Она немного отстраняется и несильно щипает Ривая за щеку, отчего он недовольно морщится. Кушель весело фыркает.

— Обещаешь?

Ривай закатывает глаза. Ситуация ему совсем не нравится, потому что возражений Кушель не потерпит и все же вынудит дать согласие, так что по сути вопрос нужен для поддержания иллюзии добровольного выбора. Он тяжело выдыхает и обреченно кивает, роняя короткое: «Ладно». Лицо Кушель озаряет улыбка, и она кладет ладони сыну на щеки, целуя того в нос, как множество раз делала в детстве, когда он вредничал. Губы Аккермана против воли растягивает улыбка, и он порывисто сжимает весело хихикающую женщину в объятиях. Она обнимает его в ответ, ласково поглаживая его по затылку.

— У нас тут семейные обнимашки? — переступив порог кухни и застав чудную картину, интересуется Дин. — Раз так, тогда я тоже участвую, — и обхватывает весело смеющуюся Кушель и исполненного напускным недовольством Ривая, притягивая к себе.

Ривай показательно фыркает, но не отстраняется. Он питает к этому мужчине симпатию. Дин — хороший, добрый и открытый мужчина, который искренне обожает и мать, и Руби, и который радушно принял в семью Ривая, несмотря на его своенравность и колкий характер, а еще нетрадиционную ориентацию. Ривай долго не мог поверить в его честность, всячески пытался вывести «на чистую воду», но в результате получал по шапке только за собственные глупые поступки. Дин никогда ничего плохого не сказал о нем, никогда не предлагал свозить Ривая к психологу, чтобы тот вылечил его «проблему», просто принял его без всяких условий, иногда добродушно подшучивая над ним, но никогда не переходя черту. И за это Ривай готов был простить ему не только чрезмерную тактильность.

— Так, а теперь у меня есть предложение. Как насчет горячего шоколада?

— Только если его сделает Ривай, — выдвигает ответное предложение Кушель.

— Но, милая… — пытается возразить Дин, но как-то неубедительно.

— Даже не пытайся. Дорогой, порадуешь?

Ривай прекрасно помнит прошлую попытку Дина приготовить соус. В процессе что-то сильно пошло не так, а потому все заволокло едким черным дымом с непередаваемым запахом горелого. Отодрать соус от стенок сотейника не получилось ни у кого. В результате пришлось утереть скупые слезы, вызванные потерей хорошей посуды, предать останки мусорному ведру и раскошелиться на новый. После этого Кушель пыталась всеми правдами и неправдами держать неугомонного Дина подальше от кухни, нередко прибегая к разным хитростям, позволяя ему разве что сделать бутерброды. И Ривай в этом вопросе был полностью с ней солидарен.

— Конечно.

***

Ривай откинулся на спинку кресла и устало провел ладонями по лицу. Он нашел в одном из отчетов несостыковку и второй день тратил на то, чтобы ее решить. Фред налажал со внесением информации о поставке товара, который прибыл еще в начале месяца, а потому найти данные вот так сразу было крайне затруднительно. Копии накладных он тоже где-то посеял, и пришлось звонить фирме-производителю, извиняться и просить предоставить нужную информацию. Ривай уже не впервые задумывался над тем, что надо бы поговорить насчет Фреда с Эрвином, потому что подобное происходит уже не впервые. Аккерман давно задавался вопросом, как Калтон вообще получил эту должность, учитывая его рассеянность и патологическую несобранность.

Потянувшись до хруста в позвонках, Ривай мельком смотрит в правый нижний край экрана — как раз время обеда.

— Эй, коротышка, ты идешь или тебя понести? — в дверной проем сует голову Ханджи. Эту неделю она была занята тем, что моталась между отделами, решая мелкие проблемы.

— Да иди ты, — беззлобно отмахивается он. — Куда пойдешь?

— К Дону. Ты со мной?

— А пошли, — после секундного раздумья соглашается Ривай, поднимаясь со стула и доставая из шкафа пальто, передавая Ханджи ее куртку. Выйдя в коридор, набрасывает на плечи шарф и неторопливо застегивает пуговицы, пока Зое поспешно пытается попасть руками в рукава.

— Как прошли выходные? — приглушенно из-за небрежно обмотанного вокруг лица километрового шарфа любопытствует Зое, пытливо поблескивая стеклами слегка запотевших очков.

Ривай неопределенно пожимает плечами.

— Ну нет, только не говори, что забыл отдать Руби мой подарок. Она так просила у меня лунный модуль корабля, даже обещала фотку прислать, когда соберет, — трясет Аккермана за плечо Ханджи.

— Женщина, почему ты общаешься с моей сестрой больше меня? — недовольно хмурится он, шлепая Зое по руке, чтобы она отстала.

— Ой, не ревнуй, — фыркает она. — Ну так что, отдал или нет?

— Да отдал, отдал, мы даже начали его собирать, отстань от меня.

— Ей понравилось?

— Она в предсказуемом восторге.

— А как ей мастер-класс катания на коньках? — никак не отстает Ханджи, на ходу разминаясь с охранником, который чуть не влетел в нее носом и не расплескал на нее лапшу быстрого приготовления. Женщина этого даже не замечает, радуясь тому факту, что на целый час может покинуть успевший порядком надоесть офис.

Ривай тоже радуется этому факту, как и тому, что у него наконец найдется время нормально пообедать, чего не случалось уже почти неделю. Единственным, что омрачает данный факт, является физическая необходимость Зое любыми методами выпытать подробности выходных.

— Она быстро схватывает, — с тщательно затаенной гордостью произносит Ривай, распахивая двери и придерживая их для Ханджи. Не из галантности, нет, просто чтобы она не впаялась в них носом. Морозный воздух приятно покалывает кожу, в воздухе почему-то висит сладковатый аромат женских духов. — И довольно уверенно стоит на коньках, неплохо чувствует лед.

— Вот увидишь, она тебя скоро уделает, — поддевает друга Зое.

— Тебя она уже уделала, — парирует Аккерман.

Ханджи заливисто хохочет, словно услышала лучшую шутку столетия, Аккерман же терпеливо ждет, пока приступ закончится — он уже давно знает, что упрекать и одергивать бесполезно. Проще переждать.

— Ладно, судя по всему, выходные были что надо. Тогда, сладкий, почему ты такой кислый?

— Фу, что за пошлость. Где ты этого набралась? — брезгливо морщится Аккерман, одаривая Зое возмущенно-укоризненным взглядом.

— Ты не поверишь. Мы с Ил ходили в «Long Tur»…

— Даже не хочу об этом знать, — закатывает глаза Ривай, но Ханджи невозмутимо продолжает:

— И там один парень флиртовал со вторым, постоянно называл его сладким.

— И что, успешно?

— Как это не удивительно, но да, клуб они покидали вполне довольные жизнью в целом и друг другом в частности.

Ривай мотнул головой.

— И ты решила так меня назвать потому что…

— Ты очень угрюмый.

Аккерман растерянно моргает, но решает оставить расспросы. В противном случае он рискует окончательно сломать себе мозг, чего никак нельзя было допустить, ведь ему еще работать надо. Мысль вызывает отвращение. Куда больше ему сейчас хочется растянуться на диване и досмотреть сезон «Доктора Хауса». Простое времяпровождение простого человека, главное, Ханджи не проболтаться, а то обзовет старой домохозяйкой и потащит культурно обогащаться.

— И все же возвращаясь к вопросу. Что с тобой? Неужели с кем-то поругался?

Сбить Ханджи со следа было невозможно. Если уж она решила добраться до истоков, непременно это сделает, невзирая на возможные жертвы. Ривай обреченно вздыхает.

— Можно и так сказать, — бурчит он, и поздно соображает, что произнес это вслух. Он поджимает губы, чувствуя резкий накал. И три, два, один…

— Что?! С кем ты мог поссориться? Неужели с Дином? Да ну, не верю. Он мировой чувак, его вывести из себя нереально.

Ривай только хмыкает. Не так уж и невозможно, у него несколько раз это вполне себе получалось. Правда, повторять подобный опыт он бы не стал.

— Или с Кушель? Боги, если ты обидел эту женщину, то я…

— А как же твоя хваленая дружеская поддержка? — едко интересуется Ривай, оставляя без внимания тот факт, что в обоих случаях почему-то виноват именно он.