Их столик взрывается хохотом. Смеются все, кроме, разумеется, Аккермана, из чего последний делает заключение, что сегодняшнюю компанию Зое подбирала по наличию идиотского чувства юмора.

Эд — молодой мужчина, которого Ханджи притащила в качестве развлечения для Ривая и свершения своих темных своднических делишек, с раздражающей периодичностью бросает на Аккермана смущенные короткие взгляды, иногда перемежает их с томными из-под полуопущенных ресниц. Соблазняет, значит. Ривай тянется к кружке с чаем и равнодушно делает глоток. Не то чтобы дальний родственник Зое так уж плох собой, нет, он вполне симпатичный — лицо правильной формы, четко очерченные линии скул и нижней челюсти, карие глаза в обрамлении темных коротких ресниц, нос с легкой горбинкой, ежик коротких темных волос на голове. Но футболку с надписью «Все на борт» и схематичным рисунком якоря с явным намеком на двусмысленность Ривай считает перебором. Все в этом Эде его раздражает, и это несмотря на тот факт, что за вечер они едва ли обменялись парой фраз. И больше всего бесит его навязчивое внимание. Ривай чувствует себя лакомым куском мяса, и отчетливо понимает, что это липкое ощущение ему очень не нравится.

Он бы уже давно ушел, его не особо заботило мнение людей, которых он видел в первый и в последний раз в своей жизни, — не считая Ханджи, — но проблема в том, что они уже сделали заказ и еду вот-вот должны принести, а Аккерман чертовски голоден. Настолько, что готов потерпеть ужасную компанию еще полчасика ради сочного стейка с грибным соусом.

— Скажи, Ривай, кем работают твои родители? — задает вопрос мужчина, которому на сегодняшний вечер была отведена роль пары Зое. Вроде, его звали Рой.

— А что, настолько понравился, что замуж позвать хочешь? — Ривай несколько раз хлопает ресницами в сторону мгновенно стушевавшегося Роя. Ну да, когда один мужик клеится к другому терпеть можно, но не приведи боги, чтобы начали подкатывать к тебе. Лицемеры.

Ривай едва сдерживается от того, чтобы закатить глаза, но тут в поле зрения появляется милый официант. Хотя, откровенно говоря, Ривая куда больше интересует его блюдо на огромном подносе. Он едва не облизывается, когда перед ним опускают горячий, сочный, дурманяще пахнущий стейк с аппетитно стекающим грибным соусом. Эд обиженно поджимает губы, буравя Ривая недовольным взглядом. «Прости, дорогой, но мясу ты не соперник», — думает про себя с ухмылкой Ривай, а сам берется за столовые приборы.

И едва он подносит вилку с кусочком мяса ко рту, практически ощущая его вкус, как рядом, запнувшись о ковер, падает проходящая мимо официантка, оставляя на костюме Ривая кусочки овощей, картофельное пюре и фруктовый пирог, яркие пятна от которого особенно отчетливо видны на темной ткани пиджака. Похожая картина и в его тарелке. Кажется, этот день кем-то проклят.

— Блеск! — хмуро комментирует Ривай.

— П-простите, — запинаясь, бормочет отчаянно краснеющая девушка, принимаясь энергично собирать с пола последствия собственной неуклюжести. Ривай раздраженно цокает языком, пытаясь салфеткой отчистить пятна. Результат ужасен — они еще более безобразно растянулись по ткани.

Через секунд десять вокруг начинает сновать еще несколько официантов, а затем появляется и уборщик, но его Ривай не застает, отлучаясь в туалет.

Пятна не поддаются даже воде, так что Аккерман, чертыхаясь себе под нос, всерьез размышляет о том, сможет ли вывести пятна самостоятельно или лучше все же потратиться на химчистку.

— Помочь? — участливо интересуются за спиной, а в следующее мгновение Ривай чувствует, как к нему сзади прижимается чужое тело, а по торсу скользят наглые ручонки.

Флегматично подняв взгляд, в отражении зеркала Ривай видит позади себя Эда. Тот, очевидно, решил, что раз Магомед не идет к горе, то гора сама соблазнит Магомеда.

Его глаза влажно блестят, а губы изогнуты в улыбке, которая, вероятно, должна быть соблазнительной, но Ривай лишь раздраженно дергает уголком рта. Эд его не привлекает совершенно, а эта навязчивость порядком бесит, тем более сейчас, когда он все еще чертовски голоден, а его любимый костюм, похоже, безнадежно испорчен.

— Ты всегда такой холодный или только когда хочешь кого-то заинтересовать? — томно мурлычет на ухо.

— Только когда меня пытаются домогаться в туалете, — холодно отвечает Ривай, но его слова не создают должного эффекта.

— М-м, прости, ничего не могу с собой поделать, ты такой аппетитный.

Риваю хочется закатить глаза, но в это время руки Эда скользят с груди на живот, а затем одна из ладоней бесцеремонно накрывает пах. Видимо, ему нравится то, что он обнаружил, потому что убирать руку не торопится, наоборот, сжимает пальцами сквозь ткань брюк.

— Ты, вроде, помочь хотел, — напоминает Ривай. — На моих штанах пятен нет.

— Ты уверен? Мне кажется, стоит проверить, — Эд легко касается губами шеи Ривая, и последнего передергивает от этого прикосновения.

— А мне кажется, тебе стоит убрать от меня свои руки, — прищурившись, цедит он.

Эд смотрит на Ривая сквозь зеркало, даже не думая убирать руки, наоборот, теснее прижимает к себе, так, чтобы его заинтересованность Ривай мог почувствовать задницей. В буквальном смысле.

— Холодный и колючий, — с восторгом констатирует Эд.

— Даю тебе три секунды, чтобы ты убрал от меня свои грабли, — в голосе Ривая отчетливо звучит опасность. — Иначе я доходчиво распишу тебе прелести судебной тяжбы и тюремного заключения.

— Чего? — теряется Эд, ослабляя хватку. Ривай брезгливо выворачивается и, с вызовом глядя на Эда, демонстративно поправляет рубашку.

— Мой тебе совет, пробуй иногда думать чем-то, кроме члена, говорят, полезно для здоровья.

— Больной, — шокировано бормочет Эд и поспешно ретируется, не оглядываясь.

Ривай остается один. Он тяжело вздыхает, тоскливо глядя на пиджак, а потом на свою физиономию в зеркале. На него в ответ смотрит невнятная бледная тень со вселенской усталостью во взгляде. Справедливости ради, квартальная отчетность никого не красит, особенно когда ты — руководитель отдела. Все еще голодный руководитель отдела.

Ривай забирает из раковины испорченный пиджак и вяло бредет на выход. Хорошо, что все вещи у него при себе, не придется возвращаться и ощущать на себе разочарованное негодование Эда. Места, где касались его руки, неприятно жгут кожу, и Ривай успокаивает себя мыслью, что первым делом примет душ. Или, быть может, даже ванну. С бокалом красного вина.

На улице пасмурно, прохладно и моросит легкий дождь, а когда дует пронизывающий холодный ветер, Ривай, ежась, от всей души жалеет, что поднос вывернули именно на него, а не на Эда. Надо будет потом у Зое спросить кем он ей приходится, а то вдруг они близкие родственники. Мудачество иногда бывает очень заразным.

Ривай торопливо шагает по тротуару вдоль главной улицы, радуясь, что живет всего в нескольких кварталах от кафе, в котором их собрала Ханджи. Это было одним из условий, которые после часа низкого и грязного шантажа Зое Риваю удалось для себя выбить. Он шагает так быстро, как только может — плевать, что выглядит не солидно, ему чертовски холодно.

Вот впереди видится перекресток и, если еще немного прибавит шаг, Ривай даже успеет перебежать на зеленый свет, а затем поворот влево и еще квартал вниз по улице, и он дома. Воодушевленный перспективой скорого прибытия, Ривай практически перестает смотреть по сторонам, несясь вперед с бессмертной уверенностью бронированного танка. Он ступает на полоску зебры и у него в запасе еще целых три секунды, чтобы пересечь дорогу, прежде чем зеленый сменится красным. Резкий порыв ветра пробирает до костей, треплет смоляные волосы, заставляя тщательно уложенную гелем челку лезть в глаза. Ривай лишь плотнее обхватывает себя руками и делает еще один шаг.

Визг шин. Мощный удар в бок, фарш из окружающего мира и падение на асфальт.

Все, что Ривай чувствует, это то, как онемело бедро и адски ноет сбитый об асфальт локоть. Ну прекрасно, теперь еще и рубашку придется предавать мусорному баку.