– Ты на часы смотрела? Все так же бесцеремонна и эгоистична!

– А ты все тот же циник и подлец! – не осталась в долгу она.

– По-моему, с «подлецом» перебор…

– По мне – в самый раз! – отрезала женщина. – С тех пор, как мы расстались, ты забыл о моем существовании и развлекался в свое удовольствие.

– Мы больше шести лет в разводе, – парировал Илья, с трудом сдерживаясь, чтобы не нажать на кнопку отбоя. – Чего тебе надо, Маша?

– Грубиян!

Мария Стефанская работала дикторшей на канале, где он запускал свои первые проекты на телевидении, осваивался, писал сценарии для шоу. Они познакомились и сразу воспылали страстью друг к другу. Илье тогда было двадцать шесть, Маше – тридцать. Она выглядела потрясающе, – стройная, уверенная в себе красавица: натуральная блондинка с бездонной синью в очах и мягким грудным голосом. Он потерял голову и спустя месяц сделал ей предложение.

В те безумные дни любовной лихорадки время остановилось, жизнь протекала словно в тумане. Илья опомнился через полгода, пришел в себя и посмотрел на жену трезвым взглядом. Характер у нее оказался скверный, фигура слишком худой, кожа – бледной, а ее супружеские ласки заметно охладели. Она была помешана на овощных диетах и чуть не довела мужа до язвы. Ее синие глаза казались Илье стеклянными, когда они ссорились. Как он мог полюбить недалекую, в сущности, женщину, которая была озабочена исключительно своей внешностью и деньгами? Что за затмение на него нашло?

«Ты тоже не ангел! – бросала ему злые упреки жена. – Научись сначала зарабатывать, а потом будешь качать права!»

Илья усвоил ее уроки и решил, что семейные отношения не для него. Теперь он будет умнее.

Раздор они переживали по-разному. Для Маши это был второй брак и вторая неудача. Она напивалась по вечерам, чтобы не плакать от разочарования и тоски, и укладывалась спать в одиночестве. Илья вопреки ее ожиданиям не шел на примирение, не валялся в ногах, не выпрашивал прощения. Он не чувствовал себя виноватым. Вообще.

– Ты чудовище, Самбуров! – прозвучал в трубке ее сердитый голос. – Наглый похотливый самец! Равнодушный к чужому горю!

– А ты совершенно не изменилась, – усмехнулся он. – По-прежнему сама любезность и очарование.

– Хам!

– Ты для этого позвонила? Чтобы напомнить, кто я такой?

– Нам надо поговорить, – после небольшой паузы заявила Маша, сбавив градус недовольства.

– Серьезно? О чем же? Я слышал, ты живешь с продюсером Трошкиным. Вы расходитесь?

– Скотина, – всхлипнула она в надежде вызвать у бывшего мужа угрызения совести. – Всегда бьешь по самому больному месту! У тебя нет ни капельки жалости.

– Значит, я угадал? Трошкин не выдержал твоей беззаветной любви и рвется на свободу?

– Тебе не стыдно?

– Нет, – чистосердечно признался Илья. – Я успел тебя изучить за пару лет наших взаимных мучений. Трошкин, очевидно, тоже разобрался, ху из ху.

– Это я наконец разобралась, с кем связала свою жизнь! И хочу уйти! Ты мне поможешь?

– Уйти от Трошкина? – рассмеялся он. – Весело… Что за новую игру ты затеваешь?

Маша обиженно сопела в трубку, молчала. Илья ощутил привычное раздражение. Бывшая давно ему не звонила. Неужели, будет просить денег? Он слышал, на ее канале трудности с финансированием. Может, она попала под сокращение?

– Как у тебя дела на работе?

– Неважно, – вздохнула Маша. – Денег нет, проекты нещадно режут, людей увольняют. Но Трошкин пообещал, что меня оставят на месте. Задействовал свои связи. Хотя я не просила!

– Ты не боишься, что после ухода от него вылетишь с канала?

– Есть вещи пострашнее. Я тебе все расскажу, только не по телефону.

– Даже так? Ладно, давай встретимся, – согласился Илья. – В кафе «Рандеву», как обычно. Сегодня в семь вечера устроит?

– Ты помнишь наше кафе?

– Не наше… просто кафе. Что было, того не вернуть.

– Ты в своем репертуаре, – упавшим голосом промямлила Маша. К концу разговора спесь с нее слетела, и она приуныла. – А я сохранила теплые чувства к тебе. Из песни слов не выбросишь, Самбуров. Мы горячо любили друг друга… Такое не забывается.

– Горячка не пошла нам на пользу. По крайней мере, мне.

Она не стала возражать, попрощалась и первая отключилась. Илья лежал, глядя в потолок и недоумевая, что произошло между его бывшей и Трошкиным. Побили горшки и не могут цивилизованно разойтись? Дело житейское. Впрочем, на Машу это не похоже: плачет, просит помощи. С чего бы? Детей у нее нет, делить им с Трошкиным особо нечего. Тот, насколько Илья знал, не скряга, не скандалист, не забияка. Раньше попивал, правда, потом вроде завязал. Вполне адекватный мужик.

– Ну, это еще как сказать, – пробормотал он, прислушиваясь к свисту вьюги за окном. – Порой за себя нельзя поручиться, не то, что за другого…

Аня Радунцева стояла у приоткрытой двери кабинета, где вели беседу двое мужчин. Она их не видела, только слышала голоса.

– Я скоро погашу свой долг, – оправдывался хриплый басок. – Обязательно! Я работаю над этим.

– С процентами? – осведомился вкрадчивый баритон. – В срок?

– Неужели, несколько дней играют роль? Чуть раньше, чуть позже, какая разница?

– Мы обговорили условия, и ты на них согласился.

– Да я же не отказываюсь! – вспылил басок. – Я все помню! Но мне нужна еще неделя! Невозможно вот так сразу…

– Нет, – оборвал его баритон. – Ожидание затянулось. Ты обещал достать денег к выходным, а уже вторник.

– Я знаю, знаю. Думаешь, это просто? Спонсоров днем с огнем не сыщешь, друзья сами на мели. Банки, куда я обращался, не дали мне кредита.

– У тебя дурная кредитная история, – усмехнулся баритон. – Ты банкрот, Валера! В долгах, как в шелках, и набираешь новые.

– Дела идут из рук вон плохо. Кризис!

– У тебя давно кризис, дружище. Причем в голове. Тебе бы голову взять взаймы у кого-нибудь поумнее. Не пробовал? Ха-ха!

Короткий смешок прозвучал зловеще. Аня почувствовала, как ее кожа покрывается мурашками. Она не решалась постучать, чтобы не мешать мужскому разговору, и уйти не могла. Любопытство оказалось сильнее морали. Аня понимала, что подслушивать нехорошо, но продолжала стоять за дверью.

Басок робко возразил своему оппоненту:

– Раньше у меня все получалось. Я заключал рисковые сделки, мне везло. Даже пару раз выиграл кругленькую сумму на ипподроме.

– Всякому везению приходит конец! – усмехнулся баритон. – Тебе уже и мой талисман не помогает.

– Значит, надо что-то менять. Я готов выслушать твое предложение.

– Оно тебе известно. Святая Смерть хочет жертвы, а ты дрейфишь.

– По-другому никак нельзя? – взмолился басок.

– Забыл, как упрашивал меня раздобыть денег? Я свое слово сдержал.

– Я тоже сдержу… если смогу…

– На кону стоит твоя жизнь, – ухмыльнулся баритон. – Надеюсь, ты себя не подведешь.

– Ты меня нарочно пугаешь?

– Я всего лишь ставлю тебя перед фактом. Ты не страус, голову в песок-то не прячь. Не поможет!

– Я думал, ты пошутил…

– Какие шутки, Валера? – напряженно зазвенел баритон. – Не на того напал! Я тебе не мальчик на побегушках! Принеси то, достань это… Пора платить! Меня тоже подгоняют.

– Кто?

– Конь в пальто! Ладно, считай, я тебя предупредил.

– Ты уходишь? – жалобно протянул басок. – Мы же не договорились об отсрочке…

– Отсрочки не будет!

Аня услышала, как скрипнул стул, и догадалась, что один из собеседников сейчас выйдет из кабинета и застанет ее под дверью. Взгляд девушки заметался по коридору в поисках укрытия, где она могла бы спрятаться. Такого места поблизости не было.

– Поздно! – раздалось у самого ее уха.

Она дернулась, но поняла, что бежать бесполезно. Ее обдало холодом, и в гулкой тишине прозвучали шаги.

«Боже! – в ужасе замерла Аня, зажмурившись и прижимаясь к стене. – Мне конец!»

Кажется, она впала в беспамятство… на минуту, в течение которой опасность миновала. Кто-то открыл дверь и прошел мимо нее к выходу из офиса.