На вредную ведьму нельзя давить, от этого она только непримиримее делается.

И я уже почти хлопнула дверью, почти закрыла эту историю для себя, как и хотела, без моего в ней участия.

Да я почти уже стерла из вредной ведьминской памяти сам факт наличия у моего порога господина Файта, снобско-злобского аристократа и редчайшего паршивейшего характера Его Бешенства..

Все это случилось почти, оставив в моем сознании приятные следы воображаемого послевкусия, но тут мага затрясло так, что заходила ходуном в комнате мебель, задребезжали дребезгом стекла, захлопали хлопушками двери.

Сам же Файт стоял белее белого, крепко сжатый, глаза плотно закрыты и вокруг него разворачивала свои кольца силовая воронка.

Энергия билась жгучими токами, разрезала острыми лезвиями мигом высохшее, словно изжаренный лист, пространство.

Дышать стало крайне трудно, раскалённый воздух вязкой лавой забивал трахею, опалял внутренности, набивал сознание угарным газом. Внимание слоилось, путалось и норовило сбежать, забиться в дальний угол и переждать надвигающийся катаклизм.

В коридорном закутке резко похолодало. По полу, стенам, дверному брусу и оконным рамам побежали змейки изморози. И наведенные чары домовых им действительно не стали преградой.

В вихревых струях заискрились первые молнии. Неоновые вспышки разгоняли токами воздушные массы, подстегивая двигаться ещё стремительнее. Наэлектризовались даже мои волосы, и теперь торчали напряжённой шапкой каштановых антенн.

– Лииинка! – протяжный вой деда Эша раздался где-то за моей спиной и был чуть слышным сквозь гул нарастающей воронки. – Лииинка, ведьма бессердечная!

Я даже сделала попытку обернуться и найти взглядом бывалого домовика. Не складывался у меня в голове его образ и этот самый протяжный вой.

– Зараза упрямая, ведьма ведьмистая, целуй скорей этого мага всей родовой системой недобитого, пока он общежитие не поугробил!

– Я лучше его отравлю или прокляну, сейчас только соображу, что посильнее будет и на что его магия не среагирует.

– Дура ты, хоть и ученая! – злился, выл и снова злился домовик. – Инициирующая воронка обладает экранирующим свойством! Все за ради того, чтобы наследная сила обрела носителя без каких-либо проволочек, затруднений и вмешательств со стороны!

– Но я же в прошлый раз, там, в библиотеке, совершенно запросто прошла сквозь вихревые потоки!

– То-то и оно, ведьма ты характерная! Соображай, милая, да поскорее! Не зря же он, коли не врет, со всем женским сообществом перелобызаться успел, пока до тебя дошел. Значит, есть в тебе самой что-то, его энергию уравновешивающее. И знаешь, ему ведь тоже не за радость с тобой поцелуи тут разводить, неприятно, видимо, раз ты финальная в его списке-то.

– Ну разве что ему неприятно, – уцепилась я за светом согревшую мысль и решилась ее развить в действии.

Если мне неприятно, пусть ему будет вдвойне неприятно!

Ведьма подумала – ведьма сделала выбор.

А дальше все уже шло, как по накатанной: скользнула сквозь беснующиеся энергопотоки навстречу своим целям, вцепилась в распахнутую на груди белую рубашку мага, притянула его голову да пониже, чтобы не мне тянуться и изгибаться, а ему надломленным деревом качаться, и толкнула себя в его губы, столь же острые и холодные, как скальные утесы под проливным дождем…

Так думалось мне прежде, чем на мое техническое, наполненное лишь злостью, обязательством и мстительным удовольствием прикосновение ответил горячий медово-тягучий ураган.

И где что пряталось по прошлому разу?!.

Холодная каменная глыба?!

Да щас!

Если уж и была глыба, то вся сплавилась под действием неимоверного внутреннего жара, сухого знойного ветра дыхания, захватнически атакующих желанную добычу хищных губ.

Я как занырнула на всем ходу в эту горящую реку диких инстинктов, так и бултыхалась в ней, едва лишь выплывающая на поверхность за долгожданным глотком так нужного сейчас воздуха и надежды на спасение и снова поглощаемая вышедшей из берегов разумности стихией.

Я боролась с ней, с собой, с чувством накатывающего ужаса внутри и вместе с ним подспудного ощущения правильности происходящего, логической обусловленности текущих событий и необходимости расслабиться, отдаться процессу, раствориться в его сути.

Уже не чувствуя ничего, ни верха, ни низа, ни сторон горизонта, ни окружающих меня предметов, я плыла в огненной реке, изворачиваясь, соблазняясь, заныривая все глубже, знакомясь со стихией и знакомя себя с ней.

Сколько же времени прошло и сказать сложно. Только плавящий, одурманивающе-поглощающий стремительный поток сменился прохладно-чистой гладью озера, кристально-ясного, устойчиво-размеренного. На его поверхности золотыми искрами звучало солнце и мерной сытостью отдавала тишина.

В этой тишине я и распахнула глаза, осознавая весь ужас произошедшего…

Чтобы ведьмы использовали других себе во благо – это понятно, не то, чтобы я одобряла, однако, это хотя бы в ведьминском вредно-мстительном характере.

Но чтобы пользовали ведьм?!

Пришел в раздрае, гаркнул: "Целуй!", получил желаемое, усмирил силу и свалил, как ни в чем не бывало?!

Да где это видано???

Шаг назад в тепло и безопасность родной комнаты, параллельно с этим разорвать контакт с бесящим магом, замершим, как божок на постаменте, нащупать рукой шершавое полотно двери и кааааак хлопнуть ей прямо перед самой наглой мордой на свете.

Ибо нечего!

Слово настоящей ведьмы!

– Ндааа… Сильна… – удивленно-озадаченный голос домовика привел злую ведьму в состояние боевой готовности.

Лихо крутанувшись на пятках, я наставила на него трясущийся гневом указательный палец и выцедила:

– А ты!… Вернее, Вы! – вспомнила вежливая ведьма об этикете и уважении к себе и ближнему своему. – В следующий раз будете сами с ним целоваться!

И смертоносной фурией я понеслась в душ, потому как за окном во всю мощь разворачивал свои крылья солнечный день.

Часы показывали восемь утра, и это удивительно, что никто из студентов нашего закутка ещё не шарахался по коридору, ведь столовая была уже как полчаса открыта.

Не шарахались – и на том спасибо. Меньше свидетелей – меньших убивать.

…За моей спиной тихо бубнил дед Эш, готовя стол для завтрака и все приговаривая и приговаривая: "Дааа, дела…", и я была полностью с ним солидарна: куда приведут нас такие дела предугадать было невозможно, но все же попытаться стоило.

Видит Великая Степь, точно стоило, но разве ведьме в справедливом гневе до этого?!

Магическую академию прикладных дисциплин при Совете Верховных я выбрал самостоятельно.

Во-первых, учебное учреждение располагалось далеко от дома, и моего, и рода Римс.

Во-вторых, это был престижный пансионат с хорошо охраняемой территорией, полным содержанием, обязательным ежедневным проживанием и всей необходимой инфраструктурой, поэтому видеться на постоянных основах с доставшей до самых печенок родней и теми, перед кем искупаю семейный долг, я перестал.

Как можно более суровые испытания при поступлении в академию и при последующей учебе стали третьим условием выбора альма-матер, ведь трепетное родительское сердце Римсов не пожелало бы в таком случае отправить вслед за мной юную изнеженную магиню Римс.

И в этом я ничуть не прогадал.

Действительно не пожелало и не отправило.

Подобрали ей по-соседству подходящее для девушки заведение, распорядки жизни которого, как и моего, вносили в частоту и качество наших встреч свои ограниченные определения. И хвала им за это!

А самым главным в академии при Совете Верховных был сам Совет Верховных. Структура на континенте независимая, власть держащая и пусть аристократами не обделенная, но состоящая не только и не столько из магов, сколько из достойных господ, доказавших делом свои честь и благородство.

Последнее было решающим и кардинально повлиявшим на мой выбор.