Дождавшись пузырьков на поверхности, Аккерман прикручивает огонь и, вытащив веточку тимьяна, добавляет часть кукурузной муки. Погрузив ложку, тщательно перемешивает, внимательно следя за тем, чтобы не образовались комочки. Запах неуловимо меняется, становится богаче, приобретая новые нотки. Ривай добавляет остатки муки и тимьян и принимается расслабленно помешивать поленту.

Краем уха улавливает знакомую мелодию заставки телемагазина и поворачивает голову в сторону экрана. С него предсказуемо улыбается Эрен. Сегодня он в черной водолазке, так удачно подчеркивающей стройный стан, и клетчатом пиджаке, из кармана которого виднеется белое пятно аккуратно сложенного платка. Волосы зачесаны на косой пробор и от лица, открывая вид на честные-пречестные глаза и обворожительную улыбку, от которой мозг превращается в бульон, совсем как тот, из которого Ривай готовит поленту. Первым чудеса рекламы испытывает на себе ручной массажер якобы знаменитого немецкого бренда. Формой он больше напоминает насадку для пылесоса, чем вызывает у Ривая лишь скептично вздернутую бровь и короткое пренебрежительное фырканье.

Эрен же тем временем разливается соловьем, красноречиво очерчивает все характеристики товара, ярко расписывает его преимущества как таковые (на скромный взгляд Ривая, безбожно преувеличивая) и даже демонстрирует его работу на грудастой ассистентке, которая, глуповато улыбаясь, опускается в кресло и открывает Эрену с массажером доступ к плечам. То, как осторожно Йегер ее касается, почему-то вызывает у Ривая мрачные мысли. Ему сдуру, не иначе, мерещится бережная забота, и это предположение неожиданно горчит.

Он задумчиво помешивает поленту, невидяще глядя на то, как она густеет. В мозгу истерично бьется один-единственный, до предела глупый вопрос: а что, если Эрену нравятся девушки? В смысле, да, Эрен с ним флиртовал и явно его хотел (стоит только вспомнить жажду во взгляде и недвусмысленно упирающийся Риваю в живот бугор, который ощущался даже сквозь ткань куртки…), но что, если все было экспериментом, попыткой, которую Ривай пресек своим резким заявлением?

Аккерман закусывает губу и мотает головой. Какая ему сейчас вообще разница? Вряд ли они после сегодняшнего встретятся, а если и да, то Ривай сильно сомневается, что Эрен соизволит даже посмотреть в его сторону, с таким-то высоко задранным носом. В теории мысль должна его радовать, но почему-то наоборот бесконечно огорчает.

Окончательно запутавшись в собственных чувствах, Ривай оборачивается к телевизору и требует:

— Ответь мне, засранец, зачем я тебе вообще сдался, а?

«И не пожалеете, — вещает улыбчивый Эрен с экрана. — Я гарантирую, вам понравится!»

Ривай выключает поленту и, забросив полотенце на плечо, опирается бедрами о столешницу. Тяжело вздыхает, обреченно глядя на экран и слушая завлекательный бархатный голос. И задается немым вопросом:

«А зачем ты мне сдался, а?»

***

Ривай мысленно перебирает все ругательства, которые ему известны: список получается довольно внушительный, ведь, помимо американских, он знает много французских, чуть меньше немецких, несколько шведских, пару японских и с десяток русских представителей обсценной лексики. Набор, которым по праву можно гордиться. А причиной злословия становится внезапно отдавший концы автобус, который заглох, едва проехав остановку. Ривай старается не думать о том, как на маршрут могли пропустить неисправную машину. У него сейчас другая, просто огромных размеров проблема — спустя сорок минут у него важное совещание. Нужный автобус ходит с интервалом в двадцать минут, но они определенно застрянут в пробке, где простоят вечность и еще немного, другие останавливаются слишком далеко и неудобно. Такси вызвать не вариант по той же причине, по которой не вариант ждать автобус, — из-за пробок большую часть времени машина потратит лишь на то, чтобы добраться, а до ближайшей станции пятнадцать минут пешком, и все бы ничего, только офис находится довольно далеко от метро. В общем, все равно не успеть.

Ривай проклинает все на свете, и больше других достается «гребаному утру гребаного, мать его так-растак через хвост, понедельника». Он уже смиряется с тем, что премии ему в этом месяце не видать, как Эрену — совести, и что на совещание он в любом случае опоздает. Приняв сию данность, дышится немного легче, и Ривай разворачивается и уверенным шагом направляется к метро.

Он переходит на другую сторону улицы и идет вдоль тротуара, сворачивая на Драйден Стрит. С одной стороны мелькает дорога, с другой — вереница вечно зеленых хвой, притрушенных мелким снегом, который везде оседает порохом. Стену из растений резко сменяют дома, пестрят вывески, дорога становится скользкой. Видимо, посыпать ее еще не успели, а утоптанный снег создает каток не хуже льда. Едва не приземлившись в один из крайне неприветливых, серых грязных сугробов, Ривай со вкусом матерится, пытаясь собрать ноги как полагается. Внезапно кто-то подхватывает его под руку и помогает вернуть уверенное положение. Аккерман от неожиданности цепенеет, а затем возвращается в нормальную человеческую позу. Он открывает рот, чтобы поблагодарить своего спасителя, и замирает, как олень в свете фар, натыкаясь взглядом на патиновые глаза.

— У тебя все же нашлось для меня время? — едко ухмыляется Эрен, впрочем, продолжая крепко придерживать Ривая за руку. Тот почему-то не торопится ее одергивать, пиля Йегера недоверчивым взглядом, словно надеясь, что он голограмма, и скоро превратится в другого человека. — Эй, ты чего завис?

Рука Эрена тянется, чтобы прикоснуться к щеке Ривая, но тот внезапно оживает, и парень получает по руке, сразу одергивая ее назад.

— Можно было без рукоприкладства, — бормочет недовольно, встряхивая ладонь.

— Можно было не тянуть ко мне свои грабли, — огрызается Ривай. — Пусти, я опаздываю.

— Снова дела?

— Да, — отрезает Ривай, надеясь, что его тон ясно дал понять, что дальнейшие расспросы не приветствуются. Но Эрену плевать хотелось на это.

— Куда тебе нужно? Я могу подкинуть, — предлагает так, что выглядит как подачка сирым и убогим.

— Спасибо, я пройдусь, — цедит Ривай, все же выдергивая руку, и намеревается идти дальше.

— Но ты ведь сказал, что опаздываешь, а я хорошо знаю город, довезу быстрее.

Предложение звучит чертовски заманчиво, особенно когда Ривай кидает быстрый взгляд на наручные часы — остается двадцать минут.

— А, черт с тобой, — бормочет про себя. — Ладно, — повторяет громче для Эрена.

Эрен как-то скованно кивает, вызывая у Аккермана недоумение, и делает жест в сторону уже знакомой Риваю машины.

— Запрыгивай, детка.

— Еще одна подобная фраза, и твои ноги будут собирать хирурги. Уяснил?

— Это я тебя подвожу, а не наоборот, — напомнил Эрен, прищурившись.

Ривай вскидывает бровь и решительно разворачивается. Только время зря на этого придурка потратил.

— Ладно, хорошо, — как-то подозрительно взволнованно окликает Эрен. — Не буду больше, честное скаутское.

— Ты не был в скаутах, — тут же безжалостно обличает его Ривай.

— Просто садись, — закатывает глаза Йегер. — Время — деньги.

Аккерман, тяжело вздыхает, уже успев пожалеть, что вообще согласился, но в машину все же садится.

— Куда едем? — деловито интересуется Эрен, отправив объемный желтый пуховик, в который был укутан, на заднее сидение, и поворачивает ключ, заводя машину.

Ривай нехотя называет адрес, и машина дергается с места. Эрен и правда здорово знает город, ловко огибая все большие тянучки, и Ривай радуется, что успевает как раз вовремя. Атмосфера в машине какая-то неловкая, натянутая, но Аккерман никогда не был силен в ведении непринужденных бесед и коммуникации с человеческими созданиями в целом, поэтому даже не пытается нарушить молчание, предпочитая изучать взглядом мелькающих за окном улицы. Со стороны Эрена тоже не происходит никаких заметных поползновений.

Тишина имеет отчетливый запах недосказанности, раздражает рецепторы, но никто из них не торопится с выяснением отношений.