— Тебе было так дорого это покрывало? — мужчина с наигранной грустью посмотрел на грязные следы своих башмаков и попробовал отряхнуть мусор. — Не переживай — его постирают.

— Мне наплевать на это покрывало! — Элли в два прыжка перебралась через кровать и вновь замахнулась.

— Погоди-погоди, ты что серьезно думаешь, что мне что-то помешает свалить тебя ударом кулака? — сквозь смех спросил Корвин. — Эй-эй, я ведь и вправду могу это сделать…

— Так давай, — рявкнула Элли и, прежде чем некромант смог хоть что-то ответить, принялась осыпать его градом ударов.

Не сказать, что ему было больно: била Элли в запале, а потому больше сил тратила на размах, нежели на сам удар. Но это было непривычно. Где-то в глубине души Корвин понимал злость девчонки и поэтому не мог заставить себя выполнить свою угрозу; хорош же был он сам, раз в ней скопилось столько ненависти. Ему казалось, что он обращается с Элли достаточно хорошо, но, видимо, нет. Задумавшись, Корвин пропустил еще одну оплеуху, которая оставила на его щеке короткую красную полосу.

— Надоело, — зло прошипел Корвин, ловя ее хрупкие запястья и с силой выворачивая; Элли тихонько вскрикнула, а в следующее мгновение мужчина повалил ее на кровать, крепко прижимая к пушистом покрывалу. — Не отпущу, пока ты не успокоишься, — склонившись к ее уху, прошептал он, — мы из-за тебя оба подохнем.

Элли еще несколько раз гневно промычала в покрывало, дернулась, пытаясь освободиться, и обмякла под тяжестью мужчины. Корвин не спешил расслаблять хватку, ожидая повторного приступа гнева, но Элли успокоилась.

— У тебя кровь, — единственное, что смогла сказать девушка, когда она села на кровати, понурив голову. Некромант задумчиво провел рукой по раненной щеке и некоторое время рассматривал красные капли на пальцах.

— Я не знаю, что на меня нашло… хозяин, — вместе с яростью ушел и всякий интерес, и голос Элли звучал безжизненно и блекло.

— Очень хорошо, — глубоко вздохнул некромант, — а теперь слушай внимательно: по доброй воле меня отсюда не выпустят; сам я, — Корвин запнулся; было видно, что эти слова даются ему с огромным трудом, — не выберусь. Так что перестань вести себя как послушная домашняя скотина.

— Что? — Элли удивленно подняла голову.

— Я видел твою прошлую жизнь, в твоем мире, — Корвин опустился перед ней на корточки и чуть улыбнулся, — там ты вела себя совсем по-другому.

— Сложно быть жизнерадостным и веселым когда ты — раб, — огрызнулась Элли. — Вы здесь раздаете удары плетью, сажаете в клетки и причиняете боль за просто так.

— Пересиль себя, — громко рявкнул Корвин и обернулся, с опаской поглядывая на дверь, за который послышалась возня. — Здесь ты — почетный и знатный гость, — за дверью раздались шаги, и Корвин неожиданно легко дотронулся до щеки Элли, — а еще молодая и красивая девушка. Используй это…

Он не успел договорить — комната наполнилась стражниками, которые держали в руках обнаженную сталь. Корвин продолжал смотреть только на Элли, и, казалось, заметил стражу только тогда, когда его грубо оттолкнули от нее. В мгновение ока некроманта вновь связали и оттеснили к двери.

Элли рассеяно отвечала на вопросы капитана стражи о том, что произошло, и не пострадала ли она. Полчаса, проведенные с Корвином, пробудили в ней далекое, почти полностью забытое чувство собственного достоинства. И если уж по какому-то невообразимо неразумному закону она обладает властью, то она ей воспользуется.

Весь этот насквозь пропитанный ложью и насилием мир ненавидел Элли; и она намеревалась отплатить ему тем же.

========== Глава четырнадцатая ==========

Элли плакала: горько, навзрыд, размазывая по щекам сопли и слезы. Уже стемнело, и в саду дома совета зажглись маленькие огоньки, лишь чуть-чуть рассеивая сгущающуюся тьму. Рыдала девушка громко, но никто не стремился ее утешить — стоило незадачливому прохожему приблизиться, как та начинала жалобно причитать, начисто отбивая у посторонних желание вникать в суть истерики. Девушка ждала одного конкретного слушателя.

— Он тебя обидел? — Дерек вынырнул из темноты, одергивая капюшон и присаживаясь на резную скамейку рядом.

— Нет… то есть обидел, но не в этом дело, — пробормотала Элли, вытирая слезы о подол рубашки.

— Тогда в чем? — мужчина доверительно положил руку на ее плечо и одобряюще улыбнулся.

— Я просто не могу принять решение, — пробормотала Элли, успокаиваясь. — Он плохой человек, но в моем мире не принято отвечать смертью на причиненное зло. Мы верим, что каждый может исправиться. Специально помещаем этих людей в тюрьмы, где их перевоспитывают.

— В нашем мире несколько иная политика. К тому же у нас иные методы.

— Да, я понимаю. Но этот человек не захочет исправляться, — Элли покачала головой. — Обладая такой безграничной силой, он всегда будет пытаться вернуть себе свободу.

Некоторое время они сидели в тишине, оба наблюдая за огоньками. Они парили в воздухе, освещая листву призрачным сиянием. Девушка снова шмыгнула носом.

— Безграничной? — мужчина улыбнулся, вставая со скамейки и подавая Элли руку. — Я тебе кое-что покажу.

Они зашли в дом и поднялись в одну из верхних комнат. Дерек галантно распахнул перед Элли дверь и, пропустив вперед, вошел следом.

— Корвин — мой младший сводный брат, — Дерек отошел к столу, наливая в бокал вино. — Мы вместе росли, жили в одном доме, сидели за одним столом. Я не буду врать — мы не были счастливой семьей. Наша мать, Мария, как могла, пыталась примирить нас с братом, но увы — это было безуспешно. Он видел во мне не просто соперника, какого обычно видят в старших братьях, но врага.

— У меня тоже есть брат, — Элли приняла бокал и улыбнулась, садясь на свободный стул. — Но мы всегда жили дружно.

— Твой мир — другое дело. Наш же полон крови и насилия, и для нас это — норма. Мой брат всегда стремился быть лучшим во всем — будь то благие поступки или же преступления. Наша мать была убита, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Я убежден, что это сделал он.

— Почему? Я говорила с Корвином — он отрицал свою причастность.

— Я был в ту ночь в доме. Вернулся с дальнего похода — в ту пору в горах завелась нечисть, и нам приходилось охотиться на нее, помогая союзным племенам. Как сейчас помню: я прошел по темному саду к задней двери — парадная ужасно скрипела, а была глубокая ночь, и я не хотел потревожить ни членов семьи, ни слуг. Моя спальня была в конце коридора, и я на цыпочках шел вперед, боясь, что мои шаги потревожат чуткий сон матери. Вид у меня был далеко не самый лучший — в ту ночь из похода не вернулось много моих товарищей, и мои руки были по локоть в крови — я хотел избежать тяжелых для меня расспросов, — Дерек чуть поджал губы, глядя на пламя свечи. — Я успел снять плащ, когда услышал негромкую возню в комнате моей матери. Последнее время ее мучала бессонница, и я не придал этому значения… Если бы ты только знала, как сильно я виню себя за это. Кто знает, возможно ее можно было бы спасти, прояви я бдительность и зайди в ее комнату на полчаса раньше. Но я этого не сделал. Я сообразил, что что-то не в порядке, лишь когда ужасный рев заставил содрогнуться здание. Я ворвался в ее комнату и застал там брата — он держал на руках окровавленное тело матери. В первые секунды ни я, ни сбежавшаяся прислуга, ни наша малолетняя сестра не поняли, что произошло, — Дерек залпом опустошил бокал и налил следующий. — Ты знаешь, что мой брат именует себя повелителем духов. Ты знаешь, что именно это означает?

— Лишь в самых общих чертах, — Элли пригубила вино, не сводя внимательного взгляда с собеседника.

— Немногие избирают этот путь, хотя могущество некромантов легендарно. Но цена… первая душа, которую должен поработить некромант — душа близкого человека. Только так ему будет открыт путь на ту сторону.

— Я была на той стороне, — содрогаясь от страшных воспоминаний проговорила девушка. — Я видела много духов…