Ава просит, а можно я скажу, чтобы был Отряд Великих Псов, чтобы по-настоящему был, ну пожалуйста-препожа-а-а-алуйста, ну мы осторожно будем, ну мы тихонечко… На общем совете решаем, ну пусть куклы оживут, но только чтобы не более того, а Ава еще придумала, чтобы в машину знаний нырять можно было, как в бассейн, и плавать там среди звезд и планет…

…а потом мы ждали, когда появится дом Госта, а дом Госта не появлялся.

И сам Гост тоже не появлялся.

Через три дня Клок говорит что-то про спасательный челнок, мы ничего не понимаем, понимаем только, что Гост не придет. В тот же вечер как-то все цапаемся друг с другом, исключительно потому, что нет Госта, был бы Гост, мы бы на него все набросились, а его нет…

…Гост пришел через двадцать пять лет, когда мы его уже не ждали, сначала появился дом Госта, кто-то еще вскользь заметил, надо бы дом разломать, сделали вид, что кого-то не услышали.

А потом появился сам Гост, не возле дома, а поодаль, и мы смотрели на него, а он смотрел на нас, и нужно было что-то дальше делать, что-то сказать, и непонятно было – что…

Все живут вперед, а я живу вправо.

Хотя с тем же успехом можно сказать – я живу влево.

Или вверх.

Или вниз.

Хотя нет, вверх и вниз, это я напрасно загнул, я не чувствую, чтобы поднимался или опускался куда-то в своем движении.

Итак, я живу вправо.

Как бы это объяснить… Ну вот представьте себе ось времени, которая движется, конечно же, вперед. И вы все вместе с ней. Дома, деревья, люди, машины, самолеты, тротуары, плывущие в небе облака. Из прошлого в будущее. Из вчера в завтра. Из лета в осень.

А я иду вправо.

Проще, конечно, сказать, что время для меня попросту остановилось – я хожу по застывшим городам, огибаю неподвижных людей, выбираю в супермаркетах всех, что мне понравится. Только это не так, я не замер на оси времени, я как будто двигаюсь прочь от этой оси – и в то же время остаюсь на ней. Потому что там, дальше, еще одна такая же ось. И еще. И еще. И до бесконечности.

Я уже не смогу вернуться в свое время, даже если захочу.

Время для меня остановилось.

Навсегда.

Раньше мне до черта не хватало жаркого, полуденного солнца. И темных, звездных ночей. И колючего снега. И опадающих листьев. В жизни не думал, что мне не будет хватать всего этого, что я, оказывается, люблю еще что-то кроме августовских вечеров. Потому что я выбрал вечер, августовский вечер – чтобы остаться в нем. Какое-то время мне его и правда хватало, первые три года. Потом стало до черта недоставать зимнего морозного утра, чтобы поваляться в постели целую вечность, и никуда не идти, и жаркого полудня, чтобы сесть на велосипед, и гнать в бесконечность, и первых листьев после долгой зимы. Может, я бы привык, что у меня нет всего этого, – лет через десять – только вовремя догадался, что можно перебираться к востоку, где солнце уже село – чтобы увидеть ночь – или к западу, где солнце светит во всю мочь – чтобы увидеть жаркий полдень. И можно пойти на север, только это надо дольше идти – чтобы встретиться с осенью, с желтеющими листьями, и совсем-совсем на север, где зима.

Все живут вперед.

А я живу вправо.

Ну, или влево.

Или еще в какую-то сторону.

Раньше еще надеялся вернуться во время. Думал, что выйду на неделю, ну, на месяц, ну, на год, ну, на де… …нет, когда понял, что остался там на десятилетия, уже не думал, что вернусь, уже как-то все само собой стало понятно, что никакого вернусь уже не будет.

Это здорово. Что скрывать, это действительно здорово, когда не надо ничего делать, можно спать до обеда, и учиться не надо (я еще в школе доучивался, когда решил уйти от потока времени), и работать не надо будет никогда-никогда, и можно пойти, куда хочешь, и брать с прилавков все, что понравится. Пару раз бывал в Европе, думал, это бесконечно далеко, потом оказалось, всего несколько дней пути. Уже который год подумываю, как бы научиться управлять самолетом, уже который год понимаю, что ни за что не решусь не то, что лететь над океаном, а даже просто подняться в небо.

Я уезжаю к далеким городам.

Потом я возвращаюсь домой.

Я всегда возвращаюсь домой.

Сейчас я совсем старый – вроде бы, мне восемьдесят, а может, еще больше, я потерял счет времени. Пора возвращаться домой уже совсем – сюда я принесу кое-какие свои записи, кое-какие зарисовки, а больше от меня, получается, ничего и не осталось, только сейчас понимаю, жизнь как-то странно прошла… чувство такое, что все должно было быть не так, и сейчас это я не про то, что жить надо было вперед, а не вправо, а… вообще как-то неправильно. Не знаю, как.

Правда, не знаю, как.

Чего-то не хватает. Вот сейчас я дома, дома все по-старому, и Найда сидит у порога, и я не могу понять, не хватало мне Найды, или наоборот. Вот с одной стороны, когда я пошел вправо, Найда больше не бегает за мной, не лает, сидит неподвижно, смотрит туда, где я был за секунду до того, как ушел вправо. А с другой стороны, вот мне сейчас восемьдесят или больше, и я понимаю, что если бы шел вперед, никакой Найды со мной бы уже давным-давно не было, и даже воспоминания о Найде бы уже не было. А так она здесь, она рядом, и я глажу её по голове, и родители тоже рядом, ужинают на веранде, мне тоже не пришлось их терять, и бабушку терять не пришлось. Они все застыли для меня в этом вечере, в этой секунде, как на фотографии.

Думаю, что будет со мной, когда я умру. Наверное, мое тело так и будет двигаться вправо – до бесконечности.

Тогда меня никто не найдет.

Больше никогда.

Я не увижу, как они спохватятся, что меня нет, как они будут меня искать, и не найдут, я уже не увижу всего этого. Наверное, это эгоистично с моей стороны, да не наверное, а так оно и есть. Впрочем, я уже свой выбор сделал, обратно ничего не вернешь…

…дайте им возможность отойти от оси времени. Дайте эту возможность ненавязчиво, осторожно, как бы невзначай, хотите – пользуйтесь. Дальше вам остается только терпеливо выжидать. Люди начнут уходить в сторону, – от бесконечных повседневных проблем, отдохнуть – на день, на два, на неделю. Не забывайте, что это затягивает – крепко, властно, чем дальше, тем неотвратимее, пока человек не останется там навсегда.

Не торопитесь.

Самое главное, не торопитесь.

Подождите, когда люди уйдут все – уверяем вас, это не так уж и долго, каких-то лет пять максимум, а то и меньше – мир меняется гораздо быстрее, чем кажется на первый взгляд. Дождитесь, когда останутся единицы. Не бойтесь, если они останутся насовсем – эти отдельные личности, до конца преданные своему миру, вам ничем не помешают. Все их попытки вернуть кого-то со стороны в русло времени будут смешными и жалкими.

Можете входить в мир – уже даже не как победители, а как жильцы. И еще один совет, так, на всякий случай: если вы обнаружите что-то, что оставили вам люди, когда-то жившие здесь – лучше проявите уважение и сохраните то, что вам оставили. Это последнее, что останется от предыдущих хозяев мира…

– …да что такое? Да что за ребенок, да что тебе надо-то вообще?

Я сам не знаю, да что мне надо-то вообще, и от этого невыносимо, и от этого – ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! – и вроде получилось, и сложил этот конструктор, как надо было, и все равно – ы-ы – ы-ы-ы! – потому что не то, не то, надо сделать что-то такое, чтобы на века, чтобы весь мир перевернуть, чтобы без меня… вообще все не знали, что бы они без меня делали, все, они все…

…Сначала нужно родиться в далеком будущем – в период максимального расцвета цивилизации, чтобы понять, к чему следует стремиться, ради чего вообще будет все это. Родиться там, чтобы не отпугнуть самого себя от мира, от жизни, от потока времени, от бешеного водоворота событий. Осмотреться. Попытаться что-то понять – хотя бы попытаться, потому что понимания не придет.