— Ну? — угрюмо спросила она, когда окружившая ее толпа людей в легких тогах ощерилась копьями. Местные жители оказались крепкими, преимущественно светловолосыми и загорелыми, что было не мудрено при таком палящем солнце. А еще — напуганными. Меньше всего они походили на бравых воинов, которые готовы проткнуть чужака копьем навылет. Их было человек пятнадцать, и все они таращились на Элли с таким неприкрытым ужасом и удивлением, что девушке даже не хотелось изображать вежливость или почтение.
— Меня зовут Элли Новак, и мне нужна ваша помощь.
Ее слова, казалось, напугали дикарей еще сильнее. Один из них, подобравшись к девушке со спины, легонько толкнул ее древком копья, словно проверяя, настоящая ли она. Элли вздрогнула и отступила; еще двое последовали его примеру, и девушка разозлилась, ощутив достаточно ощутимые тычки под ребра.
— Мне нужен ваш глава: монарх, старейшина, шаман, — она попыталась припомнить все известные ей титулы на этом языке. — Кто угодно, кто умеет разговаривать. Мне нужно в старый город.
Элли успела трижды пожалеть о своем тоне и о сказанном, пока ее, грубо скрутив, тащили через лес, не слишком заботясь об ее удобстве. С одного ботинка отлетела подошва, и девушка с тоской вспомнила пустынную Дорогу. Загорелые дикари с небывалой ловкостью пробирались через заросли, почти не оставляя за собой никаких следов и шума. Элли едва поспевала за ними — впрочем, если она отставала, то испуганный, но весьма решительный дикарь подгонял ее копьем.
Ее вывели на площадь небольшого поселения, состоящего из простых хижин с соломенными крышами; втолкнули в широкий круг из мелких камней и окружили плотной толпой — площадь стремительно заполнялась людьми. Поднявшись с колен и оттряхнув грязь, Элли огляделась — сотни испуганных, искаженных первобытным страхом загорелых лиц; старики, дети, женщины и мужчины — все они смотрели на нее, робко перешептываясь.
— Ну хорошо, — Элли глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться, — меня зовут Элли Новак. Мне необходимо отыскать некоторые бумаги, сведения, упоминания… в общем, мне нужно в ваш город. Не этот — в большой, который там, — девушка махнула рукой в сторону горы. Я прошу вас показать дорогу, а взамен я щедро заплачу…
Она не успела договорить: из толпы в нее метнули каким-то предметом, угодив прямо в макушку. Девушка оцепенела, но не успела и слова сказать, как на нее обрушился целый град глиняных черепков. Закрыв голову руками, она попыталась вырваться из круга, но первый ряд дикарей выставил копья. Еще один осколок оставил неглубокий порез на щеке, и Элли впала в ярость.
Слабая волна силы заставила толпу дикарей отшатнуться и заголосить. Элли досадливо тряхнула головой, прижимая ладонь к зудящей царапине. Подобрав брошенное копье, девушка взвесила его в руках и мрачным взглядом оглядела людей.
— Ну? Кто еще хочет покидаться чем-нибудь в дорогих гостей? Мне нужен ваш главный, — повысила она голос, — или я найду его сама. Только никому из вас не понравится, как именно я буду искать. Ну?
— Я — один из старейшин этого поселения, — вперед вышел пожилой старик, загоревшая кожа которого отдавала нездоровой краснотой.
— Вот и славно.
— Мы не рады чужаку…
— Вы мне тоже не нравитесь, — кисло улыбнулась Элли. — Но у меня к вам дело.
— У нас не может быть дел с колдунами. Уходи, пока не прогневала спящих духов.
— Уйду, но сначала мы все обсудим.
— Нам не о…
— О, да бросьте. Вы упускаете удивительную возможность, — усмехнулась девушка, подхватывая старика под локоть. — Не помните своих легенд? Я — герой, который был предсказан вашими легендами; герой, который прибыл для того, чтобы очистить этот остров от скверны…
— У нас нет легенд, — хмуро откликнулся старик, с неприязнью и страхом оглядывая девушку, — колдун.
— Ну, колдун все же лучше, чем чужак, — пожала плечами Элли. — Значит, самое время кое-что вспомнить… Ты хорошо подумал?
Мальчишка, преградивший им путь, отступил, но не опустил копья.
— Вот и славно. Наличие скверны вы, я надеюсь, отрицать не будете? Самое время встряхнуть это сонное царство…
***
— Мне обязательно оставлять его здесь? — Элли с сожалением отложила простой меч на кровать.
— Можешь взять с собой, если найдешь место, куда его можно спрятать, — не оборачиваясь, бросил некромант, склонившись над столом и разглядывая пергамент.
Скривившись, Элли развела руки в стороны, выразительно оглядывая свой праздничный наряд. Шелковое, расшитое бисером одеяние было настолько узко в талии, что ей пришлось приспустить удобные штаны под ним до бедер; верхняя часть наряда облегала тело, широкие рукава и не менее широкая юбка в пол сковывали движения. Спрятать меч было некуда. Элли пришлось довольствоваться простым кинжалом длинною в две ладони, который она смогла заткнуть за голенище сапога.
Корвину повезло больше: под просторный праздничный костюм он смог натянуть вполне обычную рубашку и штаны с поясом. Некромант и раньше не был зависим от меча, а теперь и вовсе предпочел ему свободные руки.
— Готова? — мужчина небрежно разорвал бумагу.
— К этому нельзя быть готовой, — качнула головой девушка, пытаясь справиться с непокорными волосами.
Корвин не стал возражать; последние несколько дней некромант предпочитал помалкивать, чем немало удивлял Элли. Не сказать, что она была расстроена приемом, но, все же, ожидала от Корвина чуть больше откровенности. Особенно после того, как безоговорочно ему доверилась…
***
У белокаменного города не было официального названия — местные дикари намеренно не сохранили его, но впервые увидев величественные постройки, утопающие в буйной зелени, высокие колоннады и приземистые жилые дома с плоскими крышами, Элли назвала город Акрополем. Что за несчастье постигло столь дивное место? Медленно шагая по главной улице, Элли терялась в догадках. Не было ни следов спешного бегства, ни следов разрушения или признаков стихии. Не было и тлена. Казалось, город спит.
Проводник отказался входить в город, бросив мешки с провизией у высокой арки, увитой лианами. Элли хотела было послать вдогонку беглецу пару-тройку крепких словечек, но лишь махнула рукой, с благоговением осматриваясь. На стенах домов сохранились фрески и лепнина, каменная кладка, хоть и была занесена песком, все же не порушилась, а разросшиеся деревья и кустарники лишь подчеркивали ослепительную белизну камня.
Словно очарованная, Элли брела вверх по улице, оглядываясь и прислушиваясь к неестественной тишине. В лесу, за городом, вовсю пели птицы, стрекотали насекомые, и иногда можно было услышать отрывистые гортанные крики небольших зверьков, которые облюбовали деревья на склонах горы; но в самом городе не было ни души, кроме самой Элли.
Тишина угнетала ее, заставляла непроизвольно ступать осторожней и то и дело оглядываться. Она знала: в городе нет живых, а заставить местных помогать ей удалось только под страхом смерти. Но все же Элли не могла отделаться от мысли, что город, древний мертвый город, наблюдает за ней тысячами глаз — черными провалами окон и дверных проемов, пустыми глазницами статуй, десятками трещин и древних разломов, которые, казалось, не заметили прошедших столетий.
У Элли тихонько заныла рука — шрам, полученный почти два года назад, впервые дал о себе знать; некрасивая отметина через все предплечье, от которой девушка едва не погибла. Стиснув зубы, Элли продолжила свой путь, уже не оглядываясь; до темноты она намеревалась побывать в главном храме и найти какое-нибудь прибежище — ей не хотелось под покровом ночи бродить по пустым улицам.
Дорога привела ее к главной площади, в центре которой лежали обломки некогда огромной и, несомненно, прекрасной статуи. Ее разбило не время, но чья-то злая воля — большая часть обломков была истерта в мелкое крошево, а на больших глыбах Элли усмотрела следы то ли лома, то ли когтей. Здание храма стояло здесь же; высокое, с частой колоннадой и широкой многоступенчатой лестницей. Куполообразная крыша резко контрастировала с плоскими крышами соседних домов.
