Последнего она нашла в главном зале — Корвин сидел за столом, устало подперев щеку и читая разложенные перед ним книги.

— Нам нужно поговорить, — Элли приготовилась произнести заранее подготовленную тираду; некромант рассеяно оторвался от чтения пожелтевшего листа и посмотрел на девушку. — Что это все значит?

— Что именно? — Корвин, видя грозное выражение лица Элли, со вздохом отодвинул свои записи и скрестил руки на груди, откинувшись на спинку скамьи.

— Не прикидывайся! — девушка, почувствовав прилив уверенности, с силой припечатала о мраморную столешницу страницы с переводом. — Ты ведь знаешь, что описывается в этих книгах?

— В общих чертах, — пожал плечами Корвин.

— Тут нет ни слова о порталах или переходах в другие миры!

— Неужели?

— Зато здесь… да здесь руководство к истреблению! Вот тут, — Элли выдернула из стопки листов один и бросила некроманту, — здесь описывается, как навести чуму, а на обороте — как заставить мертвецов в радиусе ста двадцати миль восстать из могил и попасть в полное распоряжение заклинателя без каких-либо усилий! Никаких больше ночных кошмаров, никаких голосов в твоей голове….

— Надеюсь, ты все перевела правильно, — Корвин пробежал глазами по тексту. — Так или иначе — в чем предмет нашего разговора?

— Ты хочешь снова начать войну?! — девушка непроизвольно схватилась за рукоять меча.

— А если и так — какое тебе дело? — от Корвина не ускользнул ее жест, и некромант едва заметно напрягся.

— Это неправильно, — несколько растерялась Элли.

— Почему? — полюбопытствовал некромант, и, прежде чем девушка успела открыть рот, чтобы ответить, вскочил, отшвырнув скамью. — Опять будешь говорить, что в твоем мире война — это плохо?

— Буду, — Элли отшатнулась, и мужчина схватил ее за локоть, лишая пути к отступлению.

— Ну так пойми одну простую истину: для меня, для всех в этом мире, война — это не зло. Это наше естественное состояние. В отличие от вас, мы не скрываемся за лживыми заверениями о мире, всеобщей любви и дружбе. Когда необходимо, мы применяем силу, и мы не боимся ее. Мы знаем ей цену: мы готовы ее заплатить. Так было и так будет — никакая девчонка вроде тебя этого не сможет изменить. Я воевал с этими выродками задолго до того, как ты появилась на свет в своем дрянном мирке. А, я вижу, что совсем не убедил тебя, — яростно прошипел Корвин, с силой сдавливая ее локоть. — У тебя дома ведется точно такая же война, но вы… в силу своего малодушия, своей трусости, предпочитаете вести ее за столом переговоров. Разве это выход? Вы затягиваете естественный ход событий, искусственно усложняете его. И что вы получаете взамен? Чистую совесть? В чем разница? — лицо некроманта побелело от ярости и досады. — Я собираюсь закончить то, что было начато много столетий назад.

— Для чего? — пальцы Элли сжались на рукояти меча. — Кому и что ты хочешь доказать?

— Доказать? — Корвин криво усмехнулся. — Я не хочу ничего доказывать. Я хочу победить.

— Победить для чего? Чего ты добьешься? Ты говоришь, что твой мир разрушен войной, но сам готов ввергнуть его в новое сражение. Разве таким образом ты что-то изменишь? Сделаешь лучше?

— Сделаю, — рявкнул Корвин; его лицо потемнело от гнева, и Элли узнала его выражение — утром, с точно такой же застывшей маской, Корвин избивал ренегата.

— Сделаешь только хуже! — голос предательски сорвался и вышло неубедительно, жалко; Элли мысленно отвесила себе оплеуху, пытаясь собраться с мыслями.

— А спросил ли ты у других людей, которые не имеют отношения к вашей бойне, хотят ли они снова пережить то же самое? Корвин, я многое прочитала. Ты не справишься в одиночку, тебе понадобится целая армия. И… я знаю, где и как ты собираешься ее набирать.

— Тогда ты знаешь определенно больше, чем я, — огрызнулся некромант, по-прежнему не выпуская ее локоть.

— Корвин, — она попыталась выдержать его грозный взгляд, но не справилась и уставилась в пол. — Погибнешь ты, погибнет много невинных людей; погибнут ренегаты, но вместе с ними погибнет и весь мир.

— Можешь не переживать — так просто я не сдохну.

— Я знаю, — Элли попыталась улыбнуться. — Корвин, я знаю про кошмары, про голоса и все остальное. Не имею представления, какого это, но догадываюсь, что ощущения не из приятных.

— И что с того? — недоуменно спросил мужчина. — Я никогда этого не скрывал. Если тебе интересно — это паршиво. Но, как видишь, я научился с этим справляться.

— Дальше будет только хуже.

— Посмотрим. Почему тебя это вдруг стало волновать? — прищурился некромант. — Хочешь напоследок прослыть мученицей? Или спасительницей? Для чего ты сейчас все это говоришь? — он сильно встряхнул ее за плечо. — Какая тебе разница, что станет с этим миром после того, как я отправлю тебя обратно? И тем более — какая разница, что станет со мной?

— Посмотри, что осталось от твоего сердца, — слабо прошептала Элли, чувствуя, как пальцы, сжимающие ее локоть, дернулись и ослабли. — Оно больно… злобой, ненавистью… тоской…

— Ну так вылечи его, — Корвин рванул ее на себя, одной рукой обнимая за талию, а второй аккуратно проводя по побледневшей щеке. Элли испугано было отшатнулась, но уперлась в каменный стол — мужчина крепко держал ее, лишая любой возможности вырваться. Элли знала, что рано или поздно это случится. Противиться насильнику не было смысла, пусть даже это был и некромант — единственный человек во всем этом мире, к которому она испытывала подобие симпатии и привязанности. Чувствуя, как душа уходит в пятки, девушка подняла испуганный взгляд. Ярость как будто прошла, и теперь некромант выглядел сильно взволнованным, словно пытался собраться с мыслями.

— Поцелуй меня.

Элли изумленно взглянула на некроманта: это не был приказ, больше всего это походило на просьбу. И девушка знала: откажи она в ней и он не будет настаивать, не будет брать ее силой, больше не упомянет о случившемся. Но Элли… впервые за полгода на нее смотрели, как на женщину, пробуждая уже основательно позабытое чувство.

Девушка робко потянулась наверх, на секунду замерла, когда чужое дыхание обожгло лицо, а затем почти незаметно прикоснулась к губам некроманта. По ним скользнула усмешка, и в следующую секунду он до боли сжал ее в объятиях, не давая возможности отстраниться или отвернуться. Она всецело, безраздельно принадлежала ему.

Корвин не был груб, но в каждом его движении чувствовалась настойчивость. Он повалил ее на стол, небрежно смахнув в сторону драгоценные свитки и книги; ладони плавным движением скользнули сначала по бедрам, а затем юркнули под рубашку. Девушка почувствовала, как краснеет, но в голове не было ни единой мысли остановить или осудить происходящее. Наоборот — Элли притянула мужчину к себе, зарываясь в его черные волосы, пытаясь надышаться воздухом, которого ей катастрофически не хватало. От близости некроманта, от его умелой, настойчивой ласки, Элли чувствовала, как теряет голову, как вздрагивает всем телом, извивается под ним, сама ища его руки. И тот откликался, целовал, сжимал, крал ее дыхание, заставляя изнывать от острого желания.

Первым в сторону отлетел пояс с ножнами, который основательно мешал некроманту. С нечеловеческой силой, мужчина швырнул его в темноту зала и оттуда донеслось сдавленное оханье. За одну секунду Элли словно очнулась ото сна и стыдливо уперлась руками в грудь некроманта, мотая головой.

— Ты обронил, — из тени вышел старший брат, протягивая Корвину меч и с полным равнодушием оглядывая разворачивающуюся сцену. От этого неестественно спокойного выражения лица, потухших глаз и восковой бледности, Элли захотелось провалиться под землю. Корвин правильно истолковал перемену в ее лице и зло рыкнул на Дерека:

— Уйди.

— Куда? — флегматично спросила марионетка.

— Прочь, — яростно прошипел некромант, хватаясь за вновь обретенный меч. Дерек молча развернулся и поспешил выйти из зала; несколько секунд Корвин боролся со вспышкой гнева, а потом вновь склонился к Элли. — Не обращай на него внимания…