Время текло медленно: у Элли успели основательно затечь ноги, прежде чем дверь открылась и на крыльцо вышел Корвин. Жестом поманив девушку за собой, некромант перешел дорогу и свернул в подворотню. Взвалив тяжелый мешок на плечи, Элли, грязно ругаясь себе под нос, побрела следом. Едва они отделались от лишних глаз, мужчина отобрал мешок и свистящим шепотом поведал дальнейший план:
— Вместе с первыми сумерками мы перелазим через стену с восточной стороны. Там нас будет ждать торговый обоз, который едет налегке. Останавливаться он не будет, но и двух усталых разорившихся купцов никто не будет сгонять прочь, — некромант то и дело оглядывался, — вместе с торговцами мы завершим наш крюк и выйдем как раз на южный тракт; оттуда уже и будем добираться до Некрополя. Все это займет не больше четырех часов, и ссадят нас недалеко за полночь.
— А что в мешке? Я надеюсь, что это провиант, который поможет нам добраться до Некрополя, — девушка нахмурилась. — Мне осточертело голодать.
— И как ты можешь думать о еде? — усмехнулся некромант. — Все узнаешь в свое время. Тебе не стоит ни о чем волноваться: я обо всем позаботился.
— Хотелось бы на это надеяться. Уже сейчас смеркается.
— Именно поэтому мы и идем к стене, — пожал плечами Корвин. — Я надеюсь, лазать по каменной кладке у тебя получается лучше, чем по веревке.
Элли промолчала, не собираясь развеивать убеждение некроманта. В лучшие времена Элли могла забраться на нижний сук низенького дерева в саду или по лестнице подняться на покатую крышу сарая. Однако сейчас выбор был невелик — либо карабкаться, либо сдаваться. Обратно в тюрьму Элли не хотелось.
К величайшему облегчению девушки, высокими стены были только у главных ворот. Они остановились возле каменной шершавой и уже основательно износившейся стены. Та была около пяти метров в высоту, и взобраться по ней наверх не составило никакого труда — немного поизучав камень, Корвин указал на последовательность выемок и заступов, отчего перед внутренним воображением Элли всплыла картинка: под покровом ночи контрабандисты и беглые преступники пересекают стену и растворяются в ночи. А если судить по протоптанной дорожке — из беглецов выстраивались огромные очереди.
С легкостью перебравшись на другую сторону и спрыгнув в стог сена под стеной с другой стороны, путники спрятались в тени, выжидая, когда на дороге появится обоз. Он не заставил себя ждать — вереница телег медленно выползла из-за поворота, и, дождавшись условного сигнала (возница-гном обронил свою трубку в дорожную пыль и чуть отстал от основного потока), путники спрятались в повозке, укрывшись куском грязного брезента. Гном добрых десять минут действительно искал свою трубку, а потом, напевая под нос похабную песенку, вскочил на козлы и щелкнул поводьями, заставляя лошадей устало фыркнуть и вновь вернуться в строй.
Едва наступающие сумерки скрыли поселение из вида, путники с облегчением вздохнули и со всеми удобствами разместились в телеге. Корвин не солгал, когда сказал, что все предусмотрел: в одной из полупустых корзин они нашли пару бутылок вина, головку сыра, несколько кусков вяленого мяса и полмешка сухарей. Вино было сладким, вкусным, крепким — такого Элли никогда не пила, и с каждым глотком к ней возвращалось спокойствие и твердая уверенность в том, что их путешествие закончится благополучно. Корвин перебрался на козлы и тихо разговаривал с гномом, потягивая трубку и выпуская колечки сизого дыма.
Девушка прислушалась: говорили они на незнакомом ей языке и она не смогла сдержать громкого разочарованного вздоха. Гном обернулся через плечо и рассмеялся, Корвин лишь чуть наклонил голову.
— Мой друг-чародей, я знаю не больше твоего, и все это я рассказал тебе. Дорога до Нижнего Мира Людей была свободна три дня назад. Я не слышал ни о каких приказах не следовать ей, за исключением наказов моего отца. Среди нас ходят слухи, что Странники вновь путешествуют этим путем.
— Для нас это неважно, — пожал плечами некромант. — Что до Странников… я не опасаюсь их.
— А следовало бы. Опасней этих людей нет никого на свете.
— Избавь меня от этих…
— А кто такие Странники? — решительно подала голос девушка, в которой выпитое вино разбудило любопытство. Оба (и гном, и некромант) обернулись на нее: Корвин зло, и гном с лукавым прищуром.
— У нашего народа есть легенда о древнем народе, который путешествовал между мирами. Это были сильные, смелые и веселые люди. Они заселили пустые миры, помогали уже заселенным, делясь своими знаниями и искусством. Они были добры к своим друзьям, безжалостны к врагам и равнодушны к обиженным. А последних было немало. Странники делились великим множеством своих секретов, но некоторым этого было мало. Как бы там ни было, Странники путешествовали между мирами, охотно брали с собой добровольцев, но никогда не приглашали к себе домой. Легенда нашего народа гласит, что однажды один юноша-Странник влюбился в прелестную юную крестьянку. Влюбился так сильно, что решил жениться и увезти ее к себе домой. Но молодым запретили этот союз, а мальчишке было приказано вернуться домой. Изрыгая проклятья, влюбленный отправился в путь с твердым намерением оспорить это решение и добиться своего. Его красноречие, свойственное пылкой влюбленности и горячему нраву, убедило большую часть Странников, и юной деве было позволено прийти в их мир. Влюбленные отправились в путь, но ночью на них напали разбойники. Каким бы искусным воином не был Странник, он не смог выстоять против доброго десятка таких же воинов, как и он. Его привязали к дереву, а девушку, — тут гном поежился и несколько минут молчал, покуривая трубку, — а девушку казнили так, как было принято казнить злейших врагов Странников…
— Они забрали ее душу, подчинив своей воле, а безвольное тело оставили нетронутым, — коротко бросил Корвин, которого, по всей видимости, не смущали подобные ужасы.
— Верно. Юноша, крепко связанный и изрядно избитый, умолял, чтобы ее пощадили и позволили им вернуться в деревню. Юноша клялся, что никогда больше не вернется домой и никому не выдаст их секрета, если только воины отпустят стражу. Но жестокость тех людей не знала границ. Не позволив мальчишке даже последний раз поцеловать свою возлюбленную, они силой повели его домой, объясняя, какую угрозу таил в себе его поступок. Видя, что все их усилия бесполезны, воины казнили паренька, дабы окончательно скрыть свой бесчестный поступок. Но умирая, юноша произнес слова, которыми навлек страшное проклятье на свой народ, — гном посмотрел на некроманта.
— «Casa Wanderer în cazul în care inima lui», — тихо проговорил Корвин. — «Дом каждого Странника там, где его сердце».
— Никто не придал этому значения, пока Странники не вступили на дорогу между миров. Они заблудились и не могли больше найти пути назад. Сердце каждого безраздельно принадлежало их миру, а проклятие, подкрепленное силой любви, не позволяло им вернуться, обрекая на страдания во сто крат хуже, чем те, что испытала влюбленная пара. С тех пор Странники обречены скитаться между мирами, словно призраки ветра в поисках своего мира. И горе тем незадачливым путникам, на пути которых повстречался Странник: озлобленные, истосковавшиеся по дому и испытывающие невыносимые страдания, они с легкостью сеют смерть и мор, если ты ненароком прогневаешь их. А могут и озолотить. Мой троюродный брат…
— Гномы никогда не останавливаются на одной легенде, — Корвин укоризненно посмотрел на Элли, выразительно поджимая губы, — теперь ты обречена слушать еще добрый десяток историй про всю его родню.
— Я не против, — улыбнулась Элли и придвинулась ближе. — Ведь нам еще долго ехать?
— Несколько часов, — откликнулся гном и тут же пустился в долгий рассказ.
Та минута, когда гном, оборвав сам себя на полуслове, и объявил, что самое время им сходить, была для Элли мигом блаженства. Нет, гном знал множество занятных историй, но ни одну из них он не рассказал до конца, с легкостью прыгая с одной легенды в другую и обратно. У бедной девушки голова шла кругом от длинных запутанных имен и названий.
