— А еще разузнать что-нибудь о нем, — в мгновение ока солнечные лучи перестали быть теплыми, а мир вокруг утратил свою привлекательность, и Элли накинула капюшон на голову.

— Да, — глухо откликнулся Корвин, и оба побрели к мельнице, уже более не разговаривая и не останавливаясь.

…Человек-в-сером. Он был тем огнем, что пожирал их; тем, кто толкал их в пучину безумия и отчаяния. Но он дал им надежду — надежду вернуться, раз и навсегда разрушив замкнутый, порочный круг, на который был обречен целый народ. Человек-в-сером был Странником.

***

— Удивительное место, — с улыбкой проговорила девушка, прикладывая руку к глазам и оглядывая раскинувшуюся перед ними панораму: уходящее вниз русло реки, которое, петляя, терялось под сводами леса; раскинувшиеся на обоих берегах луга, поросшие сочной зеленой травой; древняя, дышащая на ладан плотина, через которую на колесо мельницы свободно переливались потоки воды. Сама мельница — небольшая, чистая и опрятная, выкрашенная белой и зеленой краской, с щегольским флигелем на жилой пристройке. Еще дальше, на лугу, пасется скот…

— Идем, нет смысла надолго здесь задерживаться, — Корвин с легкостью перемахнул через низенькую жердочку-оградку. Девушка, задержавшись еще на несколько мгновений, любуясь пейзажем, последовала за некромантом. Входная дверь открылась именно в тот момент, когда Корвин занес руку для того, чтобы дернуть за медное кольцо. Женщина на пороге, одетая в простое белое платье и держащая в руках кастрюлю, наклонила голову набок, оглядывая путников. Казалось, ей абсолютно все равно, кто стоит перед ее домом; равнодушным взглядом она скользнула по выцветшим и покрытым слоем грязи плащам, несколько долгих секунд уделила изучению не менее грязных сапог некроманта и еще пару потратила на то, чтобы разглядеть ножны, которые покоились у бедра мужчины. На Элли, которая стояла чуть позади, хозяйка мельницы и вовсе не обратила внимания.

— Даре? — женщина прошла мимо; кожа сероватая, морщинистая, но не от старости; волосы — длинные, жесткие, угольно черные — собраны в низкий хвост, и были переброшенный через плечи. Фигура — коренастая, сильная, крепкая. В далекой прошлой жизни Элли часто бывала на ферме. Сейчас ей вспомнился дядюшка: подцепляя вилами охапки сена и забрасывая их в кормушки, пожилой мужчина, то и дело поправляя непокорные лямки джинсового комбинезона, приговаривал, что городские жители стали «совсем не в теле»; мол, становятся они тощими, бесцветными, словно истлевают от своей жизни; другое дело деревня… Элли невольно усмехнулась — от незнакомой женщины веяло тем, что ее дядюшка фермер называл «здоровым духом».

Женщина выплеснула содержимое кастрюли в большую кювету возле стены и, вытерев руки о переброшенное через локоть полотенце, выпрямилась, упирая кулаки в бока и произнося несколько слов.

— Ты знаешь на каком это языке? — шепнула девушка, видя, как лицо полукровки-болло меняется, приобретая недоверчивое выражение.

— Искаженный всеобщий, — тихим шепотом откликнулся некромант, — один из ранних диалектов. Прислушайся внимательно.

Некромант заговорил, стараясь придать голосу необходимый акцент и интонацию; и с удивлением Элли поняла, что незнакомые слова таковыми вовсе не являются.

— Мы пришли из…далека и нуждаемся в отдыхе, — проговорил мужчина, словно покорно склоняя голову. — Меня зовут Корвин, а эту женщину — Элеонора.

— Странные имена, нехорошие, — полукровка нахмурилась, переступая через порог и опуская руку на тяжелый дверной замок, — здесь тебе не рады, уходи.

— Мы не причиним вреда. Мы шли много дней и совершенно истощены. Во имя духов твоих предков — сжалься над нами.

— Уходи, — женщина уже было закрыла дверь, но Элли резко подалась вперед, удерживая ее на вытянутой руке. Грубая ткань рубашки соскользнула с запястья, обнажая светлую, испещренную шрамами кожу.

— Пожа…луй…ста, — с трудом подражая некроманту, проговорила девушка, не замечая стремительной перемены в лице болло; женщина отшатнулась, словно неведомая сила оглушила ее. Покачнулась, прижала руки к груди и, так ничего и не ответив, заголосила во всю глотку. Крик был невыносимым — высоким, пронзительным, почти звериным.

— Постойте, — Корвин попытался дотронуться до женщины, но та бросилась внутрь дома. Не раздумывая, грязно ругаясь под нос, некромант отправился следом. Элли же, уставшая от бесконечных погонь, аккуратно перешагнула высокий, выкрашенный зеленой, уже изрядно облупившейся краской, порожек и тихо прикрыла за собой дверь.

Небольшая темная прихожая, плавно переходящая в общий зал, произвела на девушку неприятное впечатление: вроде бы все как надо, чисто, опрятно, обставлено так, как, несомненно, принято в этом мире, но вместе с тем — гнетуще, фальшиво и…знакомо. Последняя мысль на несколько секунд заставила сердце девушки болезненно сжаться.

Сдавленный вскрик, звук бьющейся посуды и опрокидывающейся мебели заставил девушку поспешить в комнату. Облокотившись о дверной косяк, Элли оглядела «поле битвы»: большой стол опрокинут, табуретки отброшены к стене, а пол сплошь усеян глиняными черепками. Посреди этого хаоса были двое — некромант и стоящий на коленях мужчины-полукровки, который тщетно силится дотянуться до отброшенного в сторону кривого меча. Клинок некроманта, тускло отсвечивая в полутьме залы, застыл рядом с горлом сдавшегося врага; так близко, что кадык мужчины почти касался острого лезвия. Цепкий взгляд девушки остановился на женщине, которая, прижимая руки к груди и мелко дрожа, стояла у стены; рукав белого платья был разорван — Элли воочию представила, как некромант пытается дотянуться до бегуньи, но в самый последний момент пальцы смыкаются не на локте, и в руках Корвина остается только белый обрывок ткани. Переведя взгляд на мужчину, девушка вздрогнула — некромант был смертельно бледен, а на пол и на рукоять меча падали частые капли темной крови. Она же покрывала лицо болло, который, видя в дверях еще одного незнакомца, оставил попытки драться.

— Этот гад меня укусил, — не оборачиваясь, прохрипел Корвин. — Эти полукровки… вырвал кусок мяса. Надеюсь, ты им подавился, — некромант ногой толкнул человека на пол и брезгливо пнул в сторону ятаган.

— А мог бы разрубить на куски, — девушка подошла ближе и взглянула на рану, — промыть, забинтовать — и ты даже и не вспомнишь, что она была.

— Как же, — сварливо буркнул некромант. — Мне нужно знать, — он перевел взгляд на болло, — о человеке-в-сером. Такого же, как и мы. Высокий, одет в серый плащ, на груди — знак. Я жду.

Не дождавшись ответа, некромант вложил меч в ножны и уселся на уцелевшую табуретку. Дальнейший разговор показался Элли бессмысленным: Корвин коротко спрашивал напуганных сельчан об их жизни, о стране и порядках. Часть ответов была принята некромантом благосклонно, другая — вызывала недоумение и раздражение. Элли же, услышав самый главный отрицательный ответ, утратила всякий интерес к допросу. Изредка поглядывая в сторону пленников, она неспешно обошла комнату, особое внимание уделив выцветшим грязным полотнищам на стенах и россыпи безделушек на полке рядом с очагом. Последние привлекли Элли лишь своим изумрудным блеском, и очень быстро девушка отвернулась; длинные куски материи с потемневшей на них вереницей символов напомнили Элли что-то знакомое. Смутное, расплывчатое, недосягаемое, но в тоже время нестерпимо яркое воспоминание. Искусно выписанные чернильные линии вертикальными столбцами спускались к самому низу, где, переплетаясь и смешиваясь, образовывали черную водную гладь. Элли опустилась на колени, пытаясь уловить движения художника, разгадать идею, которая крылась за огромным чернильным пятном с серыми бликами…

— Корвин, — спустя несколько минут громко позвала она. Нехотя некромант обернулся, всем своим видом показывая, что он не желает отвлекаться. — Спроси этих людей, что именно здесь написано?

— Баллада о каком-то легендарном императоре, — выслушав сбивчивое бормотания мужчины, откликнулся некромант.