- Подожди, а Максим знает? Я его недавно видела. Я сейчас за ним сгоняю, - обещает подруга, собираясь нестись со всех ног, но я ловлю ее за локоть, не позволяя уйти.

- Не надо Макса, - поникнув головой, тихо прошу. — Я не хочу его больше видеть, - выдавливаю из себя слова, которые не желают появляться на свет, так тяжело они мне даются.

Аля замирает, растерянно хлопая длинными темными ресницами. Смотрит на меня, пытаясь мысленно понять, в чем дело, но я опережаю ее вопрос, чего уж от греха таить:

- Ко мне сегодня подходила подруга рыжей. Он женат, Лер, понимаешь. Он ухаживал за мной, обнимал, целовал, а сам женат, - чувствую, как слезы снова подступают к глазам. Подняв лицо вверх, я пытаюсь их унять. Подруга озадаченно смотрит на меня, но что сказать, не знает.

- Аля, быстро в автобус, - командует за моей спиной тетя Тома, а я понимаю, что ждут только нас.

- Напиши мне, когда приедешь. Давай увидимся в Москве, - бросаю на прощание курортной подруге и быстрым шагом направляюсь в автобус.

Вещи забирает водитель и укладывает в багажное отделение, а мы отправляемся внутрь. В лоне автобуса прохладно и пахнет мятой, народа немного, наверное, придется еще за кем-то заезжать. Усаживаюсь у окошка, опускаю на колени рюкзак и с тоской смотрю на красивый, окутанный солнцем отель, от которого мы отъезжаем. На душе кошки скребутся и снова в глазах собираются слезы. Не могу поверить в то, что больше никогда не увижу Максима. Это что конец?

Пока мы едем, я отчаянно гоню от себя тоскливые мысли, но то ли отсутствие доступа в интернет, то ли негромкий галдёж теток, все сильней затягивает мои и так растрепанные нервы. Вставляю в уши наушники, чтобы не слышать родственниц, и включаю веселую музыку. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Отчаянно стараюсь расслабиться и забыться, но все бес толку, громкие звуки раздражают и мучают еще больше. Выключаю нервирующую музыку и открываю AlReader, пытаясь почитать закаченные дома книги. Но смысл текста течет мимо меня, возвращая к разговору с подругой рыжей.

Как же так? Неужто Максим такой беспринципный, чтобы открыто гулял со мной прямо перед носом своей жены? Не знаю, он мне он таким не показался. Вспыльчивым, импульсивным, вредным, настырным — это да. Но вот подлости в его характере я не заметила. Или просто я совсем его не знаю.

Горестный вздох слетает с губ, привлекая внимание родственниц, но я отворачиваюсь от них к окну, делая вид, что очень увлечена пейзажем за стеклом. А на самом деле просто не хочу ни с кем разговаривать и обсуждать свои проблемы. Мне бы самой для начала во всем разобраться.

Заехав еще в парочку отелей и забрав оттуда людей, мы быстро добираемся до аэропорта, во всяком случае, мне так кажется, потому что я прозябаю в своих мыслях без возможности вынырнуть в реальность. Забираем свои чемоданы и организованной муравьиной тропой топаем регистрироваться на рейс. Очередь длинная, дети шныряют туда-сюда; молодежь галдит, хихикает, балуется; тети трындычат о своем женском, а мне рыдать хочется. Вот это я отдохнула. Еще и мама очень вовремя добавила «радости в жизни», большое спасибо ей за это, как нельзя кстати.

Оставляю чемодан тети Тоне, очередь совсем медленно движется, и иду в кафе. Меня уже тошнит от голода. Я с утра не успела ничего съесть и даже выпить. Беру себе капучино и пресную булочку. Главное никакого крема, чтобы не вытошнило в полете. Сажусь за небольшой столик, обхватываю горячую чашку руками и утыкаюсь взглядом в одну точку.

- Вы не хотите мороженого, оно отлично повышает настроение? — Слышу приятный мужской баритон.

Приходится вынырнуть из своих мыслей и поднять глаза. У кассы стоит высокий светловолосый парень в черных джинсах, красной футболке с профессиональным фотоаппаратом в руке. Привлекательный, во всяком случае, раньше мне очень нравились блондины с ярко-синими, словно топаз, глазами.

- Вы какое любите: ванильное, клубничное? А может что-то экзотическое, например, зеленый чай или маракуйя? — Показывает в сторону прилавка с лотками холодной сладости.

Не сразу понимаю, что он от меня хочет. Растерянно хлопаю ресницами, силясь вникнуть в суть вопроса. Он не ждет, когда я отвечу, продолжает вести диалог сам с собой:

- Я понял, на мой вкус, поэтому рисковать не стану. Одно клубничное и одно грецкий орех в вафельном рожке, - просит у продавщицы, которая нехотя набирает заказ.

За столик напротив меня подсаживается улыбчивый парень и протягивает мне мороженое. Неудобно отказать, человек уже потратился и проявил заботу, поэтому беру и благодарно киваю. Я не люблю фруктовое мороженое, но обижать парня не хочется, поэтому откусываю маленький кусочек и невесело улыбаюсь в ответ.

- Знаете, что вы очень красивая, даже когда грустная? — Он берт камеру, которую положил на стол и наводит на меня объектив. — Я могу вас сфотографировать на память? Не хочу забыть тот момент, когда встретил девушку из сказки…

- Мужик, если жить хочется, иди отсюда, - откуда-то слева доносится знакомый грубый голос, а я вся покрываюсь мурашками. Коршун здесь. Оборачиваюсь и забываю обо всем на свете. Как он меня нашел?

Максим подходит к нашему столику и грозовой тучей нависает над моим несостоявшимся собеседником. Парень его не пугается, просто понимает без слов, что он здесь лишний. Поднимается, вежливо протягивает Максиму руку для приветствия, но тот не реагирует на дружеский жест, смотрит жестким взглядом, показывая, что ему сейчас не до знакомства. Парень задумчиво кивает какими-то своим мыслям, поворачивается ко мне. С милой улыбкой произносит, что ему было очень приятно познакомиться с очаровательным солнышком, чем бесит взрывоопасного Коршуна еще больше. И пока тот не начал кидаться, просто уходит в сторону, оставив нас наедине, а Максим опускается на его место.

- Итак, зая, поговорим о том, что сбегать, не предупредив меня, большая ошибка, - Коршун откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки. Смотрит прямо мне в глаза недовольным взглядом. А я хлопаю ресницами и не знаю, плакать мне или смеяться. Как он так быстро меня нашел?

- Привет, - произношу грустно. — Что ты хочешь? — Стараюсь говорить ровно, хотя настроение кидается из крайности в крайность: то наорать на него за то, что меня обманывал; то броситься обниматься.

- Что я хочу? — Вскипает он. — Я хочу, чтобы ты перестала от меня убегать. Если возникают проблемы, говорила со мной, а не с кем-то другим. И всегда, когда я звоню, брала трубку, - рычит на меня, словно это я жената, а не он.

Оглядываюсь назад в поиске своего рюкзака, в котором лежит телефон. Точно, я оставила его тете вместе со своим чемоданом, только кошелек взяла, чтобы купить кофе.

- Мне надо ехать, - встаю с места, видя, что скоро подойдет наша очередь. Если он пришел сюда, чтобы на меня наорать, так пусть чешет обратно. Мне и так плохо.

Он тоже поднимается и, не дав сделать шаг, преграждает дорогу. Смотрит хмуро сверху вниз, словно на какую-то вредную букашку и молчит. Толкаю его в грудь, не желая, чтобы меня давили взглядом, но обойти не пытаюсь, все равно не даст.

- Я все знаю, - не выдержав противного молчания, кричу на него. — И о том, что ты женат на рыжей. И о том, что отец никогда не позволит тебе развестись, потому что ее родственники — нужные люди. И о том, что ты меня все это время обманывал, скрывая правду, - от обиды ударяю его кулаком в грудь. Как он смел так меня унизить, как посмел так со мной поступить!

Коршун сначала удивленно приподнимает брови, озадаченно пальцами потирает лоб, а потом просто начинает громко ржать. Так раскатисто, что даже эхо, отрикошетив от плиточного пола, вторит ему, привлекая заинтересованные взгляды уезжающих. Я слегка вжимаю голову в плечи. Как неудобно быть центром всеобщего внимания.

- Кто сказал тебе этот бред? — Насмеявшись, выдает Коршун, вмиг став серьезным. Словно и не было приступа веселья посреди переполненного аэропорта. - По-твоему я маменькин сосунок, чтобы меня кто-то безвольно женил? Ты вообще понимаешь, что говоришь? Мне двадцать шесть лет, я сам давно мог бы стать отцом и влиять на ребенка. Какая рыжая, Аля? Много чести связываться с недалёкой влюбленной курицей, которая сама себе шнурки завязать не может, - фыркает он, качая головой.