Количество транспорта через площадь Свободы увеличилось. Появилось табло с номерами маршрутов и временем ожидания. Переполненный автобус, как это было и в моей молодости, довез меня до заветной остановки, и я вступила на территорию университета. У нашего корпуса разрослись деревья, и он стал не такой огромный, каким казался раньше, постарел так же, как мы все. Да и обновление любого здания сегодня стоит огромных денег. Я сделала несколько фотографий, вошла в здание, сфотографировала фойе и лестницу. Хорошо, что меня никто не задержал, поэтому поскорее вышла на улицу. Мне хотелось знать, живо ли еще то общежитие, в котором я прожила несколько лет? Я обошла учебный корпус, по знакомой дорожке прошла к общежитию. Оно, родненькое, стояло на месте и внешне даже не изменилось. Сделав несколько фотографий с разных сторон, я пошла на остановку автобуса.

Очень быстро я доехала обратно. Хотелось выйти у парка Кулибина, пройти аллеями, по которым я катала коляску с сыном, но он выглядел мрачным, разросшимся, и я проехала дальше. Мне осталось пройти несколько кварталов по улице Семашко. Тротуар из розовой брусчатки шел под горку, небольшие лесенки были на расстоянии друг от друга. Стал накрапывать дождь. Я раскрывала зонт, и вдруг левая нога ступила в пустоту, ступня подвернулась, колено согнулось. «Господи, только не это», – пронеслось у меня в голове. Перелом правого голеностопа был лет двадцать назад, и растяжение связок левого недавно, еще не забылось. Я упала всем телом вперед. Было так больно, что я на миг потеряла сознание. Подскочили молодой парень с девушкой, помогли встать на ноги. «Вам плохо?» – спросили они оба. Мне казалось, что у меня совершенно белое лицо.

– Да, мне плохо, мне нужно в травматологию, – я произнесла какую-то заученную фразу.

– У тебя есть машина сегодня? – спросил парень девушку.

– Нет, – она покачала головой.

– Помогите мне добраться до магазина на углу улицы, я вызову скорую помощь, – попросила я.

С их помощью я доковыляла до магазина, они посадили меня на ступеньки у перил, и ушли. Подошедшая девушка-продавец вызвала скорую помощь, принесла ящик, помогла мне сесть. Я сняла левую туфлю, так как уже начался отек, положила ногу на ступеньку лестницы, попросила принести что-нибудь холодное. Девушка принесла кусок мяса в пакете, я приложила его сбоку, а ладонью левой руки, которая тоже стала опухать и синеть, держалась за холодный лестничный поручень. Правое колено сильно болело, его я иногда поглаживала. Похоже, мясо было не просто холодное, а ледяное, и девушка мне принесла пакет с молочкой. Тоже холодный, но он был обтекаемый вокруг поврежденной лодыжки.

Я оценивала ситуацию. Одна в чужом городе, знакомых нет, травмирована. Подруга с костылями, сидит в пансионате со своей огромной сумкой, никому не нужная, кроме меня. Что делать? Сначала я позвонила подруге и коротко обрисовала ей ситуацию, сказала, что жду скорую. Хорошо еще, что не сломался телефон, без него был бы полный провал. Я не знаю ни одного номера, кроме своего. Все забито в телефонной книге, все контакты.

Моя университетская подруга отпадала. Жила далеко, на автозаводе, они с мужем были старше меня, а из-за короновируса никуда не выходили. Недалеко от этого места, где я сейчас сидела, жил бывший однокашник по Высшей партийной школе, но основное время он проводил в загородном доме. Наш кировский однопартиец общался с ним. Позвонив ему, сказала, что мне нужна помощь. Он объяснил, что номера телефона у него нет, все разговоры по скайпу, но их давно не было.

Плохо было то, что я ехала на один день, и не взяла с собой зарядное устройство. Считала, телефон заряжен, на сутки мне хватит. А сейчас я смотрела на дисплей смартфона и думала о том, как много звонков я могу еще сделать. Вспомнила, что здесь много лет живет школьный друг сына, где-то в районе Бекетовки. Правда, он часто приезжает в родной город к больной матери, бывает, что надолго. Пришлось звонить сыну, объяснять ситуацию. Он накричал на меня за то, что я не должна была этого делать, везти свою подругу на операцию, для этого есть родные, он бы не допустил, чтобы его мать везла старуха. Но телефон школьного друга сбросил.

Я сидела на ящике из-под овощей в магазине с голой ногой минут сорок. Нелепая ситуация. Проходили мимо люди, смотрели на меня. Мне было все равно, как я выгляжу. Наконец раздалась сирена скорой, и появились фельдшер с санитаркой. В первую очередь они взяли мои документы. Хорошо еще, что паспорт, СНИЛС, полис медицинского страхования у меня всегда с собой. Как кошелек и карта Viza. После заполнения бумаг фельдшер начала меня осматривать. Травма голеностопа была видна невооруженным глазом. Я сказала еще, что болит колено, на него я тоже упала. Перевязав голеностоп, стали созваниваться по травмопункту. Я спросила, куда меня могут отвезти.

– Туда, где свободно, где примут, – пояснила фельдшер.

Услышав адрес «Бететова, 8», я попросила, чтобы меня везли туда, в этом районе живут мои знакомые. Через десять минут мы были уже в травматологии, меня благополучно сдали медсестре, и я стала ожидать приема в коридоре. Набрала номер друга сына. На первый звонок он не ответил. «Чужой номер, поэтому не берет» – решила я, через некоторое время перезвонила, он ответил. Сначала я представилась. Мы встречались недавно в нашем родном городе, он приезжал к своей матери. Сейчас ему некогда было удивляться, я сказала, что телефон без зарядки и говорить буду по существу.

– Володя, я нахожусь в травматологии на Бекетова, 8 и мне нужны старенькие кроссовки 38 размера, потому что левая нога распухла и моя обувь мала.

– Хорошо, сейчас буду искать и привезу, – он все понял. – Ждите.

Осмотрев мою ногу и записав данные в компьютер, врач отправила меня на рентген. Сделали два снимка, лодыжки и колена правой ноги, которое тоже распухло. На мой вопрос «Есть ли трещины?» рентгенолог ответила отрицательно, и я поковыляла к кабинету врача. Вышла медсестра, сказала, что мне нужно идти на гипсование.

– Какой гипс? – я заглянула к врачу. – У меня нет трещин, так сказала рентгенолог.

– Осколок в колене, – врач-травматолог была лаконична.

Меня положили на стол в перевязочной лицом вниз.

– Укол делать будем?– спросила сестра.

– От столбняка? – первое, что пришло мне в голову.

– Нет, обезболивающий.

– В колено?

– Нет, в попу.

– Давайте сделаем, – я дала согласие, хотя основная боль уже ушла.

Мы психологически, попадая к врачу или в больницу, успокаиваемся, верим, что в надежных руках, и нас спасут. Я помню это состояние у своей мамы. Когда ей было 74 года, она упала, перелом шейки бедра. Она тогда жила одна, в своем доме, а мы, ее дети, организовали дежурство и по очереди ее навещали. Топили печь, носили продукты. Это падение было не в мое дежурство. Приходил участковый врач, мама не жаловалась, и он ее лежание списал на старость и давление. Когда я к ней пришла и увидала огромный синяк на бедре левой ноги, поняла, что что-то не так. Позвонила брату, перевезла ее к себе в квартиру, снова вызвала врача. Он мельком взглянул, сказал «перелом шейки бедра» и дал направление в травму. Скорая помощь не выносит до машины тяжелых больных. Пришлось обойти соседей, четверо мужчин на одеяле снесли ее с четвертого этажа, положили на носилки в машине. Ну а там каталка на колесиках. Помню, как она перед рентгеном в коридоре спросила меня: «Лина, я не умру?» «Нет, мама, ты уже в больнице, тебе не дадут умереть». Никогда мне не забыть тот полный благодарности взгляд, которым она на меня посмотрела. Она стойко все выдержала, молчала, когда ей сверлили ногу, чтобы подготовить к вытяжке.

Сейчас у меня самой было гипсование ноги по всей длине. Я поняла, что осталась без одежды, мои брюки были узкими, на новую ногу они не налезут. Я снова позвонила Володе, сказала, что у меня гипс на всю правую ногу, и мне нужны широкие шаровары. Двадцать минут я лежала, пока застывал тепленький гипс, а сестра мне наложила тугую повязку на левый голеностоп. Наконец приехал Володя, отругал меня за небрежность, надел на меня шаровары, кроссовки на два размера больше тех, что я обычно ношу. Мы взяли у врача снимки, названия лекарств, нужных мне в первую очередь, и он повез меня в мой приют для бездомных. По дороге заехали в аптеку, купили все необходимое. Двери в пансионат были закрыты, после долгого стука вышел охранник, посмотрел на меня с ужасом, пропустил со мной сопровождающего. Одной мне было бы не подняться на свой этаж. На ступне левой ноги сильнейший отек, по всей длине правой ноги – гипсовая лангета. Идти с ней было не только неудобно, но и больно. Она сползала, нижним острым краем упиралась в лодыжку, вообще вся окружность давила на кожу стопы.