– Да, леди, к охоте, – кивнул Флориан.

Окин Катуавр рассмеялась и даже не подумала прикрыть рот ладошкой.

– Я сказал что-то смешное? – ледяным тоном осведомился Флориан.

– Да, – невозмутимо ответила Окин, – вы спросили у дочери океана, как она относится к охоте. Морганы охотятся и убивают ради выживания. Лично я не охочусь. За меня это делают мужчины.

– А вы, Дильназ? Я слышал, пэри за считанные секунды могут создать такой город, как Санторини. Полагаю, вам нет нужды охотится, – произнёс Флориан.

– Наше колдовство от много зависит, – тонко улыбнулась Дильназ, – мы не всесильны. Мариды и пэри не против охоты. Конечно, лично я до охоты не опущусь, фи! Но мы, пэри, умеем создавать из огня рабов, джиннов. Они для нас охотятся, когда мы того захотим.

Мариды, как и пэри, относились к расе и элементу огня.

– Хочу напомнить вам, что в Санторини создание джиннов запрещено, – сказал Флориан.

– На примере Юлдуз аль-Джабир вы видели, что мы, пери и мариды, помним все заключённые нами договора, – сухо проговорила Дильназ.

– А вы, Огюстин? Вы хоть раз принимали участие в охоте? – поинтересовался Флориан.

– Не приходилось, – не в силах выносить взгляд принца, девушка опустила голову.

Она горела от смущения. О, эти его глаза – аквамариновый ад. Если бы Огюстин обнажённой провели через весь город, она бы смутилась меньше.

Мысли Огюстин замерли, как пойманный крольчонок.

– Айка, вы полагаю, не охотитесь?

– Нет, – холодно ответила Айка Роса.

Флориан дал понять, что ему не понравился ответ поветрули.

– Идриль, Мария Каталония? Каково ваше отношение к охоте?

– О, луки портят наши нежные руки.

– Мы не можем бегать по кочкам, перепрыгивать через коряги. Это так грубо и не деликатно.

Дриады говорили в один голос, причём фраза про нежные руки повторилась трижды.

– А вы, Оана? – с каким-то особенным, тающим выражением спросил Флориан.

– Если это нужно будет для империи, я пойду на всё.

– Для империи… А ваше личное отношение к охоте?

– Мой отец и братья охотились. Один раз они взяли меня с собой.

– И?

– Я испытала азарт погони.

– Вот оно, азарт погони, – задумчиво произнёс Флориан, – мы с вами похожи, леди Оана. Азарт, вот что движет охотником. Иногда я бываю на охоте, и это пьянящее чувство азарта заставляет закипать мою кровь, которая застывает от скуки во дворце. Однажды в детстве я с отцом охотился на границе южных земель. Мы добыли тигра, представляете? Настоящего тигра! Мы собрались уходить, как один из слуг заметил в траве леопарда. Глупый слуга владел алхимией и создал руну, которая ранила зверя. Другой зверь убежал бы, но леопард бросился на людей, на тех, кто был заведомо сильнее его. Леопард убил алхимика, растерзал его. И тогда отец дал мне подзатыльник, дабы в моей памяти запечатлелся образ власти. Завоевать трон тяжело, ещё сильнее удержать его. Тем более в мире, где люди не самая сильная раса.

«Зато самая активная и многочисленная», – подумала Огюстин.

– Настоящий правитель – это и хладнокровный охотник, способный выжидать часами, днями, неделями, и леопард, который бросится на каждого, кто покусится на его власть. Два императора не могут делить трон. Я люблю брата. Не желаю ему зла. А ещё я не люблю лицемерия. Я хочу быть уверен, что моя избранница пойдёт за мной в огонь и в воду, если мне не достанется трон. Кстати, вот мы и приехали.

Невесты вышли из кареты. Внизу перед ними расстилалась долина Мориито с её лесами, местечками, тонкими, устремлёнными ввысь замками, змеёй реки. Долина была окутана пеленой крупных, медленно, точно в сказочном сне, падающих снежинок.

Царство воздуха и снега проникло в душу Айки. Поветруля не смогла сдержать слёз.

Моргане человеческая долина показалась бледным отражением морского пейзажа. Но Окин вспомнила, как они вместе с Ноел Видаль летали по волнам в шторм, купаясь в метели. Или заплывали далеко в море, ложились на льдины и ловили телами снежинки, похожие на звёзды из коралловых глубин океана.

Дильназ с тоской вспоминала, как она купалась в песчаном урагане. Когда снегопад усилится, можно будет подняться в воздух и танцевать для себя одной. Ведь она Парящая пэри, а не Су пэри, может взлетать, если погода позволяет.

Прижавшись друг к другу, дриады вспоминали сон. Зимой деревья спят, погружаются в сон и дриады. Как тепло и уютно внутри дерева, а снаружи бушует непогода, скрепят ветви, но потом снег окутывает дерево, словно одеяло, и сон становится ещё глубже.

Сейчас, познав радость движения, дриады с ужасом и омерзением вспоминали свою неподвижную жизнь, и всё же…

Всё же воспоминания о дереве, о его корнях, погружённых во мрак земли, ветвях, купающихся в бирюзе неба, листьях, шепчущихся с ветром, вызывали у дриад тоску.

Оане Стан казалось, что вдалеке она видит шпили своего родового замка. Там живут её родители, ждут и надеются, что она, Оана, приведёт фамилию Стан к императорскому трону.

Что до Огюстин, то она всю жизнь провела в столице и часто приходила сюда и в дождь, и в солнечную погоду, когда горизонт был так ясен, что виднелось Королевское море. Но больше всего ей нравилась долина в снегу, особенно ночью.

Снег умиротворял душу, белыми бабочками летел вниз, откуда-то из космической темноты, играл с огоньками в долине.

Принц Флориан думал о людях, живущих внизу. Как они примут его, такого непохожего на них? Почему отец не готовил его к тяжёлой судьбе?

– Как хорошо, что скоро и Варна с Веданой увидят это волшебство, – негромко произнесла Айка Роса.

Глава 6

– Леди, не желаете ли прокатиться. Коляска покойнейшая. Ехать будете, как на перине. Лошадь – зверь. Домчит вас, куда прикажите, – с глупой улыбкой упрашивал Суад Абдул-авваль осоловелый возница.

Пэри покачала головой. Это был уже шестой возница, предлагающий к услугам девы пустыни свою колымагу.

Стражники и алхимик молча стояли в сторонке. Исполняли приказ императора. Они должны были вмешаться, только если невеста сама позовёт их на помощь.

При виде пэри мужчины делились на три типа. Представители первого типа резко глупели и готовы были исполнять любые прихоти Суад.

Представители второго типа боялись поднять на пэри глаза. Суад была одета в полупрозрачные алые шаровары. Её бюст прикрывали литые диски золота в форме моллюсков с усиками. Эти усики тонкими полосками перечёркивали плечи Суад.

Жизель не преминула спросить, не в опиумных ли видениях ювелиры пустыни видели таких моллюсков.

– Су анаса знает толк в наркотиках, – поддела Суад моргану.

Всему Санторини были известны веселящие снадобья морган и пэри.

Народ пустыни выращивал кумар в своих оазисах, морганы добывали психоделики из внутренностей рыб.

На наречии народа пустыни «Су анаса» значит «хозяйка воды».

И, наконец, представители третьего типа мужчин решительно хотели сжечь пэри на костре.

Огненную деву – на костре? Хм… Ну, утопить её, или как там убивают пэри…

– В конце-то концов, неприлично такое детям показывать! – возмущенно сказала горожанка, прикрывая глаза своему сыну, когда Суад проходила мимо.

– Леди, прокатитесь на коляске, – блажил извозчик.

– Ты, ворона! Ты к невесте будущего императора обращаешься! – зашипел один горожанин на другого.

– Эх, судьбина! И за что принцу такое счастье! – весело воскликнул молодой рыбак, проходя мимо пэри.

«Усик» лифа Суад зацепился за петлицу куртки рыбака.

Стражники двинулись на подмогу деве пустыни.

– А ведь моё имя и означает «счастье», – глядя прямо в глаза отчаянно краснеющему парнишке, произнесла Суад, – или «счастливая судьба».

Пэри осторожно сняла его петлицу со своего золотого «крючка».

– Как тебя зовут? – спросила пэри.

Парень что-то промямлил и бочком, бочком отодвинулся от Суад, не в силах оторвать глаз от её лица. Отошедши от огненной девы шагов на десять, рыбак спасся бегством.

– Вы пользуетесь успехом у рыбаков, – заметила Жизель Жарр.