– Братан! Ты – здоровяк! Но рядом с ним ты – вот! – мясник продемонстрировал мизинец. – А этот – гигант! Монстр! – И мясник принялся охлопывать обалдевшего и ни слова не понимающего Саню по могучим плечам.

Макс взял кило индюшачьей грудки, и друзья вышли из лавки.

– Хоть бы руки вымыл, – ворчал Саня, нюхая ладонь и вытирая о штаны. – Тут все такие любвеобильные?

– Уважает: он же мясник – а тут враз столько мяса пришло.

– Это я еще атрофировался, – посетовал и одновременно похвастал Саня. – Да жиром подзаплыл: как приехал, вообще не качался. Да ирщ не ел нормально. Сегодня хоть мяса наконец человеческого пожру. – И поспешил исправиться: – В смысле – по-человечески…

Увидев плеть, Саня пришел в неожиданное воодушевление. Сняв со стены, он начал ее любовно оглаживать и лихо пощелкивать в воздухе.

– Досталась с квартирой. Нравится?

– Шикарный девайс! – Саня принялся выписывать плетью восьмерки в опасной близости от потолочного вентилятора. – В курсе, что я садист?

– То есть? – Макс напрягся. – Людей мучаешь?

– Да не, только в смысле секса: баб плеткой лупить.

– И в чём кайф?

– Бьешь – она стонет. Возбуждает!

– Ей больно?

– Больно, – подтвердил Саня. – Но она сама хочет.

– Понятно: «идешь к женщине – не забудь плеть».

Макс, разумеется, испытывал плетку с Ланой, но обоих не впечатлило.

– В общем, Саня, считай, что плетка – твоя.

Макс положил мясо на сковородку.

– План такой, – сказал он. – Бутылка водки, на сегодня хватит. А завтра идем к моему другу Пете на день рождения. И там уже оттягиваемся по полной.

– Да мы незнакомы… – засомневался Саня. – И… всякие там люди… Стрёмно как-то…

– Открытое мероприятие, – успокоил друга Макс. – А Петю я предупредил. Он празднует в заброшенной арабской деревне. Пацан знаменитый, его дни рождения – события всеизраильского масштаба. Так что народу не меньше сотни наберется: неформалы, богема, торчки всех мастей… Великий бал у сатаны. А помнишь, как мы на «Мастера и Маргариту» ходили? В твой ДК…

Макс достал из морозильника водку.

– Стараюсь не пить, – вздохнул Саня, подставляя рюмку. – На мышцы плохо влияет. Тормозит синтез протеина и воссоединение аминокислот, снижает тестостерон и увеличивает уровень катаболического гормона кортизола… – Саня взглянул на зависшего с бутылкой в руке Макса. – Короче, хуево будет.

Лифта лежала в долине, как в ладошке. По склонам лепились дома, внизу виднелся обрамленный иерусалимским камнем бассейн неправильной формы. Макс попытался обратить Санино внимание на пейзаж, ибо увидеть Лифту при свете дня – истинное благословение. Но Саня был рассеян и лишь поправлял под выпущенной футболкой воткнутую за пояс плеть, с коей отныне не расставался.

Друзья спустились к источнику, по каменистой тропе прошли в дальний конец Лифты и поднялись к «Петиному дому». Перед домом имелось обширное крыльцо, внутри – огромная комната со множеством арочных оконных проемов.

В доме уже тусовалось с десяток гостей. Кто-то негромко выстукивал на барабане простой ритм – звуки гулко резонировали в толстых каменных стенах и высоком сводчатом потолке.

Макс познакомил Саню с хозяином. Петя поприветствовал гостя и с уважением к силе пожал руку. Бегая глазами, тот что-то буркнул.

– Главное – не забывайте про дырку, особенно когда стемнеет, – сказал Петя, указывая на центр комнаты, и вернулся к камину, где готовился плов. – Сейчас, рис закину – и попыхтим.

Пока Макс со всеми здоровался (он знал половину присутствующих), Саня, сутулясь и затравленно озираясь, неуверенно прошел вглубь комнаты. На него деликатно косились.

– Есть водяра? – вернувшись к Максу, полушепотом спросил Саня. – Надо срочно бухну́ть.

Макс подвел его к углу, где было навалено всевозможное спиртное. Саня выудил литровую бутыль, взял одноразовый стаканчик и вопросительно глянул на друга.

– Сегодня травку, – сказал Макс. – С алкоголем не мешаю.

Саня наполнил стакан и вылил в рот.

– За Петин день рождения, – подсказал Макс.

Именинник жестом поманил на крыльцо. Там он взорвал и пустил по кругу один из заранее скрученных косяков.

Снизу, из сгущающейся полутьмы поднимались люди. Доносились голоса:

– Я вся в колючках! Куда ты нас завел?

– Это Лифта, бейби, – ответствовал мужской голос. – Утешься: я тоже ненавижу кактусы, ибо суетливы они…

На крыльце стало тесно, и Макс с Саней вернулись в дом. Саня больше не сутулился и глядел смелее. Он налил и опрокинул в себя следующий стакан.

– Помогите зажечь свечи, – обратился ко всем Петя Чел. – И помните про дырку в полу. Про дырку в полу!

Комната обросла свечами. Их расставили всюду: на полу, подоконниках, в нишах и щелях между разошедшимися камнями стен. Петя лично опоясал дыру в полу десятком свечей-таблеток в металлических корпусах. Стало инфернально и празднично.

Народ накатывал волнами. Пришли Андрей с Рыбой. Нарисовался Асисяй. Явился панк Гной с подругой Коррозией. Каким-то ветром занесло Шермана с красавицей Соней и Ольгу-каббалистку.

Пришел А́бед – араб из соседней с Лифтой деревни, большой Петин друг. Несмотря на двух жён, энное количество детей и работу, Абед не упускал случая потусить с Петей и другими «торчками». Петя же был частым гостем в доме Абеда (однажды они заезжали туда на машине с Максом, и Абед оказал друзьям поистине королевский прием, снабдив напоследок каждого двухлитровой банкой диких маслин собственного засола).

Возникли Ниндзя, Какашич с Икебаной и знаменитая своей коллекцией окурков Анастасия по кличке «Анестезия». Заявился беспредельщик Геха, с некоторых пор обитающий в одном из лифтинских домов. Огромное количество гостей Макс видел впервые, а некоторых впервые видел и сам именинник.

Макс и Саня сидели на широком каменном подоконнике. Повинуясь невидимому ритму, Саня забрасывал в себя стаканчики с водкой. Глаза его больше не бегали, но стали маслянистыми, с нездоровым выражением. Плотоядно ухмыляясь и облизываясь, он медленным взглядом обводил собравшихся. Словно выбирал, кого съесть.

Вскоре Саня стянул футболку и явился во всём своем несколько оплывшем великолепии. Вынув из-за пояса плеть, он постукивал по ладони рукояткой, продолжая тяжелым взглядом обводить гостей.

– Может, ну нафиг? В смысле – плетку. – Макс понимал, что к жизни пробуждается страшное. И случись что – отвечать ему.

– Не ссы, – сказал Саня, медленно поднимаясь и становясь во весь рост. – Шмары! У-у-у, сколько здесь шмар!

Крадучись и помахивая хлыстом, Саня двинулся в гущу людей.

– Саня! – попробовал удержать друга Макс.

С тем же успехом можно было пытаться остановить танк. Макс затаил дыхание, готовясь к худшему. Но народ расступился и поглотил Саню, после чего тот показался возле стены, обошел комнату и вернулся на подоконник к Максу. Вернее, к бутылке.

– Боятся меня, бляди! – торжествующе возвестил Саня и залил в себя очередной стакан.

– Слушай, Саня, – попытался урезонить пьяного Макс. – Петя – мой друг, у него – день рождения. Будешь дебоширить – выйдет неудобняк…

– Молчать!!! – заорал вдруг Саня. – Сейчас покажу, что значит дебоширить!

Он ринулся к сидящей кружком на полу группе людей, мирно раскуривающих косяк. Непосредственно возле них он запнулся и, чудом никого не накрыв, рухнул в круг. Вниз лицом, распластавшись между сидящими и даже не пытаясь подняться, он изрыгал замысловатые проклятия. Со стороны казалось, будто в центре кружка появился низкий столик, и люди собираются сервировать пищу или играть в карты на Саниной непомерной спине. Но удивительно было то, что сидящие вообще не реагировали на пришельца: они продолжали курить и негромко переговариваться через Санину спину.

Макс решил выйти на воздух, ибо ситуация как будто стабилизировалась. Жара уже спала, луна освещала призрачные полуразрушенные дома. На крыльце курил бывший сосед Макса Андрей. Макс тоже закурил.