…мысли обрываются, дальше идут мысли про что-то другое, надо бы пожрать прикупить, и побольше, чтобы на выходных из дома вообще не выбираться, в такую погоду только запрятаться в свою нору и сидеть… Да и вообще эти мысли никто не читает, где это видано, мысли читать…

– Вы нам поможете.

Спохватываюсь, что опять все не то, все не так, сначала надо:

– Здравствуйте.

Потом:

– Присаживайтесь.

Он фыркает, садится на пол, скрещивает ноги. Понимаю, что опять что-то делаю не так, понять бы еще – что именно.

– Кофе?

– А давайте.

Думаю, что делать, если он сказал – а давайте.

Ищу.

КОФЕ

Поисковик подсказывает:

ЗАКАЗАТЬ

Заказываю. Терпеливо объясняю посетителю:

– Ваш заказ будет через двадцать минут.

Он снова усмехается, снова не могу понять – что смешного, что я сделал не так…

Поясняю:

– Вы обвиняетесь в десяти убийствах.

Меняется в лице.

– Этого не может быть, что вы несете вообще…

– Посмотрите по видео…

Он смотрит на видео, удивительно спокойно смотрит, тем оно и лучше, похоже, сразу признает, что…

– …но вы ошиблись.

– Простите?

– Вы ошиблись, никого я не убивал.

– Ну а видео вам ни чем не говорит?

– А что на видео? Там никого нет.

Смотрю на него, не понимаю, до чего глупы люди, говорит, что не виноват, когда вот они, все факты, налицо…

– Вы стреляете в прохожих…

– …в воздух я стреляю, никаких прохожих тут нет…

– Но вы сами посмотрите…

– …а вы на данные этих якобы людей посмотрели?

– Нет, но…

– …а зря.

Смотрю…

– …где они живут, все эти граждане?

Спохватываюсь. Бангладеш, Бахрейн, Марокко, Тунис, Дамаск, Багдад, снова Бахрейн…

– Ну, вот видите. Их здесь нет. Мало ли что там ваши камеры напоказывали, в самом-то деле…

Мне не остаётся ничего, кроме как сказать…

– …простите за беспокойство. Мы… ошиблись…

– Ничего, бывает… потихоньку научитесь…

…уже хочу уйти, когда раздвигаются двери, въезжает крохотная машинешка, которая развозит кофе, бормочет что-то про мой заказ. Делать нечего, остаюсь в комнате, черт, надо было еще побольше всякого назаказывать, продешевил…

– Так это же он!

Даже не успеваю отскочить – она врывается в комнату, показывает на меня, срывается на крик:

– Это он их убил! Это он!

Стреляю. Сначала почему-то в грудь, потом спохватываюсь, добиваю выстрелом в голову.

Экран на стене вспыхивает, шипят динамики:

– Вы… вы…

– Что я?

– Вы убили…

– Никого я не убивал, вы что…

– Но…

– …да вы сами посмотрите, вы на данные её посмотрите, она где живет?

Экран проверяет её чип, который остался где-то бесконечно далеко отсюда…

– Гхм… Бахрейн… Манама…

– …ну вот, как она может быть здесь?

– Никак…

– Вот именно! Так что успокойтесь, пожалуйста, никого я не убивал…

Допиваю кофе, смотрю, как уносят растерзанное тело. Завязывать, говорю я себе, завязывать, хватит уже, дело зашло слишком далеко. И понимаю, что не так-то просто будет завязать….

– Я жаловаться буду…

Говорю – в никуда, в пустоту, уже понимаю, что никудашеньки-никуда я не буду жаловаться, что пока я найду, куда жаловаться, уже мои косточки будут лежать где-нибудь нигде.

Люди, затащившие меня в машину, говорят, что все хорошо, как будто может быть все хорошо, когда тебе приставляют нож к горлу и волокут в машину. И ведь как щелкнуло что-то в сознании, – не подходи к ним, не подходи, когда притормозили возле меня на остановке из ниоткуда в никуда, и две девушки из машины, ой, а не подскажете, а до Таймбурга как доехать, мы заблудились уже… И дернул черт что-то там показывать им на карте, тут-то и был ножичек к горлу, и в машину, быстро, и – я буду жаловаться, черт вас дери, и – да вы не беспокойтесь, это на неделю, не больше, а у нас там речка есть, и дома старинные, и лавочка у нас есть, там такие пряники продают, вообще закачаешься… Да мы вам все дадим, что вам там надо, все купим и принесем, вы не беспокойтесь даже…

Повторяю – я буду жаловаться, но повторяю как-то слабо, лениво, уже понимаю, что ничего это не поможет, ничегошеньки-ничего.

А городок и правда оказывается славным, по-сказочному уютным, в нем хочется жить, вернее, хотелось бы, если бы не вот так, ножом к горлу, и по шоссе через ночь, в никуда, и затормозить у причудливого домика, про который с трудом можно догадаться, что это гостиница…

– …а вам какой номер больше нравится?

Хочу заорать, что никакой мне не нравится, и вообще, выпустите меня отсюда, вотпрямщас выпустите, и уйду, уйду, вот так, ногами, двумя, в ночь, по шоссе, только чтобы от вас подальше – ничего не говорю, пожимаю плечами, девки, вы совесть-то вообще имейте, затащили хрен знает куда, еще и спрашивают что-то…

– Нет, а давайте его с видом на площадь, круто же…

Меня гонят в номер с видом на площадь, недоуменно смотрю на девчонок, что они дальше будут делать – ничего они дальше не будут делать, желают спокойной ночи, уходят…

…чер-рт…

Только сейчас понимать, что устал, как черт, – спать, спать, спать, и чем скорее, тем лучше, и провались оно все, завтра разберемся…

…завтра…

– …ой, ну я надеюсь, вам у нас понравилось…

– Ага…

– Хороший у нас городок, правда?

– Да… симпатичный…

– Вы нас не забудете?

Вымученно улыбаюсь:

– Ни в коем случае.

– А вы… а вы про нас напишете?

– Э-э-э…

Тала одергивает свою подругу:

– Да он еще не пишет…

Даже не возражаю, что уже в шесть лет умел писать….

…Еще не верю себе, что все так просто, что все так легко кончилось, я еду домой, заваленный какими-то подарками, сувенирами, еще чем-то там на память, разными вкусностями из местных пекарен и мясных лавок, кучей слов на прощание, а вы на нас не сердитесь, мы же не со зла, честное слово, это очень-очень важно, для нас… и для вас тоже…

…по-настоящему прихожу в себя только на остановке из ниоткуда в никуда, в автобусе, – как будто не было никакого городка, и недели в городке не было, и меня в городке тоже не было, и вообще…

…просыпаюсь.

Сонно потягиваюсь в лучах осеннего рассвета, понимаю, что еще рано, что еще можно поваляться, никуда не спешить, а потом прогуляться по городку до площади часов, где в пустоте висят тысячи часов-луковиц, или…

…стоп.

Какая площадь, какие часы, я же должен быть… м-м-м… э-э-э… где угодно, короче, я должен быть, только не здесь, не здесь, я же уехал отсюда…

– Я уехал отсюда, – говорю я Элис.

– Уехали, – кивает Элис.

Сидим в маленьком кафе, где по утрам подают кофе со взбитыми облаками и печенье из солнечных лучей.

– Но… почему я снова здесь?

Элис не отвечает, не отвечает не так, как будто не знает, а так, что я понимаю – ей не велено говорить.

…я уже знал, что так получится.

Уже знал – когда сначала пытался уйти из города по шоссе, а потом, пару раз вернувшись в город с другой стороны, побрел через лес, по бездорожью, через крапиву, в никуда – чтобы идти по прямой и снова вернуться в город.

Почему так, спрашиваю я у булочника, старого, как будто навечно засыпанного мукой, почему так.

– Ну а как вы хотели… понимаете… Ну если было бы что-то вроде, идете вы по дороге, а впереди шлагбаум или стена, или там вообще все обрывается в туман… ну…. Странно это. Как-то… слишком неправильно. Ну, вы согласитесь, так-то оно пристойнее как-то смотрится, что идете прямо, и приходите в то же место…

Вежливо соглашаюсь, ну не ругаться же мне с ним, где это видано, с булочником ругаться.