— Растворилась в твоей бессовестности, — Ханджи резко оборачивается и испытующе смотрит на Ривая. — Я же вижу, что что-то не так.

— С твоим зрением я бы на многое не рассчитывал.

— Что ты, сладкий, твои проблемы и слепой увидит.

Они, прищурившись, несколько секунд испепеляют друг друга взглядами, а затем снова продолжают дорогу как ни в чем не бывало. Дождавшись зеленого, переходят на другую сторону Миллард авеню, почти сразу утыкаясь в двухэтажное бежевое здание, часто утыканное окнами. Рядом со входом растет небольшой дуб, который на зиму растерял практически все листья. Сейчас ветки были увиты новогодней гирляндой, белый свет которой терялся в яркости дня, преображая крону лишь с наступлением сумерек.

Распахнув двустворчатые двери, они заходят внутрь. В общем зале тепло, а по сравнению с температурой на улице даже жарко, пахнет тестом, специями и фирменным лимонадом — ради него к Дону захаживали так же часто, как и ради вкусной пиццы. А она была действительно выше всяческих похвал. Ривай даже пытался выведать рецепт, вот только ничего не добился, кроме хитрых снисходительных улыбок и целого сборника итальянских пословиц от самого Дона.

Сделав заказ, Ривай с Ханджи поднимаются на второй этаж и садятся за столик у огромного панорамного окна, ждать своей очереди. Ривай сгружает на соседний стул верхнюю одежду и падает на тот, который ближе к окну. Подпирает ладонью щеку и рассеянно наблюдает за потоком машин и людей. Среди них замечает высокого парня, экспрессивно болтающего по телефону, в солнцезащитных очках и распахнутой куртке, из-под которой выглядывает горчичного цвета вязаный свитер. И это, вероятно, самое теплое, что на нем надето. Штаны по причине обилия дырок и торчащих ниток таковыми назвать язык не поворачивается, высокие подвороты и тонкие кеды открывают еще больше голой кожи. Риваю даже смотреть на него холодно, он невольно передергивает плечами — сегодня мороз, и подобный выбор кажется, мягко говоря, весьма опрометчивым и недальновидным.

Но он привлекает внимание Аккермана не своей одеждой и раздолбайством. Этот парень подозрительно напоминает одну глазастую занозу в заднице. Брови невольно съезжаются к переносице, а внутри вспыхивает раздражение. Неужели он действительно сталкером заделался? Это уже никак нельзя спихнуть на волю случая, только на медицинский диагноз. Чокнуться можно.

— Кого-то заметил? — любопытствует Ханджи, пытаясь проследить направление взгляда друга.

— Да так, — неопределенно отмахивается Ривай. Ему хочется отвести взгляд, но тот прикипает к явно чем-то сильно расстроенному парню. Аккерман ловит себя на том, что внимательно разглядывает его, выискивая какие-то детали и зачем-то их отмечая про себя. Например, белую прядь в шоколадных патлах — и когда только успел? Или россыпь значков на ярком рюкзаке. Или темную кожаную полоску часов на запястье — Ривай сам не уверен в том, как смог это разглядеть с такого расстояния. Да и зачем ему, собственно, вся эта информация тоже.

— И кого ты там так высматриваешь? — подозрительно щурится Зое.

— Свое счастливое будущее, — невесело шутит Ривай.

В этот самый момент парень снимает солнцезащитные очки, и Ривай со всей безысходностью понимает, что жестоко ошибся. Это не Эрен, просто кто-то с настолько же дурацким вкусом. Он сердито откидывается на спинку стула и устало сжимает переносицу. Ну все, Ривай, приехали, ты теперь параноик и старый маразматик, видишь то, чего нет. И того, кто даже не думает о тебе.

— Что, не понравилось?

— Что? — глупо переспрашивает Ривай, поднимая недоуменный взгляд на Ханджи.

— Счастливое будущее, — послушно отзывается она, весело скалясь. Ривай закатывает глаза, но оставляет подкол без внимания — он испытывает слишком сильное замешательство для ответа. — Как там поживает Эрен?

— Почему ты меня спрашиваешь? У него спроси, — мрачно ворчит Ривай, мысленно умоляя заказ приготовиться быстрее. Об Эрене разговаривать не хочется, особенно когда он только что спутал с ним обычного прохожего, по ошибке уличив в преследовании, а зная Ханджи, она без особого труда вытащит из него больше, чем ему бы хотелось рассказывать.

— Увы, но мы не успели обменяться номерами, — что удивительно, Зое досадливо морщится, явно огорченная этим фактом. Ривай удивленно приподнимает брови.

— Ты серьезно? Будешь общаться с этим придурком?

— Почему тебе можно, а мне нельзя? — обиженно дует губы Ханджи. В ее исполнении это смотрится очень странно. — Он такой красавчик, а еще он куда интереснее тебя.

— Во-первых, я с ним не общаюсь, это он меня преследует, а во-вторых… Даже не знаю, что сказать. Скатертью дорога?

— У тебя случайно нет его номера? — игнорирует недовольство друга Зое, подаваясь вперед и вперивая жадный взгляд в Аккермана.

— Случайно нет, — безжалостно топчет он ее надежды. — А даже если бы имелся, то я бы тебе его в руки точно не дал.

— Боишься, что я его у тебя уведу? — лукаво щурит карий глаз Ханджи.

— Боюсь, что тогда от вас не отделаюсь, — разочаровывает Аккерман. — Двух психов слишком много на меня одного.

— Что, правда не боишься?

— У тебя все равно ничего не получится, — пожимает Ривай плечами, — разве что ты нашла в старинных гримуарах кровавый ритуал обращения геев в натуралов.

— Может, знакомство с тобой сможет его обратить, и мне не придется стараться, — парирует Ханджи.

— Это вряд ли, — хмыкает Ривай, воинственно скрещивая руки на груди.

— Вот это уверенность, — восхищенно тянет Зое, во все глаза глядя на Аккермана. — Признавайся, у вас уже что-то было? Вы успели переспать? Почему ты мне не сказал? Я думала, мы друзья.

— Объяснить значение словосочетания «личная жизнь»?

— Да иди ты… — на выдохе произносит Ханджи. — Неужели ад замерз и ты правда переспал со своей голубой мечтой?!

— Тебе бы зазывалой работать, — мрачно констатирует Ривай, потирая ладонью лоб. — Повтори, там не все услышали.

— Не паясничай. Отвечай на четко поставленный вопрос. Какой он в постели? Любит грязные словечки? Или он нежный и чувственный? О, а кто был сверху? Я думала, что Эрен, но, быть может, ему нравится быть снизу…

— Останови этот поток бреда, — жалобно просит Ривай, не в силах больше слушать.

— Тогда ответь хоть на что-то, — ставит ультиматум Ханджи.

— Мы с ним только целовались, — после короткого раздумья сдается Ривай. Чего греха таить, ему хочется высказаться, просто чтобы это больше не жрало его изнутри. Быть может, тогда Эрен перестанет его изводить и насовсем уберется из мыслей и снов.

— Хм… Я почти разочарована, — бормочет Ханджи, задумчиво потирая подбородок. — Но поцелуй это уже что-то. А почему не пошли дальше?

— Я не захотел, — нехотя признается Ривай, снова отворачиваясь к окну.

— А вот это совсем неожиданно. Кто ты и что сделал с Риваем Аккерманом?

— Ха-ха.

— Нет, а серьезно, почему? Он привлекательный, сексуальный, хочет тебя. В чем проблема?

— В нем, — хмуро отрезает Ривай, а затем неуверенно исправляется. — Ну или во мне…

— Рассказывай.

Ривай рассказывает. Черт знает, зачем. Может, чтобы услышать чье-то мнение, потому что окончательно увяз в собственных мыслях, потерялся и теперь совсем не различает, что имеет право на жизнь, а что чистейшей воды бредни воспаленного разума.

Эрен ему снится. Постоянно. Его надменное выражение лица, которое меняется, стоит ему посмотреть на Ривая. Влажный блеск его пленительных раскосых глаз цвета патины. Волнующие кровь прикосновения. Учащенное, обжигающее кожу прерывистое дыхание. Мягкие умелые губы и головокружительный поцелуй, разжигающий внутри страстное безумие… Риваю кажется, что он сходит с ума. Нельзя же, в самом деле, так вестись на обычного человека, пусть даже кого-то такого, как Эрен.

Но сколько бы Аккерман не ищет в том недостатки, сколько бы раз не повторяет их в голове, но просто не может заставить себя почувствовать отвращение или неприязнь. Его тянет к Эрену, даже несмотря на его дерьмовый характер и факт ненарочного покушения. Ривай пытается объяснить дурацкую одержимость банальным физическим влечением, но эта теория не терпит критики — если все так, то почему же он не позволил ситуации зайти так далеко, почему не занялся с Эреном сексом? Тогда бы и проблемы не было. Во всяком случае, Риваю безумно хочется так думать.