«Жако Лэй? Шаерон упоминал это имя! Лэй тоже курирует ластонских агентов», – мелькнуло воспоминание.

– Семен Матвеевич, я…

Он не позволил закончить фразу.

– Уштер Отт! – крикнул громче, чем требовалось. – Господин Отт!

– Ладно. Позвольте прояснить ситуацию. Вас я знаю не со слов Жако Лэй, а из телевизионной пере…

И вновь моя реплика осталась недосказанной.

– Если вы, Анна Леонидовна, отказываетесь сотрудничать, я умываю руки! Вас будут судить по законам Долинеи за шпионаж и попытку убийства.

– Какой шпионаж? Вы сами признали, что произошло недоразумение, – выбирая из двух зол, я предпочла знакомое и пошла на попятную.

– С людьми Жако Лэй не происходят недоразумения!

– Вы же работаете вместе! В «МАКИС», разве нет? С Керейрой! Почему Жако Лэй вам так не нравится?

– Сожалею, Анна.

Отт поднялся с кресла, и мне стало не по себе. Он действовал странно. Как будто хотел распрощаться любым способом!

Точнее, передумал иметь со мной дело и обрадовался поводу уйти.

Из-за имени? Что еще за блажь?!

Или из-за того, что я упомянула «МАКИС» и Керейру? Н-да, моя промашка… Я же марионетка, которой не положено вякать на хозяев.

– Погодите! Я буду…

«…плясать под вашу дудку», – едва не сорвалось с губ.

– …сотрудничать.

– Да? – Отт подошел ближе, положил истощенные руки мне на плечи. – Рад это слышать.

Я уткнулась взглядом в «правду», пообещав себе больше не умничать и изображать послушание. Сначала стоит разобраться в ситуации, а уж потом делать выводы.

В шею вонзилась игла.

– Прощайте, Анна.

Внутренний голос завопил, что я была права – доверять Уштеру Отту не следовало.

В кабинет ворвалась охрана. Кто-то пальнул из огнестрельного оружия, кто-то начал щупать мой пульс… Это не имело значения, потому что мир померк и исчез ровно через три вдоха.

Из дневника Арины Керейры

Обалдеть! Они доигрались. Старый маразматик наконец-то допрыгался. Что, папуля, «Опальная принцесса» тебя разочаровала? Еще бы! Из всех твоих идей эта – самая ненормальная. Не считая моей жизни, разумеется. Но «Принцесса» накрылась в первый же день запуска, а меня ты терзаешь второй год…

Ненавижу. Просто ненавижу. Знаю, я обещана принцу, но мне не нужна корона в этом примитивном мирке. Я хочу править дома. С Патриком. Без тебя, папочка. Обещаю, в моем будущем тебя точно не будет.

***

Долинея

Уштер Отт, он же Семен Андреев, изменил свое отношение ко мне в тот миг, когда я произнесла его настоящее имя. Уверена, поменялось именно отношение – не намерения. Он прилагал слишком много усилий, чтобы вырвать меня из лап долинейцев. Боялся, что я расскажу им о наушнике? Или что истории о Ластонии в моем исполнении будут отличатся от общепринятых?

В любом случае рано или поздно в моей шее оказалась бы игла. Либо для того, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля, либо для того, чтобы заменить испорченный имплант и продолжить весь этот абсурд. Но я назвала то роковое имя и из недалекой растерянной марионетки, которой полагалось со слезами на глазах радоваться спасителю, превратилась во врага.

Отт счел, что попал в западню. Нападение во дворце – жест отчаяния, а не спланированный акт. И что же дипломат оценил больше жизни? Технологию импланта? Мой вариант «правды»? Или решил, что провалил миссию, и захотел напоследок усложнить жизнь Жако Лэй – человеку (кажется, женщине?), который вроде как меня перевербовал?

Этот (эта?) неведомый Жако Лэй чем-то здорово насолил старику. Раз уж Отт наплевал на все и убил меня прямо в кабинете дознавателя, между ними пробежало что-то крупнее кошки.

Стоп.

Убил?

У меня водилось слишком много мыслей как для мертвой.

«Какой-то транквилизатор?» – невероятным усилием воли я попыталась вернуть контроль над телом и потерпела поражение.

Вокруг была пустота. Существовало лишь мое сознание: немного сумбурное, ничего не понимающее, готовое паниковать до скончания века.

«Это как бы загробная жизнь? Или я – призрак?» – но испугаться по-настоящему не получилось.

Меня словно включили. Как будто кто-то где-то нажал кнопку, и появился звук, свет, ощущения, вкусы… Боль, тошнота и головокружение, куда же без этого. А еще – мерзкий металлический привкус во рту и слабое онемение шеи, правой щеки и плеча.

Я пошевелилась и застонала вслух. Судя по ощущениям, в голове поселилась парочка воинственных ежей, и при малейшем движении они начинали нешуточные разборки. Тем не менее из кресла выбраться удалось.

Стоявшие на столе секретаря часы показывали: с момента нашей беседы с Оттом прошло минут десять, не больше. В кабинете никого не было, кроме меня, но сквозь распахнутую настежь дверь слышались голоса. Много голосов! Они звучали взволнованно, напряженно, порой зло и испуганно.

«Что за странная местная фишка – оставлять подозреваемых в одиночестве?» – я раскашлялась из-за царившей в помещении вони, чей источник определить наугад не получилось.

Затем сочла неприятные ароматы Долинеи не стоящими внимания и попробовала размять плечо, но лишь оцарапала кончики пальцев: жутковатая невидимая корона, которая вряд ли корона, прикрыла парой зубцов и шею.

– Поторопись, Рокси! – гнусаво крикнул кто-то в коридоре. – Шаерон не любит ждать.

– А смысл? – ответил хрипловатый женский голос. – Запах серы ни с чем не спутать. Я и без экспертизы могу сказать, что ее убили ядом пустынного дракона. Та еще дрянь, причем галлюциногенная. Капля свалит лошадь, а ей вкатили кубика три, не меньше. Только реактивы зря потрачу…

«Ей – это мне?» – я покрутила головой и сочла, что контролирую движения вполне сносно.

– Шаерону нужно заключение эксперта. Не заставляй его ждать, Рокси.

– Подружке своей указывай, Джель!

Стук каблуков отдалился, голоса вновь слились в безликий фоновый шум. Пошатываясь, я подошла к двери. Интересно, как скоро обнаружится, что Отт ввел мне не жуткую отраву, а легкий транквилизатор, и распылил какой-то ароматизатор, чтобы обмануть долинейцев?

«Я снимаюсь в шпионском фильме?» – промелькнула на краю сознания скептическая мысль.

Но, согласитесь, было проще поверить в гениальную многоходовую стратегию бывшего советского дипломата, чем в то, что у меня нежданно-негаданно обнаружился иммунитет к пустынным драконам.

«Пара минут в запасе точно есть», – я осторожно ощупала голову, оценивая масштабы короны, и порадовалась, что она не только невидимая, но и невесомая. Красота, эх… Любой трицератопс удавился бы от зависти.

В коридоре лязгнуло оружие. Кто-то, проходивший мимо, захлопнул дверь ногой. Стало тише и, как ни странно, спокойнее.

«В планах – десять секунд стенаний о несправедливой судьбе и вдумчивая оценка фактов», – я подергала решетку на окне, убеждаясь в ее неподвижности, потом неохотно отбросила идею забаррикадироваться изнутри.

В третий раз не сработает, да и толку от этого никакого. Я не смогу до скончания века бегать по резиденции, надеясь на помощь Рика. Надо отстаивать свои права самостоятельно.

– Эй, Джель! Отчет готов. Печать, подписи – все на месте. Сейчас занесу шаерону. – Неподалеку снова застучали каблуки. – Потом зайдешь в лабораторию, хорошо? Раз уж работаем рядом, приглашаю на чай и плюшки. Стажерка свеженьких напекла – пальчики оближешь!

– Пустынный дракон?

– А ты сомневался?

Я сомневалась. Эта Рокси свято верила своим выводам. Могу поспорить, за прошедшие пару минут она успела накатать отчет, однако для экспертизы у нее не хватило бы времени.

– Не мухлюй, Рокси. Шаерону нужны гарантии.

– Угу. Оставь это мне. Ты в курсе, что кабинет дознавателя сам не уберется? Занимайся своими делами, Джель!

Похоже, это означало, что «воскресят» меня раньше, чем хотелось бы.

Тяжелые шаги раздались совсем близко. Я не придумала ничего лучше, чем прислониться к стене у двери. Если бы в коридоре не было народу, не исключено, из этого что и вышло бы, а так… Жест отчаяния, не более.