Он окончательно сломал себе мозг и серьезно рискует в ближайшем будущем превратиться в неврастеника с манией преследования. Не такую жизнь он для себя хочет…
— Аккерман, ты идиот, — после рассказа обреченно констатирует Зое.
— Это именно то, что я рассчитывал услышать, — саркастично отзывается Ривай.
— Но не ты один, — «успокаивает» его женщина. — Эрен тоже идиот.
— Начинаю задумываться о том, чтобы раздобыть его номер, — насмешливо фыркает Ривай.
— Два балбеса, — подытоживает Ханджи со вздохом тяжестью в несколько масс солнца. — Это ж надо.
— Реки́ уже, либо заткнись. Обзывать всех идиотами моя прерогатива.
— Ну прости, от фактов не сбежишь. Ты же явно ему нравишься, дурень, а сам ты по нему сохнешь уже вечность.
— А я уж было решил, что ты сейчас откроешь мне Америку.
— Я тебе глаза открою. Увидишь его на своем пороге, тащи в берлогу и не выпускай. Делай, что душе угодно, подозреваю, Эрен не будет против. Это ж надо такое отколоть. Хотела бы я на это посмотреть!
— Ну запру я его в берлоге, а дальше что? Он посидит там, а потом сбежит, — пессимистично произносит Ривай, хмурясь. Знаем, плавали. Заберет, привяжется, а потом в который раз будет пытаться себя склеить в одну кучу. Вот оно ему надо? Даже если это чертов Эрен, мать его, Йегер.
— А что, если не сбежит?
— А что, если завтра я проснусь и решу, что мне нравятся девушки?
— Остряк. Но я серьезно. Ты сразу предполагаешь худшее, а что, если ему просто не захочется сбегать? Вдруг он тебя полюбит и захочет остаться рядом? Почему ты не хочешь рассмотреть такой вариант?
— Ханджи, я уже давно не ребенок, я не верю в сказки, — горько произносит Ривай.
— И поэтому решил оттолкнуть Эрена. Если это взрослая рассудительность, тогда я радужная балерина, — уверенно заявляет она, хлопая ладонями по столу. — Ты закрылся в своей скорлупе, Аккерман, но тебе пора оттуда вылезать, иначе в ней и похоронят.
— Если ты такая гуру, почему же все твои отношения развалилась? — зло щурится Ривай.
— Сложно неидеальным людям жить с идеальным партнером, — пожимает плечами Ханджи, но Ривай видит, что его слова ее задели. Он чувствует злорадное удовлетворение и укол совести одновременно, но решает их проигнорировать.
— Твои наставления бесполезны, — спустя полминуты, за которые успел несколько раз сосчитать до десяти и обратно, чтобы успокоиться, отстраненно бормочет Ривай. Он чувствует себя бесконечно измотанным. — Эрен все решил сам — он ушел.
— Конечно, — закатывает глаза Зое, но без былого огонька. — Ты, весь такой серьезный взрослый, заявляешь влюбленному молодому парню, что либо он с тобой до гроба, либо пускай катится на все четыре и больше тебя не трогает.
— Я не думал об этом… так, — сконфуженно признается Аккерман и, забывшись, закрывается пальцами в уложенные волосы.
— Естественно не думал. Ты думал только о том, как бы тебе опять не разбили сердце. Тебе остается надеяться лишь на то, что он будет умнее тебя и ему просто нужно время на размышления, иначе так и умрешь трусливым одиноким педиком, — заканчивает свой монолог Ханджи, ставя интонацией жирную точку.
За столиком повисает молчание. Каждый думает о своем. Но длится это всего пару минут, потому что потом громкоговоритель объявляет их номер заказа. Ривай встает, бредет к кассе, а затем возвращается за столик. Оставшееся время они молча поглощают пиццу, а затем так же молча возвращаются в офис.
Ривай практически все время думает об Эрене и о том, как по-дурацки все запорол. Ведь Эрен действительно казался искренним. Аккерман сильно сомневается, что настолько достоверно можно сыграть влечение к другому человеку, да и потом, ради чего такие жертвы? Он даже успевает простить Йегеру часть его грехов и мысленно примириться с дурным характером.
Подходя к дому, Аккерман ловит себя на мысли, что ожидает увидеть у своей двери уставшего его ждать Эрена, который снова будет расточать колкости и бесить, но при этом смотреть так, как на Ривая давно никто не смотрел. Может, даже никогда.
Но у двери никого не оказывается, и Ривай, проклиная себя за глупую надежду самыми последними словами, раздраженно гремит связкой ключей и громко хлопает входной дверью.
Комментарий к Часть Х. Фортуна чаще всего улыбается человеческой улыбкой
Немного с задержкой, потому что я лох и совершенно потерялась в днях, но вот и новая глава. И по традиции буду рада отзывам)
========== Часть ХI. Те, кому случай позволил вытащить козырь, скорее всего, вытащат козырь опять, а проигравшие рискуют проиграть снова ==========
Спустя две недели Ривай понимает, что чуда не произойдет и фортуна не соизволит подарить ему свою улыбку. Эрена словно и не было никогда в жизни Аккермана. Он просто исчез.
За это время он уже успел весь издергаться. В основном потому, что невольно начал обращать внимание на всех парней, хоть немного напоминавших Эрена, подсознательно выстраивать свои маршруты так, чтобы как можно чаще бывать на местах их случайных встреч, каждый раз с замиранием сердца ждал, что парень будет встречать его под дверями квартиры.
И каждый гребаный раз жестоко разочаровывался.
К концу второй недели детская наивность, робко пустившая корни в его сердце, была беспощадно задавлена реальностью и тщательно выкорчевана самим Риваем. Ритуал захоронения он завершил походом в «Muar», где ему приглянулся высокий брюнет с по-лисьи прищуренными глазами и вздернутым носом, стройный и с офигенным торсом. Не посещай Аккерман до этого спортзал, после встречи с этим парнем непременно бы записался — таких рельефных кубиков он давно не видел. Вся ночь прошла как мгновение, и наутро Ривай был чертовски рад, что это не его втрахивали в кровать, иначе на работу бы он не попал — от усердия, с которым он ночью вколачивался в парня, болели ноги и ныла спина. И он даже не вспоминал об Эрене, чем действительно мог гордиться.
Ханджи, без труда разглядевшая утром на его лице последствия бурной ночи, хотела было влезть со своим психоанализом в стиле старого доброго и чертовски надоевшего товарища Фрейда, но была безапелляционно послана на все четыре. Ривай и так знал, что с ним не так. И намеревался любыми способами это изменить.
— Вот уж не думал, что она действительно это сделает, — хмыкает Ривай в трубку, безразлично окидывая взглядом шесть человек, которые стоят в очереди перед ним. Бросив короткий нахмуренный взгляд на часы, решает, что десять минут все равно погоды не сделают, а без кофе он просто-напросто уснет на рабочем месте, и тогда все остальные (читай: Ханджи) тоже начнут отлынивать. — И что, ее приняли? Когда начинаются занятия?
Страсть Руби к каратэ после их визита на каток безоговорочно трансформировалась в страсть к конькам. Кушель жаловалась Риваю, что Руби уже несколько раз заставляла их с Дином ездить на каток и кататься вместе с ней, что их мало радовало, потому как никто из них не умел кататься, а Дин так вообще боялся льда. Доступ в интернет обернулся сущим наказанием, потому что девочка теперь все время увлеченно выискивала всякие трюки, и недавно с непоколебимостью гранитной скалы сообщила Кушель, что когда в следующий раз они поедут на каток, то она непременно исполнит аксель в четыре оборота. Ривай на этом моменте поперхнулся чаем — это была самая сложная фигура, высший пилотаж, доступный лишь нескольким людям во всем мире. В общем, увлеченную Руби поспешно сдали на руки тренерам по фигурному катанию, и первое занятие должно состояться в этот четверг.
— Не переживай, — в который раз успокаивает мать Ривай, — ты не знаешь, сколько у нее продлится интерес на этот раз. Да и потом, научиться кататься на коньках полезно, на первых занятиях они точно ничего опаснее медленного ползания по льду и привыкания к конькам делать не будут. Да, уверен. Ладно, мам, мне пора. Да, и я. Люблю тебя.
Аккерман сбрасывает вызов и устало выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Кушель восхитительная, но иногда чересчур заботливая. Ривай выслушал длиннющую лекцию о проблемах, которые сопровождают рано начавших фигуристов: обморожения, переохлаждения, проблемы с опорно-двигательным аппаратом, ревматоидной системой и так далее по списку. Терпеливо выслушал, а затем в несколько веских предложений успокоил Кушель — в конце концов, он ведь тоже катался, хоть и не занимался непосредственно фигурным катанием.
