– Да, считай случайно, джаным! – Айла тоже не могла похвастаться благозвучным спокойствием и уравновешенностью в своём постоянно сбивающемся “причитании”. – Но точно могу поклясться прямо сейчас на Коране, что почувствовала до этого что-то неладное. Сердце было не на месте, ещё с обеда, если не раньше. Но в обед беспокойство усилилось. Я же пыталась тебе в эти дни дозвониться, поговорить о Юле. Ты как сбежал тогда из дома, как угорелый, и её тоже, резко как подменили. Ест через не хочу, говорит ещё меньше. А сегодня вообще ни к чему из еды не притронулась. Только чая выпила и всё. Пожаловалась, что просто плохо себя чувствует из-за… женского недомогания и просто хочет побыть одна, отлежаться и ничего не делать. Просила не беспокоить её до вечера. Ну я с дуру ей вначале и поверила. А потом, как щёлкнуло или в голову ударило. Даже не знаю, как объяснить.

Я вот тоже не могу объяснить своё состояние, не зная при этом вообще ни хрена! Хотелось бы верить в чистое совпадение или случайность, но в том-то и дело. Там, где фигурирует или маячит тень Вероники Щербаковой, что-либо происходящее вокруг неё назвать случайным – не поворачивается язык. Не будь её сейчас в моём доме, на вряд ли бы я сейчас настолько эмоционально воспринял “исчезновение” Воробушка.

– С чего ты решила, что она пропала? Только потому, что у тебя ёкнуло сердце или свело спазмом несварения желудок?

– Не злись, дорогой, пожалуйста! Я и так чувствую себя виноватой. Ведь видела, что происходит. Видела, как эта змея нарезает возле нашей девочки свои ведьмовские круги. Но ты же сам не стал запрещать ей приближаться к Юльке, если только та сама не захочет с ней общаться. Да ей что запрещай или не запрещай, всё равно всё сделает по-своему. Как бы там ни было, но не нужно было им сходится. Этой же гадюке только дай повод, сразу за него ухватится всеми своими клешнями и зубами.

– Айла, а покороче никак? Я как-то и без тебя давным-давно в курсе касательно истинной сущности Щербаковой.

– Ох, прости, дорогой, выжившую из ума дуру! Но я просто не знаю, что сейчас делать. Всё валится из рук. Почти и тогда так же было, когда решила проверить, что с Юлей. Захожу в её комнату и всё. Нет её нигде. Ни в ванной, ни в эркере, ни в гардеробной. Прошлась по гостиным, вышла на передний двор, потом на задний, покрутилась по саду и возле бассейна – ничего. Поспрашивала дежурную прислугу, те тоже нигде её не видели. А Щербакова до этого где-то за час уже уехала. Сказала, что поедет забирать Эмина из школы и повезёт его потом в торговый центр, а оттуда на твою квартиру на Остоженку. Естественно, её машину на выезде из имения проверили. Вела она себя как обычно. Я даже понятия до последнего часа не имела, что она сегодня с Юлькой встречалась возле сада у бассейна, пока не увидела собственными глазами ту видеозапись. Да и как-то уж подозрительно. Говорить, что ей плохо и хочет отлежаться, а потом якобы уходит гулять по парку?..

– При гормональном всплеске возможно и не такое. А после нашей ссоры… Ладно. – я сжал кончиками пальцев чуть дрожащей руки переносицу, на несколько секунд болезненно сведя брови и прикрывая глаза. О худшем, само собой, думать пока что ещё не хотелось. А уж верить в дурные предчувствия Айлы, так и подавно. – Рано ещё бить тревогу в колокола. Может она и в самом деле решила устроить себе разгрузочный день и прогуляться по всему парку. Мне нужно сейчас съездить к Никольскому на пару часов, обсудить вопросы по “Бест Моторс” и Щербаковой. Пусть парни из охраны пройдутся до северной границы парка и хотя бы визуально проверят-поищут Юльку. Если к этому времени она так и не объявится, после этого и будем думать, что делать дальше. Вполне возможно, что ей захотелось повторить свой старый трюк на новый лад. По крайней мере, будем на это надеяться.

Честно говоря, я даже хотел, чтобы так оно и вышло. Чтобы Юльке в очередной раз приспичило продемонстрировать свой бунтовской характер, дабы привлечь наконец-то к себе моё упрямое внимание.

Я и сам, если так подумать, хорош. Все эти дни старался гнать из головы всё, что связано с Воробушком, отвлекался на работу и прочие проблемы, как мог, загружаясь буквально под завязку. Получалось, естественно, не всегда идеально, но, во всяком случае, ещё больше дров наломать не успел. Хотя и думал не раз и не два, что пора всё это прекращать. Либо обрубить, либо… не знаю.

Думать о том, чтобы отпустить Юльку восвояси почему-то было до психического удушья дискомфортно. Прямо до раздражающего скрежета зубов. Не мог я представить её снова рядом с Уваловым, хотя и видел их вместе не так давно. Так что был уверен на все двести, что, как только я её верну обратно в привычную ей жизнь, в ту жуткую двушку, в которой она жила со своей тёткой до переезда ко мне, она, не задумываясь ни на секунду, тут же рванёт на всех парусах обратно к своему бывшему. Как пить рванёт. Тут и к гадалке не ходи.

Когда я начинал об этом думать, в голове закипали мозги, а в венах адреналин. Нет! Не мог я её отпустить. Даже если скажет мне прямо в глаза, что ссыт кипятком от Увалова, не может без него жить, а меня ненавидит всем своим существованием…

Не смогу… Наверное, скорее, убью, чем отпущу…

Когда я въехал на Остоженку уже на своём авто, отпустив Селима домой, улицы столицы (в особенности центральные и элитные районы) уже во всю утопали в яркой иллюминации, перебивавшей на раз как вечерние, так и ночные сумерки. Но пока ещё был поздний вечер и никаких утешительных новостей из семейной резиденции Камаевых на счёт Юльки я так к этому времени и не получил. Поэтому и не стал сразу туда возвращаться, пусть и тянуло со страшной силой. И, как выяснилось чуть позже, с неменьшей силой меня тянуло и сюда. На одну из своих столичных квартир, занимавших пару верхних этажей в одном из старинных зданий Остоженки, где я обычно раньше “зимовал” или жил с сыном почти весь учебный год. Это, конечно, не наш семейный загородный особняк, но при большом желании заблудиться можно даже здесь. Или спрятаться. Или что-нибудь учудить перед камерами, установленными у входа в квартиру и в нескольких точках обоих коридоров на обоих этажах.

Раньше я испытывал к этому месту вполне привычные для любого хозяина домашнего очага чувства привязанности. Как к ещё одному семейному пристанищу. Но, похоже, этой осенью мой привычный уклад жизни перевернулся с ног на голову и полетел ко всем чертям в Тартарары. А после того, как здесь обосновалась со своими личным вещами Вероника Щербакова, я всё меньше стал искать поводов возвращаться сюда вообще. Вернее, ненадолго и, желательно, без ночёвки. Не самое лучшее проявления разумности с моей стороны, но я слишком хорошо знал Нику. Она не станет убивать всё своё свободное время на общение с Эмином. Скорее, сбагрит его нанятым мню нянькам и репетиторам, а сама будет заниматься излюбленными для неё вещами – ездить по магазинам, по знакомым (сообщникам) и строить глобальные планы по предстоящему захвату мира.

– О! Арслан! Какими судьбами? – надо отметить, её удивление моему “нежданному” появлению на пороге выделенных ей комнат выглядело неподдельным. Тем более, что я никогда до этого не навещал её здесь, по вполне объяснимым для нас двоих причинам.

Она даже подскочила с дивана, на котором сидела с ногами до моего вторжения с видом светской львицы (в шикарном, чёрном пеньюаре поверх длинной атласной комбинации) и якобы что-то делала со своим смартфоном – то ли в интернете сидела, то ли с кем-то переписывалась. Карамельные локоны стянуты на затылке в высокую причёску, на лице лёгкий “вечерний” макияж. Я почти поверил, что она никого не ожидала в этот час, вспоминая попутно, как она выглядела не так уж и давно этим днём на видеозаписи из имения, когда “прощалась” там с Юлькой.

Оглядывать комнату и проверять соседние помещения, я, разумеется, не собирался. В кабинете охраны квартиры за несколько минут до этого мне показали все видеозаписи за последние пять часов с момента предполагаемого исчезновения Сэрче. По словам дежурного, ничего необычного им замечено в течении этого времени не было. Да я и сам увидел, как Ника приехала сюда с Эмином и Назаром (их водителем и телохранителем), как вошла в квартиру и куда потом здесь входила и откуда выходила. Но вот её внешний вид сейчас как-то совершенно не вязался с её абсолютным неведеньем касательно моего здесь появления.