– Вообще-то, это моя квартира, если ты уже успела запамятовать… И когда мне тут появляться, как и по каким ходить комнатам – решать только мне!
Тем не менее, я всё же не смог удержаться и не потянуться взглядом по окружающему периметру немаленькой гостевой спальни. Но, скорее, чисто по инерции, и чтобы не смотреть в преданное лицо на всё готовой Щербаковой. Особенно мне не понравилось, как от неё “полыхнуло” знакомым ароматом эфирного масла ландыша, того самого, на который подсадила Юльку Айла. Видимо, как раз из-за этого у меня снова не по-хорошему зашумело в голове и резануло под кожей по натянутым нервам.
– Прости. Я, наверное, просто разнервничалась. Ты же раньше почти никогда до этого не заходил сюда ко мне.
Я наконец-то снова посмотрел на неё и скользнул абсолютно равнодушным взглядом по шикарной фигурке в не менее роскошном чёрном белье дорогостоящей куртизанки, естественно, ничего, кроме отупляющего раздражения не испытывав. Выйди передо мной с дюжину полуголых танцовщиц из элитного ночного клуба, наверное, отреагировал бы так же. Но девочка явно расстаралась и явно надеялась на что-то большее, чем себя и выдала с потрохами прямо с порога.
– Я и не собирался этого делать ни сегодня, ни в ближайшие дни. Но, что-то мне подсказывает, ты немало приложила за последнее время усилий, чтобы вынудить меня появиться здесь вопреки всем моим желаниям.
– Прости, Арсланым, но я не…
– Сколько раз я должен тебя просить не называть меня так! – конечно, я не сдержался и рявкнул. Ещё бы! Находится столько часов на взводе и не хвататься при этом подсознательно за любую возможность, чтобы выплеснуть копящийся во мне негатив?.. Удивительно, как я вообще умудрился сдержаться физически и не вцепился в глотку Щербаковой обеими руками.
– Прости… Но я не понимаю, что происходит. Я просто разволновалась…
– Просто разволновалась. Серьёзно? С чего это вдруг? – иронично, не по-доброму и с показательной издёвкой сощурившись, я вперился в её честные глазёнки выжидающим взглядом. – С каких это пор ты начала так очаровательно волноваться рядом со мной? Особенно после кладбища и всех своих предыдущих попыток залезть мне в штаны?
– Если ты пришёл сюда меня оскорблять!..
– То что, Ника?! Укажешь мне на дверь и попросишь меня покинуть данную комнату с видом оскорблённой невинности?
– Может уже хватит, Арслан? Я действительно не ожидала, что ты сегодня здесь объявишься, ещё и ко мне заглянешь.
– Ну хорошо. Не хочешь по-плохому…
Я демонстративно её обошёл, добрался до дивана, с которого она только что подскочила, подобно преданно ожидающей своего звёздного часа джарийе[1], и уселся по центру в позе неподкупного паши, который собирается устроить выволочку своим подчинённым за их последние косяки.
– Давай тогда попробуем по-другому. Итак, Ника. Я тебя внимательно… Нет, ОЧЕНЬ даже внимательно слушаю.
– Но я действительно не понимаю, что происходит, и почему ты так на меня смотришь, словно… Словно уже собрался зачитать мне, как минимум, смертный приговор.
Какая милая картинка. Щербакова, старательно изображающая кого угодно, но только не себя любимую. Ещё немного и разрыдается, подобно незаслуженно обвинённой во всех смертных грехах гимназистки. Она и выглядела сейчас именно так, несмотря на тщательно подобранный к моему приходу сексуальный наряд. Эдакая скромная старшеклассница в кабинете директора школы, вытянутая по струнке смирно и едва не теребящая в дрожащих пальчиках носовой платочек.
Я сдержанно на время отвёл взгляд в сторону, терпеливо и неспеша втянув в полные лёгкие воздуха, и так же, с показательной нерасторопностью, выдохнул его обратно.
– Я, конечно, понимал, что добиться от тебя ни по-хорошему, ни по-плохому нужных мне ответов на вряд ли получиться, но тогда ты мне банально не оставляешь выбора, Ника. Я собирался попросить тебя собрать все свои вещи и здесь, и в имении, сесть на ближайший самолёт хоть до Рима, хоть куда ещё, где-то через недельку другую, после того как договорюсь уже окончательно со всеми твоими спонсорами. Но, похоже, мне придётся показать тебе на дверь прямо сейчас, а может и вытолкать за порог буквально, как тогда… за волосы и под зад коленом.
– Может уже хватит говорить шарадами, Арслан! Или ты специально решил всё это устроить, чтобы свести меня с ума?
Какая впечатляющая экспрессия. Не будь я сейчас на взводе и не знай эту сучку, как облупленную, запросто бы поверил и её изумлённо вытаращенным глазам, и скорченной на лице якобы ничего не понимающей мине.
– Может это тебе уже хватит строить из себя святую наивность?! Я знаю, как ты спишь и видишь, чтобы я уже наконец-то применил к тебе силу на всю катушку. Только, боюсь, если я это сейчас сделаю – сорвусь на хрен ко всем грёбаным шайтанам – то точно, не оставлю от тебя и мокрого места. ГДЕ ЮЛЯ, Ника? И если ты сейчас начнёшь делать большие глазёнки, хлопать ими, продолжая и дальше строить из себя дурочку – до следующего утра ты в этой стране уже не задержишься. Это я тебя могу пообещать со всей стопроцентной уверенностью.
Наконец-то её лицо разгладилось, и лёгкое отупление сменилось не совсем чётким “прояснением”. По крайней мере, от былого непонимания почти что не осталось и следа.
– Извини, дорогой. Но я знаю не больше твоего…
– Серьёзно? Знаешь не больше моего? Как и о том, что ты была едва не единственной, кто видел Юльку последней, буквально за несколько минут до её загадочного исчезновения. Причём видела перед одной из видеокамер в имении, о существовании которой знала очень даже хорошо. Поскольку позировала на её объектив под стать голливудской приме. Прямо как сейчас, передо мной.
– Ты много чего обо мне знаешь, Арслан. Как и о том факте, что я готова бороться за тебя до последней капли крови. Поэтому смотреть на меня сейчас, как на врага народа после того, как ты сам пустил меня в свой дом – несколько странно, ты не находишь? Я уже молчу о твоём нестандартном образе жизни и не совсем нормальном отношении к Русиновой. Она же ещё ребёнок, а ты взрослый мужик с такими тараканищами в голове, при виде которых она либо заделается пожизненной заикой, либо попросту двинется кукухой. Она боится тебя, не знает, кто ты в действительности и хочет только одного – вернуться домой, в свою прежнюю жизнь! Ты должен был это понять ещё с первых дней, когда похитил её против её воли в буквальном смысле этого слова. А теперь спрашиваешь почему-то у меня, где она? А ты-то сам как думаешь, где?
– Она не могла покинуть имение, испарившись с его территории каким-то загадочным чудо-образом. Только с чьей-то помощью. И, похоже, что с твоей. Поскольку с чьей-то другой просто невозможно.
– Реально? Таки и невозможно? – если перед этим Щербакова строила себя недалёкую дурочку, то теперь уж слишком заметно осмелела и расслабилась. Даже руки на груди скрестила, приняв позу единственной хозяйки положения в этой комнате, а то и целого мира.
Уж что-что, а с головой она совершенно не дружила, с какой стороны не посмотри.
– Ты сама только что сказала, что готова бороться за меня до последней капли крови. Это практически чистосердечное признание в совершённом преступлении.
– А то, что в этой истории может фигурировать ещё несколько заинтересованных лиц, об это ты не подумал? Проще ведь найти подходящего виновника и свалить всё на него? Тем более я же так идеально подхожу для этой роли, ещё и на камеру удачно засветилась. Бедная-бедная Юленька. Стала жертвой коварной Вероники Щербаковой. Ею, оказывается, так просто манипулировать, поскольку своих мыслей не имеется, а желаниями так и вовсе можно играть, как на флейте.
– Именно. Иначе зачем тебе нужно было так старательно к ней лезть все эти последние дни и втираться к ней в доверие.
– Если ты так хорошо знал, к чему могут привести наши с Юлькой встречи “за твоей спиной”, почему не остановил меня сразу же, а продолжал наблюдать, как я к ней наведываюсь и на что вроде как подбиваю? Ты же с ней знаком побольше моего. Но, судя по её рассказам, просто держал, как удобную дырку для траха. Такое ощущение, что я узнала всего за несколько дней в сто раз больше, чем ты о ней за целый месяц вашего, так называемого, близкого общения. А потом так мило удивляешься, куда она вдруг пропала?
