— И ты не представляешь, как я соскучилась по вину, — девушка выхватила его фляжку и, запрокинув голову, жадно принялась пить. Корвин нервно облизнул губы, не отрывая взгляда от ее лица. Элли виновато отложила пустую емкость и счастливо улыбнулась. — Если бы в этом чертовом городе было спиртное… но эти дикари даже настоек не изготавливают.

— Как, говоришь, звали твоего воображаемого друга? — некромант привлек ее к себе, прижимая к груди и поглаживая по макушке.

— Джон Дориан. Он был назойлив, появлялся под вечер и пускался в пространные рассуждения. Он вообще любил сопровождать все свои действия нелепыми пояснениями, — охотно ответила девушка. — И в какой-то момент я по-настоящему поверила, что он настоящий. Ну знаешь, когда ты один семь месяцев…

— Десять.

— Когда ты один десять с половиной месяцев, совершенно неважно с кем и о чем разговаривать. Главное, чтобы тебя услышали. Еще не передумал слушать?

— Нет, — покачал головой Корвин, сильнее обнимая ее.

— Ну тогда я начну с одного фирменного блюда семьи Греск. Эта ладкан, запеченный в красном перце…

========== Дорога Сна. Глава восьмая ==========

Уже ставший привычным ночной кошмар повторился и сегодня. Корвин зажмурился, прогоняя остатки сна. В нем не было четких образов, не было сюжета, не было героев; только поток силы, который пронизывал некроманта, рождая в его сознании чувства страха, утраты, боли и гнева. Иногда ему удавалось уловить образы, но едва мужчина пытался контролировать сон, как тот вновь превращался в причиняющее боль сияние, пробуждая Корвина.

Он вспотел, в затылке неприятно саднило, а во рту пересохло. Правая рука затекла, и мужчине понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что он не один. Элли спала на его плече, прижавшись обнаженным горячим телом к его боку, чуть посапывая. Корвин рассеянно провел ладонью по ее отросшим, посветлевшим на солнце волосам. Она изменилась, но эти маленькие изменения нравились Корвину.

Он скучал. Он привык, что полтора года она всегда была рядом. А понял, что привязался, только когда остался один. Корвин невесело усмехнулся, прислушиваясь к дыханию девушки. Откровенно говоря, он не думал, что они смогут уснуть. Элли настолько истосковалась по людям, что не умолкала ни на минуту. Существовало два способа заставить ее замолчать: всучить в руки тарелку или поцеловать. Оба этих метода в равной степени были эффективным, но второй нравился некроманту определенно больше.

Осторожно выбравшись из постели, Корвин вышел на балкон, небрежно завязывая пояс халата. Устало оперся на мраморный бортик, лениво теребя молодой побег плюща. Шумная столица огромной империи никогда не спала: отряды городской стражи патрулировали улицы, большинство таверн и заведений работали до глубокой ночи, а открывались ранним утром, некоторые рынки функционировали круглые сутки. Неудивительно — три месяца столица была закрыта от остальной части страны и торговля шла особенно бурно. Вдобавок ко всему в преддверии праздника Восхождения Вечного Императора город наводнили жители провинций. Гомон и веселье редко стихали даже под утро. Карнавалы, парады, праздничные обеды у вельмож и развеселые попойки крестьян были лишь репетицией. Через четыре дня небо над До-Хорлом расцветет небесными огнями, а Император выйдет в народ. Через четыре дня Странник будет здесь.

Корвин рассеяно оторвал зеленый лист и, немного помяв, прикусил. Ему нравилось чувствовать маленькие капли сока на языке, нравилось разжевывать лист, прокусывая его; это успокаивало. За десять месяцев он привык к этому городу, к этому дому, нижние этажи которого были увиты цветами. Он выучил здешние обычаи, втерся в доверие, приобрел имя и даже некоторую популярность. Поначалу ему было сложно: в столице к людям относились лишь немногим лучше, чем в провинции. Не раз он сталкивался с открытой неприязнью и предрассудками; сжимал кулаки, стискивал зубы и продолжал работать.

Это оказалось сложнее, чем он думал вначале. Заговорщики осторожничали, спустив львиную долю отведенного Корвину времени на всевозможные проверки и проволочки. Два месяца некроманту пришлось прятаться по подвалам, ожидая, когда ему, наконец-то, придумают подходящую личину. И если бы он просто сидел…

Корвин никогда не считал себя наемником. В вековой войне против ренегатов он лишь формально принадлежал к лагерю чисторожденных, руководствуясь на поле битвы исключительно своими мстительными намерениями. Он плевал на приказы командиров, игнорировал советы друзей, пренебрегал жизнями солдат. Он ввязался в эту войну… нет, он начал эту войну под предлогом мести. Лишь спустя много лет, накануне заключения Договора, он официально присоединился к чисторожденным. Так или иначе, всю Войну некромант действовал свободно, оставляя за собой право поступать так, как считает нужным.

Здесь же все изменилось. Он был марионеткой. Неотесанной, весьма грубой, допотопной. Он был ограничен в ресурсах, ограничен в выборе, ограничен в действиях. Им командовала кучка дилетантов, и иной раз Корвин лишь с трудом сдерживался, чтобы не плюнуть на эту затею; иной раз ему казалось, что ворваться во дворец Императора с боем было бы проще.

Но он справился, приспособился, научился подавлять самого себя. Ему приказывали убить — он убивал; приказывали грабить — грабил. Приказывали пугать — он отводил душу. И через пять месяцев он стал Бохейном Бэем — вольным торговцем, который решил сменить тракт на уютный дом в столице; марионеткой, которая наконец-то могла свободно ходить по улицам, заводить знакомства и завоевывать доверие.

— Почему ты встал? — Элли подкралась незаметно, обнимая некроманта за плечи. — Что-то не так?

— Не хотел тебя будить, — Корвин приобнял ее за талию, продолжая смотреть на спящий город. — Все хорошо.

— По твоему лицу не скажешь. Ты как будто раздосадован.

— Не бери в голову.

Элли вздохнула, сильнее прижимаясь к мужчине. В одной простыне было холодно, но она предпочла мерзнуть, нежели сидеть в одиночестве. Впрочем, ночи на Дороге были холоднее.

— Четыре дня, верно? — нарушила молчание девушка.

— Верно.

— И что мы будем делать? Есть ведь еще сотни мелочей, которые нужно продумать…

Некромант тяжело вздохнул. Элли была права — у него еще много дел. У него. Он не хотел, чтобы Элли ввязывалась в эту грубую политическую игру. Было бы преступлением заставлять ее томиться в одиночестве, ожидая, когда Корвин вернется с очередного подпольного собрания. Да и некроманту не хотелось ее оставлять. Впервые за долгое время он чувствовал, что все… все именно так, как и должно быть.

— Я думаю, мы проведем это время с большей пользой, — улыбнулся мужчина. — Не против прогуляться с первыми лучами солнца?

***

К празднику столица превратилась в огромный нарядный улей. Бесконечные выступления циркачей, ярмарки и народные гулянья стали неотъемлемыми спутниками Восхождения Вечного Императора. Крестьяне облачались в свои лучшие одежды, вельможи и купцы соревновались в роскоши обедов, а торгаши подсчитывали прибыль. Впереди были месяца лета, и горожане не скупились на покупки.

Прислонившись к кованому столбу, Корвин наблюдал за пестрой толпой. Сам он постарался не выделяться, облачившись в наиболее нейтральные цвета. К сожалению, Бохейн Бэй, заядлый торговец, не мог игнорировать ярмарки. Ему приходилось слоняться по улицам, делать вид, что интересуется тканями или оружием, изображая из себя жадного и не слишком общительного человека. К счастью, теперь он смог избавиться от этой обязанности — Элли было сложно оттащить от прилавка или павильона.

Корвин лишь улыбнулся, глядя на Элли, которая без зазрения совести тратила медные монетки у прилавка со сладостями. Зеленое платье с широкими рукавами и ажурной вышивкой очень ей шло; простая, незамысловатая прическа открывала шею и лицо; широкая, счастливая улыбка не покидала ее губ и болло, всегда настороженные и неприветливые к людям, улыбались ей в ответ.