– Тони Глатьери! – брезгливо процедила Катерина, поднимая дуло пистолета.

Здоровяк поднял голову, поглядев на новых врагов. Несмотря на гору мышц и высокийй рост, он всё же был обычным человеком, если бы не одно "но": вместо обычной нижней челюсти, у него был стальной киберпротез, с грубо выпирающим остриём на подбородке. Отлитый из сплава титана, он был похож на ковш экскаватора, готовый вгрызться в человеческую плоть.

– Вижу, слава моя меня опережает, – глухим басом, сказал гигант. – Не стану лукавить – это приятно. Даёт клиенту заранее понять, что мои услуги обойдутся дорого.

Катерина и её подчинённый – тот, кто не с мечом – прицелились наёмнику в лицо.

– Отпусти её, немедленно! – приказала подполковник.

– Так-так, что это у нас получается? Ещё одна баба с командирскими погонами? И откуда вас столько развелось? Неужели все нормальные мужики дома сидят, пиво пьют? Даже технарь у вас – и тот с сиськами.

– Отпусти! Её!

– М-м, нет. Осмелюсь заметить, вы не в том положении, чтобы ставить мне условия.

– Я снесу то, что осталось от твоей головы! – прорычал Эдриан, искоса глядя на дрожащую Марию.

– Смело, – здоровяк слегка дёрнул рукой, отчего шея Лизы опасно хрустнула, а сама женщина вскрикнула, – но пусто. Бросьте свои игрушки, господа и дамы, мы ведь цивилизованные люди.

В холле раздался взрыв.

– Мне повторить?

– Отпусти её, Глатьери, – не унималась Катерина. – Сдайся, и я обещаю тебе честный суд.

– Это больше не моя фамилия, сука! – в противовес грозному тону, Тони рассмеялся. – Суд! Честный! Ба! Мой отец был боссом Коза Ностра, и я прекрасно знаю, что такое четный суд и сколько он стоит. Знаете, что? А давайте, я вам помогу. Раз…

Молодой оперативник сразу же бросил свою винтовку, несмотря на озлобленный взгляд подполковника.

– Два…

– Ты пожалеешь об этом, – фыркнув, Катерина тоже выпустила из рук оружие.

– А тебя, мой полужелезный побратим, надо просить по-особому?

– Твой протез – сущее уродство, – сплюнул Эдриан, бросив клинок себе под ноги.

– Любой протез – уродство, но что поделать? – здоровяк присел рядом с Лизой, прижавшись стальным подбородком к её щеке. – Без него я бы не смог целоваться, а я так люблю это дело…

– Эд… – по щеке Лизы катились слёзы. – Ребятам… нужна помощь…

– Прости. Я не могу… Я не знаю, что делать!

– Ждать! – рявкнул Тони, хищно взирая на Эдриана, будто отметив его, как самого опасного врага в помещении. – Как вас там учат, в Академии? Сядь в позу лотоса и жди, пока стрельба не прекратится! Это будет означать, что все твои друзья передохли!

– Трус! – выкрикнул оперативник, бросивший винтовку. – Ублюдок! Она же не солдат! Отпусти её!

– Полегче со словами, хам, – мужчина снял висевший у него в наплечной кобуре обрез одной рукой. – Сейчас вы в мой власти. Прикажу – и вы будете танцевать, прыгая на одной ноге, одновременно напевая "Barbie Girl".

Лиза покосилась ни тихо плачущую Машу. Её губы тронула лёгкая улыбка, в то время как рука полезла в карман.

– "Эфемероптера" такие дешёвые, что "Агхарта" вновь и вновь пользуется вашими услугами? – не теряя самоуверенного тона, спросила Катерина, тоже заметив манипуляции женщины-техника.

– Вам бы только оскорбить честного наёмника. А что если мы здесь по собственной воле? Пришли, чтобы прикончить Глаз Мора?

– Что? О ком ты?

– Тот парень, который убил Халика, Азада и всех их людишек. Нет, только не подумайте, что мне их жалко! Я даже восхищаюсь им, и уж точно не стану оплакивать эту шваль. Однако мамочка хочет увидеться с убийцей своих сыночков-ангелочков.

– Тогда пусть встретит их в Геенне огненной! – процедила Катерина намеренно злобно, надеясь завлечь внимание наёмника. – Там этому выводку самое место!

– Да мне пофиг. Я только…

Лиза оборвала наёмника, воткнув ему короткий армейский кортик в ключицу. По её руке тонкая побежала струйка крови.

– Зря, – рыкнул Тони. Сжав могучий кулак, он со всей силы обрушил его на голову женщины.

Мгновение – и Эдриан подхватывает меч и под оглушающий крик Марии, бросается на врага. Удар приходится наёмнику в предплечье; куртка рвётся, обнажая ламеллярный экзоскелет из нановолокон, передовое достижение военной инженерии, заменившее стандартные бронежилеты. Меч запел, силясь разорвать броню и отрезать руку здоровяка.

– Слизняки! – Тони вскинул лупару, но выстрелил не в напавшего на него мечника, а в поднявшего винтовку оперативника. Изуродованный крупной дробью, труп отлетел на несколько метров.

Катерина честно пыталась прицелиться в голову эфемера, но борющиеся мужчины двигались слишком урывисто, и выстрел вполне мог прийтись в спину Эдриана. Наёмник прильнул к полу, подхватил тяжёлого киборга, намереваясь швырнуть его в сторону. Несколько пистолетных пуль пришлись ему в грудь, но кроме небольших синяков они ничего не оставят на память.

Звериный оскал был ещё более зловещим, благодаря острой стальной челюсти. Выкрикнув ругательство на итальянском, он, точно тряпичную куклу, запустил Эдриана в его командира, отчего оба распластались на полу.

– Ба! Сражался я с вашей орфовской элитой, – сплюнул Тони, выдёргивая кортик из раны и перезаряжая обрез. – Вам и до них-то далеко.

– Аргос! – Мария, внезапным криком, напомнила о своём присутствии.

– Чего? Ты там сбрендила от страха?

– Фас!

– Сумасшедшая-а-а!!! – не задумываясь о сверхпрочности экзоскелета, яростный белый пёс, появившись из ниоткуда, вцепился Тони в предплечье. Злобно рыча, собака рванула руку наёмника на себя, заставив того выронить оружие.

– Откуда!? Сука! – завопил эфемер. – Получи, щенок!

Чудовищной силы пинок отбросил пса в стену, словно тот совсем ничего не весил. Он влетел в косяк, хребтом выбил штукатурку, но тут же подскочил на лапы, будто и не почувствовав боль.

– Не люблю убивать животных, кроме людей, – наёмник разрядил подхваченную с пола лупару в морду пса, – но придётся!

Штукатурка за спиной пса взорвалась мельчайшими осколками. Куски старого цемента посыпались на пол, проходя сквозь мерцающий бирюзовым светом образ четвероного защитника.

2042 г.

Она всё плакала, и даже не перестающий дождь был не в силах перебить поток её слёз.

Сколько дней прошло? Лето сменилось осенью, сумерки осветил первый лёгкий снег. Другие дети бегали где-то вдалеке, даже здесь был слышен их беззаботный смех. Они задирали головы к тёмному небу, ловя снежинки языком. Они веселились. Они не знали. А если и знали – это ничего не меняло.

Она чувствовала лишь привкус железа, слегка приправленный солью.

– Машенька, пора домой.

Она помнила день, когда он впервые появился в их доме. Заполз к ней в кровать на своих коротеньких лапках. Такой маленький. Такой неуклюжий. Совсем недавно впервые открывший глазки. Такой забавный.

– Маша, доченька…

Единственный, кто стал ей другом. Настоящим другом. Кто понимал её. Да, ответить он не мог, но его глаза… Она знала, чувствовала, что он её понимает. В его глазах, она читала ответы на все свои вопросы.

Один год. Три месяца. Шесть дней.

– Дорогой, прошу, возьми её. Становится холодно.

Она явственно помнила, как их глаза встретились впервые. Она склонила голову набок. Он тоже. Передразнивал?

– Доченька. Солнце моё, мне так жаль… Правда. Но такова жизнь…

Он сейчас в лучшем мире. Все псы попадают в рай. Присматривает за тобой. Всегда говорят что-то в этом роде. Банально, но лучше и не скажешь – для таких случаев нет правильных слов.

Она смахнула слёзы и сопли рукавом курточки.

Вы когда-нибудь спрашивали себя, почему жизнь забирает лучших? Чтож, ответьте сами: какую розу Вы сорвёте в первую очередь, когда войдёте в сад?

Все вокруг твердили, что она не виновата. Да и как можно сказать что-то иное семилетней девочке? Как сказать, что её пёс – нет, её единственный друг – погиб из-за неё? Возможно, они и правда так не считали, но это не имеет для неё никакого значения.