– С ума сошёл!? Даже не вздумай рыпнуться!

– Я готовился к подобному всю жизнь! Нас учили противостоять пулям, даже снайперским. Сталь против стали. Вик, я абсолютно…

– Мне абсолютно насрать, чему ты там учился, – Вика вцепилась в воротник парня. – Я вижу вот что: ты – всё ещё здесь, а это значит, что ты не уверен в том, что справишься, и не отхватишь пулю в свою тупую башку. Эта тварь тебе не по зубам. Она создана убивать таких как ты! Сиди и не выделывайся!

Нет.

Калиптра не сводила объектива с входа в пещеру.

Не выйдут. Бросили. Испугались. Ничтожества. Люди.

– Слава, пожалуйста!

– Ты знаешь: ему ничем не помочь. Только зря погубишь себя и нас.

– Командир, я считаю, что нужно уходить. Шанс помочь Юрию, не подставившись под пулю кому-то другому, равен нулю.

– Юрий! – российский сержант сжал кулаки с такой силой, что сухая натянутая кожа едва не полопалась. – Юрий! Прости..!

Ольга упала на колени, не переставая плакать – нет, не навзрыд, но всё же. Люди поникли и тихо переругивались, проклиная весь белый свет, ту страну, в которую прилетели, и ту, которая ничем им не помогла. Даже Руслан сидел у прохладной стены с крайне удручённым видом. Виктория закурила. Стрельнула пару сигарет у новых товарищей накануне, пообещав не рассказывать о них их командиру. Когда-то давно, курить было модно, особенно среди молодёжи, но в начале двадцатых годов уровень курения среди всех слоёв общества устремился к рекордно низкому, благодаря пропаганде здорового образа жизни от СМИ и видеоблогеров. Закрылось около восьмидесяти процентов табачных фабрик, многие спешно переквалифицировались в производство более полезной, "чистой" продукции. Вика вспомнила, как обрадовалась, когда её отец пообещал, что сигарета, которую он держал в руках в тот момент – последняя. К слову, старик не соврал – меньше чем через год, он умер от рака лёгких.

– Идём, – Вячеслав развернулся и зашагал вглубь пещеры. – Передышка окончена. Всем подъём!

– Как же так… – едва слышно сокрушалась Ольга, не вставая. – Мы ведь только прилетели… Что же тут творится… А как же пакт о ненападении?

– Айдахо, подними её.

– Я слушаюсь, товарищ сержант. Олечка, пожалуйста, вставай. Надо сосредоточиться на выполнении поставленной задачи.

– Развилок здесь нет, – Хендрикс осмотрел, уже ставший ему привычным, каменный свод тёмного тоннеля, и с нескрываемым вожделением уставился на окурок в руках Виктории. – Сплошная кишка в полтора километра. Мы уверены, что "Агхарте" не известно о втором проходе, так как он надёжно скрыт в скалах.

– Детали обсудим по пути. Вставайте, я сказал!

Нехотя, с отчаянием на лицах, отряд поднялся. Два десятка тусклых человек зашагали вглубь тоннеля, осветившегося прикреплёнными к винтовкам фонарями.

– Мне показалось, Кадавр и остальные не очень-то поторопились сваливать, несмотря на приказ Когановича, – заметил Руслан, пристроившись сбоку к Вике.

– Надеюсь, поторопятся. Вряд ли мы сможем вернуться в скором времени.

– И это ещё меня называют чёрствым!

Последний выстрел прозвучал спустя несколько минут, когда люди уже значительно углубились во тьму. Вячеслав замедлил шаг буквально на секунду, и, словно старый волк, продолжил вести свою стаю вперёд.

Тюремное учреждение для политических преступников, изменщиков родины, и совершивших особо тяжкие преступления против человечества

Неподалёку от Влёра; Албания

07.03.2054.

Катерина осторожно приоткрыла дверь, словно опасаясь задеть того, кто мог стоять сразу за ней. Свет был выключен, и женщина потянулась к переключателю.

– Не стоит, – сидевший посреди комнаты на деревянном стуле, за таким же деревянным столом, представительного вида мужчина остановил Катерину. Прищурившись, в полутьме небольшой комнаты она разглядела тёмное пальто, накинутое на плечи человека поверх синей униформы ORF, седую бороду, такие же волосы на вытянутом сухом лице, и маленькие глазки, скорее подходящие какому-нибудь зверьку.

Сержант отдала честь своему командиру, полковнику Александру Петрунишеву.

– Атмосфера, как в старых нуарных фильмах, – продолжил мужчина. – С детства любил такие. Особенно у меня в памяти отпечатался "Улица без названия", о противостоянии агентов ФБР и группы гангстеров. Интересно было бы посмотреть его сейчас, на видеокассете. Знаете, что такое видеокассета? Может, смотрели хотя бы ремейк?

– Нет, товарищ полковник. Не довелось.

– Н-да, интендант, Вы из слишком другого поколения. Даже в годы моей юности просмотр подобного кино считался моветоном. А я уж было хотел обсудить с Вами схожесть наших действий с фильмами той эпохи. Тяготеть стал, знаете ли, к кинематографу. Раньше не любил – реальная жизнь была куда насыщеннее любого голливудского блокбастера. Может, это знак, что пора задуматься о пенсии, – орфовец задумался на несколько секунд, замолчав. – Кстати, мы тут почти закончили. Почему Вы задержались?

– Прошу прощения, – женщина сделала неуверенный шаг в темноту. – Небольшие проблемы на КПП. Требовалось моё присутствие.

– Всё в порядке?

– В полном. Мои люди задержали подозрительного индивидуума, ведут его сюда. Странное совпадение, что он объявился именно сегодня, в такой-то глуши.

Заложив руки за спину, Катерина встала сбоку от командира, повернувшись туда же, куда и он. За односторонним, почти во всю стену, стеклом, напротив друг друга сидели два человека: один – молодой, в форме ORF, коротко стриженный блондин с лицом ястреба; второй – не умеющий следить за своим весом и причёской, но одетый в дорогущий, идеально выглаженный костюм. Мужчины общались, как старые друзья, казалось, обсуждали результаты прошедшего футбольного матча или планы на вечер, но руки их, положенные на стол, не двигались. По опыту, Катерина знала, что это говорит о недоверии собеседников друг к другу. О том, что каждый боится не успеть вовремя среагировать на атаку другого.

– Простите, товарищ полковник, позвольте задать вопрос? – уверенно, но слегка смущённо, обратилась Катерина.

– Да-да, пожалуйста, интендант, спрашивайте, – полковник Петрунишев взглянул на подчинённую, но не вынул наушник из уха. Катерина, лишённая такового устройства, не могла слышать голоса сидящих за звуконепроницаемым стеклом.

– Зачем здесь Артём? Я хочу спросить, почему именно он разговаривает с задержанным?

– Вас что-то смущает? Ваш брат профессионал в добывании информации.

– Ещё бы, учитывая его методы. Он профессиональный изувер и садист, но сейчас… Они просто разговаривают.

– Возможно, именно молва о кровавой славе Артёма Кадавра убедила господина Тильмо сразу перейти к той фазе, где они мирно сидят и беседуют. Зачем зазря делать человеку больно? ORF ведь не варвары, а эталоны справедливости.

– Да… Просто… Я удивлена. Тильмо сдался нам сам, хотя улики, указывающие на его связь с "Агхартой", были очень уж косвенные.

– Катерина, – полковник успокаивающе улыбнулся. – Сколько уже Вы здесь прозябаете? В этом далёком от всех интересных событий мирке?

– Последние пять лет, товарищ полковник. Без увольнительных.

– А конкретно в должности интенданта?

– Почти столько же. Мой предшественник уволился: у него родился сын, но его жена умерла при родах.

– Вот вам и "чудеса современной медицины", о которых докторишки дерут горло на своих конференциях. Что ни день – так новое средство от новых болезней, а нам всё докучают старые. Столько средств вкладывается в науку, а мы, до сих пор, чуть подует ветерок, кашляем и утираемся соплями.

– Тут, всё же, несколько иное…

– Не важно. Оборудование для родов тоже могло быть получше, а то оно, уверен, не дотягивает даже до половины европейских стандартов, – полковник выдохнул, расслабившись. – По вашему тону, мне показалось, Вы не рады увидеться с братом?