Толя хохотнул:

  - Да это разве накинулся?! Ты бы видел, какие тут за столом были войны, когда Ларион с ним наряды на зарплату закрывал. Это было зрелище, да! Не все выдерживали, а я тут по соседству с ними, ничего, привык. Они наорутся до хрипоты, потом мировую я им наливаю. Один крутой, да другой крутой, вот и стукались друг о дружку. Но уж лучше так, чем с Ерёменко работать. Тот за полгода так и не научился наряды закрывать да план делать. Я даже не понял, - пожал плечами Толя: Или он тупой, или хитрый. Кто его знает - хохол ведь. Ладно, хоть, Абрам не прибил его Фениксом, успели оттащить.

  Андрею стало неуютно на стуле:

  - Вообще-то, Саня сказал, что тут ничего сложного нет.

  Толя снял с телефона трубку и набрал номер:

  - Алло! Александрыч, привет! Ты зайди к нам, а то здесь Ерёменко дела сдал, удрал, надо новичка обучить мастерской грамоте с бумагами. - Ну, вот! - потёр он руки, бросив трубку:

  - Сейчас придёт старший мастер, друг Лариона по училищу, он тебя научит, как план делать на бумаге и всё расскажет, а я пошёл по пароходам. У меня их шесть штук в этом месяце.

   Он достал бутылку из сейфа, сунул за пазуху, сбросил на стол кепку и нахлобучил на голову красную каску со стола. Вскочил и прогремел вниз по лестнице, оставив после себя в воздухе легкий запах перегара.

   В наступившей тишине Андрей словно другими глазами оглядел конторку. Она уже не казалась унылой и скучной. Здесь надо было выживать. Он посмотрел на стоявший среди бумаг Феникс - массивная штука, можно и зашибить. Но бежать он никуда не собирался, тем более, что по лестнице загремели шаги и дверь открылась, возвращая к действительности. Внутрь никто не вошёл. Снаружи из-за двери показалась голова в зелёной каске, из-под которой во все стороны торчали светлые кудри. Голова была голубоглазой. Парень торопился, ему даже некогда было войти. Увидев Андрея, он крикнул:

  - Исмагилов был?

   - Ну, да, - откликнулся Андрей: Только что ушел, куда-то на корабли.

   Понюхав воздух, голова выругалась:

  - Вот чёрт нерусский! Успел, заправился уже!

  Дверь захлопнулась, и загремели шаги вниз. Андрей видел, как парень в зелёной каске быстро пошагал от лестницы вдоль цеха, налетев на какого-то начальника в белой каске, который что-то пытался спросить у парня, но тот махнул рукой и побежал дальше. Начальник медленно продолжил свой путь прямиком к лестнице, по которой так же медленно поднялся.

  При его появлении конторка показалась ещё меньше. Роста он был ниже среднего, средних лет, черноволосый, широкоплечий, начинающий тучнеть. Спокойный, обстоятельный - полная противоположность Лариону. Сняв каску, пригладил волосы и протянул руку Андрею:

  - Кульченков, - коротко представился он: Старший мастер. Зовут меня Виктор. Виктор Александрович, - добавил он. Позже Андрей узнал, что с лёгкого языка Лариона вся цеховая контора называла его не иначе, как ВиктОр, с ударением на второй слог, а в бригадах он для всех был Александрыч. Андрей привстал и представился. Кульченков сел рядом на стул и обвёл глазами помещение:

  - Исмагилов здесь был? - спокойно спросил он. Андрей ответил и Кульченков покачал головой: Можно и не спрашивать. И так чувствуется. Доиграется он, - и снова покачал головой:

  - Лопнет у Лариона терпение. Толкового мастера трудней найти, чем электромонтёра.

  Он подвинул стул к столу Андрея и вдруг спросил:

  - Это что такое? - палец его указывал на ворох бумаг.

  - Как что? - не понял Андрей: Бумаги. Кульченков облокотился на стол:

  - Это не бумаги. Это зарплата для бригады, а для тебя это план, который надо выполнять каждый месяц и который с тебя будут требовать. Со всех нас требуют. Посмотри вокруг, - добавил он. Андрей огляделся. Вокруг стояли столы. Пустые столы без единой бумажки.

  -- Посмотрел? Я не смог Ерёменко приучить к работе, оттого и такой стол. Этого быть не должно. Андрей не собирался возражать. Он всегда понимал, что порядок в голове начинается с порядка на столе.

  У Кульченкова получалось хорошо. Объяснял он неспешно и понятным языком. Вскоре ворох бумаг из безликой кучи превратился для Андрея в документы со своим названием, местом и назначением, со своим сроком очерёдности и важности, позабыв про которые, неизбежно получишь по шее от начальства. Как в годы учёбы, Андрей не собирался получать по шее, поэтому всё схватывал на лету, не спрашивая по два раза. Бумаги были разложены по принадлежности к судам, на которых работала его бригада. Таких папок набралось шесть штук, - как у Толи, - подумал Андрей, не представляя для себя, много это или мало. Хотя Кульченков тут же объяснил ему:

  - Неважно, сколько судов у тебя. Важно то, сколько в этом месяце выходит из ремонта. Не дай бог по твоей вине будет задержка.

   Обучение шло быстро. Вскоре Андрей знал, что ремонтом всего судна командует строитель. Ему подчиняются все цеха, ведущие ремонт судна. Он назначает сроки работ, у него мастера подписывают в конце месяца наряды на сделанные работы, у него выпрашивают недостающие часы для плана. Всё, что он учил пять лет, ему пока было совсем не нужно. Он постигал совсем другую грамоту.

  Когда с бумагами было покончено, Кульченков спросил:

  - Ты с бригадиром познакомился?

   - С Абрамом?

   Кульченков покачал головой:

  - Это его так за спиной зовут, фамилия у него Абрамов, а звать его Анатолий Васильевич. Лучший бригадир завода. У него личное клеймо. Все работы бригада не сдаёт службе ОТК, то бишь, отделу технического контроля, а он все наряды в конце месяца на зарплату штампует личным клеймом. Тебе не надо будет бегать в ОТК и на колени падать, как другим мастерам. Ничего, познакомишься. Работать он умеет и с других это требует, - Кульченков встал из-за стола, после того, как они два часа беседовали о плане, зарплате для бригады и бумагах: