Поветрули оказались тощими, как подростки из бедных семей. Морганы – долговязыми. У пэри были слишком широкие и массивные бёдра.

Явными соперницами представительниц человеческой расы были дриады. Золотоволосые, хорошо сложенные. Серые платья не обнаружили изъянов в их телах.

Морганы решили взять обилием драгоценностей. Морские девы сверкали в своих бриллиантах, жемчугах и кораллах, как новогодние ёлки.

Огюстин бросила косой взгляд на Окин Катуавр. Моргана держала изумрудную тиару в высокой причёске так, будто это была корона Санторини. Девы океана были сама невозмутимость.

За завтраком ни император, ни принцы не осчастливили невест живым общением, зато Огюстин то и дело ловила на себе изучающие взгляды монарших особ.

Раса – первична, представительница расы – вторична.

Главное, определиться со второй царствующей расой, а уж невесту можно выбирать по внешности, по характеру и по умению держать себя.

Огюстин представила, какие подковёрные и явные игры шли за воцарение колдовской расы последние пятьдесят лет. А что, если на престол сядет человеческая женщина?

Допустим, поветрули не обидятся. Они живут в гармонии со своими лесами и полями. С ветром.

Если императорская корона не достанется пэри, деве пустыни будет неприятно. Возможно, она даже отомстит. Если только не сочтёт это занятие слишком утомительным для своей драгоценной персоны. В силу физиологии каждая пэри сама себе императрица.

А вот морганы, многочисленный морской народ, всегда стремились к власти.

Насколько Огюстин знала из истории, дриады, эти загадочные златовласки, живущие не то в дереве, не то в камне, тоже стремятся к власти.

И если морганы представляют собой грозную силу, то на счёт боевых способностей дриад Огюстин не нашла сведений, сколько не искала. А искала она долго и тщательно.

Но и это не главное. Принцев двое, в трон достанется одному. Вот где интрига, вот где беда.

После завтрака полагалась прогулка по главной улице. Невест разделили на две группы. Одна группа должна была ехать в одной карете с Флорианом до панорамы Мориито. Другой группе в       Нориберта предстояло идти пешком либо ехать в коляске, как того захотят девушки, и любоваться достопримечательностями столицы.

В первую группу вошли: Окин Катуавр, Айка Роса, Дильназ Эль Амир, Огюстин Буво, Оана Стан, Идриль и Мария Каталония.

Обозревать достопримечательности в компании Нориберта предстояло Ведане Кот, Варне Миролюбовне, Жизель Жарр, Суад Абдул-авваль, Кате Сеймур и Лаириэль.

Для прогулки невестам разрешили выбрать одежду по своему вкусу.

Внутри императорская карета была спроектирована хитрым способом. Все сидели вроде бы и не по кругу, но Огюстин прекрасно видела и невест, и принца Флориана.

Только сейчас Огюстин смогла как следует рассмотреть Флориана. Узкое хищное лицо, гордая посадка головы, высокая переносица, волевой подбородок. И взгляд такой, будто из лука целится. Жгучая, опасная красота.

До настоящих холодов было далеко, но температура на улице значительно понизилась. С неба срывались редкие и крупные снежинки, белоснежным покровом ложились на город. Было пасмурно, и в то же время мягкий жемчужный свет, поразивший утром Огюстин, не вполне ещё рассеялся.

И в этом свете принц казался Огюстин не простым человеком. Королём морганов, леопардом, принявшим человеческий облик…

Свет его остро-синих глаз рассеивал тьму, точно отблеск огня на острие стилета.

А розы в саду умрут окончательно…

– Вы чем-то опечалены, Огюстин? – поинтересовался принц.

– Мне жаль ваш сад, Флориан, – к принцу следовало обращаться по имени.

– Вы жалостливая девушка, не так ли, Огюстин? – поинтересовался Флориан.

– Да, – смешавшись, ответила Огюстин.

– А вы, Оана?

На устах Окин Катуавр зазмеилась улыбка. Вероятно, моргана и в прямом, и в переносном смысле считала себя на голову выше представительницы любой другой расы и недоумевала, почему Флориан обращает внимание на какую-то человеческую девушку. К тому же выглядела Окин превосходно. От макушки до коленей её окутывали змеящиеся локоны эбонитового цвета, терялись в складках шёлка. Турмалиновые глаза морганы, окаймлённые длинными и толстыми, угольно-чёрными ресницами, меняли свет в зависимости от освещения. То они тёмно-зелёные, почти чёрные, то изумрудные, то совсем светлые, цвета морской пены, а то и просто прозрачно-зелёные.

Огюстин отметила, что Флориан ждёт ответа Оаны Стан. И поглядывает на неё с живым интересом.

Сегодня Оана выглядела гораздо лучше, чем вчера. Огюстин поняла, что эта человеческая аристократка вполне может составить конкуренцию колдовским девам.

Роскошные тёмно-каштановые с красным отливом волосы Оана собрала в высокий хвост, обрамляющий её овальное матовое лицо с миндалевидными глазами цвета бычьей крови, соболиными бровями и чётко очерченными ярко-розовыми губами. Стан умело пользовалась косметикой. Её ресницы ничуть не уступали ресницам морганы, а яркие губы красивой формы делали удачный контраст черноте глаз, щедро замешанной на киновари, и богатым бровям.

Костюм Оаны из тонкой шерсти подчёркивал все достоинства действительно хорошей фигуры девушки: высокую полную грудь, тонкую талию и подтянутые бёдра.

В волосах Оаны горел фуксиновый камень.

– Жалостливости я предпочитаю милосердие, – Оана прикрыла глаза ресницами.

– А вы, Окин? Вы милосердны? – спросил Правый.

– Я милосердна, как моргана, – коротко ответила Окин Катуавр.

– Весь мир знаком с милосердием морган, – Дильназ Эль Амир мрачно повела на Окин коричневыми глазами.

Как и у всех пэри, у Дильназ была бронзовая, щедро отливающая золотом кожа. В её волосах застыли языки пламени. Суад была одета в полупрозрачные шаровары и кожаный со вставками из золота лиф. На ногах – расшитые золотом бабуши.

– Пусть пэри говорят за себя, – парировала моргана.

– А как насчёт вас, Дильназ? Не выжгла ли южная пустыня ваше милосердие? – игриво спросил Флориан.

– Разве императрица должна быть милосердной? – пожала плечами пэри.

– А вы как считаете, Айка? Должна ли императрица быть милосердной? – обратился принц к поветруле.

На милом лице Айки Росы отразилось искреннее изумление, будто принц спросил, должен ли снег быть белым.

– Безусловно, Флориан, – ответила Айка, – будь добра ко всему живому, и всё живое будет добрым к тебе.

Айка роса не старалась быть красивой. От неё исходил внутренний свет, затмевающий все ухищрения. Круглящийся овал лица, свободно рассыпанные по плечам прямые русые локоны, раскосые лазурно-серые глаза; шёлковое, светло-голубое с сиреневой надцветкой платье и накидка из чёрного сукна – всё было просто и мило в поветруле, и чувствовалась в этой простоте неоспоримая изысканность.

– Будь добр ко всему, и к тебе будут добры даже чужие богини, – негромко, хмуро произнесла Окин.

– Богини пэри добры, – лучезарно улыбнулась Дильназ.

«Сейчас Окин Катуавр ответит: «Добры к тем, кто ползает перед ними на коленях, и поэтому они уничтожают нас, морган», и тогда ссоры не избежать», – подумала Огюстин.

Она почувствовала, как Оана Стан подалась вперёд.

– А вы, должно быть, сёстры? – с улыбкой спросил Флориан у золотоволосых дриад, которые всё это время переглядывались и пересмеивались.

– О, не, что вы, мы просто похожи! – в один голос ответили дриады, тряхнув завитыми кудряшками.

– Все дриады похожи, как сёстры.

– Все мы золотоволосы и одного роста, только глаза и черты лица разные. Ну, и всё прочее.

– Да, мы различаемся, как различаются деревья.

– Но в деревьях много общего, чем бы они ни отличались друг от друга.

Звонкие голоса дриад развеяли напряжение.

– Довольно, довольно, я понял, – со смехом произнёс Флориан.

– А теперь поведайте мне, леди, как вы относитесь к охоте, – полюбопытствовал Флориан.

– К охоте? – распахнула глаза Айка Роса.