Арслан

Есть такие места, которые не слишком-то и рвёшься посещать, и такие люди, с которыми стараешься встречаться, как можно реже. И не потому, что они опасны, угрожают жизни, как твоей, так и твоим близким (хотя и не без этого тоже). Просто здраво понимаешь, насколько бы окружающему миру было бы хорошо без существования подобных представителей человеческого населения. Но в том-то и проблема. Именно эти «люди» думают, что они имеют куда больше прав, чем другие, как и прав на свою исключительную жизнь. Хотя, на деле, самую банальную жизнь паразитов.

К дяде и почти названному брату моего отца Демиру Хасадовичу Яманову в своё время я испытывал чувства близкие к благоговейным. Правда, продлилось моё слепое обожание этим скользким типом где-то столько же, как и моя одержимая любовь к Веронике Щербаковой. Ровно до того дня, как мой отец вдруг резко заболел, сразу же, после загадочной гибели моей матери, и когда всего его надежные партнёры чуть было не оставили нашу семью буквально без штанов, на обочине. Естественно, в число этих проверенных временем и тяжёлыми жизненными ситуациями «друзей» входил и Демир Яманов. Особенно, когда начал крутиться возле постели умирающего отца и проявлять чрезмерное внимание ухудшающемуся здоровью Каплана Камаева.

Я прекрасно помню “искренние” слёзы горечи потери и сожаления дяди Демира в день смерти одного из главных основателей их мощного партнёрского тандема, как и последовавший за этим удар в спину всей нашей семье. Помню, каким вернулся с их встречи мой брат с ещё одной контрастной прядью седины в смоляных кудрях.

“Вы слишком молоды, совершенно безопытны в сфере нашего не такого уж и простого бизнеса и едва ли сумеете справиться с теми проблемами, которые нужно будет решать буквально по двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Подобный опыт приходит с годами, а порой нарабатывается целыми десятилетиями. А вы уже привыкли жить на всё готовое и, желательно, на широкую ногу, не имея никаких представлений откуда что берётся и благодаря чьим профессиональным стараниям. Зачем вам что-то менять в комфортной для вас жизни или пытаться вникнуть в схему и без вас прекрасно налаженной машины? Пусть проблемами фирмы вашего отца занимаются и дальше те, кто действительно в этом хорошо разбирается. А вы… Продолжайте наслаждаться жизнью, получая неплохие дивиденды и не мучаясь при этом головной болью от возможных проблем или непредвиденных кризисов.”

Что-то вроде этих слов (по крайней мере, с данным контекстом) Демир Яманов тогда и сказал моему брату, помимо иной дополнительной о моём отце информации, из-за которой Гохан так и не захотел оставаться в стороне, а в последствии втянул и меня в руководящий аппарат правления достаточно внушительной империи Камаевых. Дяде Демиру пришлось тогда смириться и с нашим решением, и с нашим крайним несогласием оставаться в стороне и ничего не делать. Кстати, я был на тот момент почти самым слабым звеном в нашей семье, и Яманову почти удалось меня заболтать. Если бы не Гохан, подумать страшно, где бы я сейчас был и что бы стало с моим сыном…

– Я, так понимаю, не догадайся я, откуда дует ветер, ты бы и дальше продолжал бить меня по всем уязвимым точкам чужими руками, наблюдая со стороны, как рушиться моя личная жизнь и страдают близкие мне люди? Слишком привычная для тебя позиция. Оставаться как бы ни при делах, пытаясь при этом обманными ходами и уловками добиться желаемого. Видимо, по-другому ты уже просто не можешь.

– Честно говоря, не совсем понимаю, о чём ты сейчас говоришь. Хотя сложно не согласиться, если дело касается некоторых аспектов нашего партнёрского бизнеса, на которые как-то могут повлиять твои семейные проблемы. Увы, но помыслы Аллаха недоступны простым смертным. Одной рукой он благословляет, а другой наказывает. И было бы странным считать, будто существует какое-то исключительное число людей, к которым он благосклонен всегда на постоянной основе. А в условиях жёсткой конкуренции, надо находиться на чеку едва не всю свою сознательную жизнь. Сильный всегда съест слабого и будет это делать снова и снова, пока способен это делать, чтобы выжить самому. Иных законов здесь не существует и едва ли будет когда-то существовать вообще.

За что я не любил встречаться и что-то обговаривать с Демиром, так это за его пространную манеру что-то разъяснять или как-то доносить до оппонента преследуемые им цели. Вот и сейчас, глядя на него из соседнего кресла в лаундж-зоне его впечатляющего рабочего кабинета на головокружительной высоте сорокового этажа прямо над центром столицы, мне приходилось прикладывать немало сил, чтобы не сорваться и не устроить разбор полётов в свойственной мне манере.

Высокий, статный, худощавый, с копной посеребрённых волос и чуть более тёмной (когда-то угольно-чёрной) бородой и, естественно, в брендовом светло-сером костюме, идеально подчёркивающим его высокий статус полноправного хозяина окружающих владений. Панорамные окна за его спиной и длинным кожаным диваном, казалось, ещё больше усиливали выбранный им когда-то образ недосягаемого небожителя, придавая его строгой деловой внешности ложную ауру, как минимум, удачливого сукина сына или баловня судьбы, максимум – современного падишаха или халифа.

Может многие на всё это и покупались, но только не я. Особенно когда шёл на эту встречу, намеренно одевшись в комплект выбранного мною туалета, далёкого от понятия респектабельный. Джинсы, берцы, пара футболок и совершенно не деловой пиджак (про свои излюбленные побрякушки и фенечки банально промолчу). Для ночного клуба в уик-энд такой прикид – в самый раз, для деловых встреч-переговоров – раздражающее бельмо на глазу для того же Демира Яманова.

Встречались мы с ним в последние годы не так уж и часто, хоть и считались до сих пор официальными партнёрами в некоторых сферах полуобщего бизнеса, оставленного нам с Гоханом отцом в наследство. В остальном же я делал всё возможное, чтобы уже окончательно отделиться от этого ненасытного паразита и всей его честной компании и уйти в свободное плавание раз и навсегда. Подумать только, ведь на это у меня ушло, как минимум восемь лет. Хотя ощущения чей-то мёртвой хватки на своём загривке не переставал испытывать и по сей день. Что, само собой, не могло не раздражать столь тщеславного и совершенно неисправимого эгоиста, вроде я. А сейчас, так и подавно.

– Я знаю, как и законов о ведении честного бизнеса. Вернее, их как раз и принято называть законом честного бизнеса, хотя, на деле, всё с точностью наоборот. Тем более, когда в обход как этических норм, так и уголовного права начинают использовать грязные методы, далёкие от понятия благородство, честь и совесть. И чем выше планка поставленной цели достижения, тем ниже моральный уровень восприятия всей ситуации у любого из оппонентов.

Я бы, конечно, хотел сказать ему всё, как есть, открытым текстом, без витиеватых вступлений и прощупывания почвы. Но в этом-то и вся главная загвоздка. Яманова невозможно вызвать на честный “бой”-беседу и как-то заставить говорить обо всём прямо, без лирических отступлений, словесных шарад или же изящно завуалированных намёков. В этом плане, ждать от него чистосердечных откровений, почти то же самое, что поверить в честные намерения Вероники Щербаковой. А идти нахрапом на этого изворотливого мастодонта российского автобизнеса, как говорится, себе дороже.

– Прости, сынок, но тут я ничего конкретного сказать не могу, поскольку… – Демир чуть развёл руки в стороны в сценическом жесте, продолжая тем самым разыгрывать из себя постороннего и ни к чему не причастного наблюдателя. – Я не знаю истинных мотивов Аллаха на твой счёт, как и не понимаю до сих пор твоих ко мне претензий.

– Разумеется, – я сдержанно улыбнулся в ответ, но, скорее, с иронией, чем с готовностью принять его игру и закончить на этом свою почти провалившуюся миссию. – Ты же совершенно не заинтересован в моём будущем контракте с германскими партнёрами. Не только ты, но и все твои закадычные компаньоны. Шутка ли дело, я сумел заключить сделку века в обход вашей конторы, не включив при этом в список будущих акционеров, инвесторов и генеральных руководителей ни одного из вас. Хотя… если ты сейчас скажешь, будто слышишь об этом впервые и никогда до этого даже в мыслях не помышлял что-то предпринять со своей стороны, что ж… Тогда да. Тогда мне придётся поверить тебе на слово, попросить прощение за все свои бездоказательные обвинения и уползти обратно в собственную нору несолоно хлебавши.