркальца. Короткие отрывистые команды, и к помощнику Бэна подскочили трое самиров, окружившие подхватившего на руки девушку, которой он успел невесть когда остановить кровь, Карру, торопливо прокладывая путь через столпившихся в комнатах и у них самиров, гвардейцев и слуг. Еще жива… Еще… Я знал Дамского Угодника уже много лет, чтобы не понять, что стояло за этими словами, и откуда такая резкость движений. Жизнь девушки, заслонившей в последнее мгновение моего единственного сына, мое сокровище, висела на волоске, и шансы выжить у нее были крайне малы. Вот только по всем канонам и законам Бартиандры этого удара, как я видел его, хватило бы, чтобы она сознания лишилась мгновенно, однако же ей хватило сил нанести харру удар. Как выразился Тионий, недобрая и страшная сила была в этот удар вложена, только откуда у дочери Аланда могла взяться такая сила? Та же самая, что она боялась выплеснуть, и попросила Бэна заковать ее дар? Та же самая, что помогла ей спастись у самой Нерушимой, и, по донесениям, вырывалась наружу перед ее первым пленением и перед пыткой углями? В любой иной ситуации это насторожило бы меня или и вовсе заставило бы вновь потерять доверие к подруге моих родных, но сейчас эта сила, отголосок которой – я не сомневался, что только отголосок, - прошелся по мне, спасла жизнь моему сыну, возможно, и мне, ведь после этих чар харр как-то словно бы замедлился, как если бы он превозмогал муки, и они помешали ему сразу же нанести новый удар. Возможно, мелькнула мысль, эта магия спасла и ее саму – да, я потерял сознание тоже не сразу после удара, я еще нашел в себе силы сделать один взмах и рубануть голову ящера, но ведь и когти скользнули не так глубоко, и я все же крепкий, рослый и физически здоровый мужчина, а не довольно хрупкая девушка.
