На лице Нины испуг. Лицо няньки настороженно. Женя растеряна. А Саша, прямо глядя отцу в глаза, показывает рукой на карту Финляндии, висящую на стене:

– Папа, неправда! Ты с батарей уходишь туда… на фронт!

Глухо ударяется в окно снежок.

Нянька оборачивается и всплескивает руками:

– Это что же такое? Нет! Людям на свете покоя нету!

Входит доктор Колокольчиков. Отряхиваясь от снега, он говорит:

– Прошу извинения, но во дворе не стихает бой, и к вам пробраться можно только на бронемашине.

Нянька показывает на Сашу:

– Вот, батюшка, у него температура.

– У каждого человека температура.

– У него сто градусов температура, – говорит Женя.

– Это не у каждого, – соглашается доктор. – Они, батюшка, затеяли войну, – объясняет нянька, – скачут по сугробам. Ну, вот где-то он и схватил себе простуду.

– Он схватил простуду или она его схватила, это мы сейчас разберём.

Доктор подходит к Саше, который хмуро стоит возле своих оловянных солдатиков:

– Молодой человек, у тебя что?

Саша показывает на солдат:

– У меня армия.

– Да. Но ты болен.

– Я командир дивизии.

– Следовательно, вы… вы генерал. – Доктор отыскивает Сашин пульс. – Генерал должен лечь в лазарет. У генерала высокая температура.

Он уводит Сашу в его комнату. За ними идёт нянька. Максимов поворачивается к Нине:

– Ты обиделась?

– Ты уезжаешь. Почему ты смеёшься?

– Чтобы ты не плакала.

– Я не буду. Была Монголия. Была Польша… Мы привыкли.

В дверь стучат, и у порога останавливается осыпанный снегом мальчик в пальто, перетянутом ремнём. Он вежливо и с достоинством козыряет капитану Максимову и говорит:

– Меня зовут Тимур. Я комендант снежной крепости. Прошу извинить, если несколько наших снарядов случайно залетело на вашу нейтральную территорию.

Он показывает на окно.

На звук его голоса выходит Саша в белой рубашке с распахнутым воротом и останавливается, придерживаясь за дверь. Лицо у него бледное, гордое.

– Ваша орда сегодня отступила по всему фронту… – говорит Саше Тимур. – Но ты болен. Твой помощник Юрка командовать не умеет. И я пришёл предложить тебе перемирие.

Закрыв глаза и сжав губы, Саша отрицательно мотает головой. Женя удивлённо смотрит на Тимура. Тимур слегка пожимает плечами:

– Как хочешь. Но крепости вам не взять! И, чтобы вести бой, у вас должны быть лыжи, крюки, верёвки и приставные лестницы… Ты мне враг, но это я тебе говорю как другу.

Саша, открывая глаза, говорит с ненавистью:

– Уходи, уйди! Крепость твою мы всё равно захватим!

– Её сожжёт солнце, растопит дождь, сровняет ветер, но вашей она никогда не будет! – вспыльчиво отвечает Тимур, поворачивается и выходит.

Женя бежит за ним следом.

– Молодой комендант! – кричит вдогонку Тимуру доктор. – Я Красный Крест, и я прошу обеспечить мне свободный проход через вашу опасную территорию…

Открывая в передней Тимуру дверь, Женя спрашивает:

– Так вы с моим братом враги?

– Да. И ты на меня за это сердита?

– Нет, – вздыхает Женя. – Что же… ваше дело военное…

Закрыв дверь, Женя возвращается в столовую, где доктор и капитан Максимов разговаривают о Саше.

– У вашего сына, вероятно, воспаление лёгких, – говорит доктор. – Режим – постель. Еда – лёгкая. Питьё – кислое. Возьмите рецепт. Надо быстро сбегать в аптеку.

Нянька суёт Нине в руки рецепт:

– Сходи, Нина. Мне надо собирать капитана.

Нина в замешательстве смотрит на няньку.

– Но, нянечка, можно позвонить, – рассудительно говорит Женя. – Можно послать дворника… А то за папой придёт машина, и они не попрощаются.

– Успеет. С трамвая на трамвай, а там рядом, – спокойно отвечает нянька.

Нина тревожно смотрит в глаза Максимову. Он взглянул на часы и молча кивает головой.

– Нина, не ходи, – говорит из своей комнаты уже уложенный в постель Саша. – Я подожду. Мне не больно.

Нина входит к нему, наклоняется и целует в лоб:

– Спасибо, командир. Спи. Всё хорошо будет.

Нина ушла. Нянька укладывает чемодан. Максимов садится на стул возле Саши, рядом с ним пристраивается Женя. У изголовья Сашиной кровати стоит стол, на нём цветок, коробочка, стакан и отряд оловянных солдатиков. Стучат. Входит шофёр Коля и передаёт Максимову конверт:

– Товарищ капитан, есть машина… Саша, здравствуй!

Максимов, разрывая конверт, говорит шофёру:

– Вы приехали на час раньше. – Читает приказ. – Всё понятно. Дети, мне пора. Няня, скажи Нине, что я её ждал… Ты на неё не сердись. Ты поцелуй её от меня.

Саша привстаёт:

– Папа! Ты пиши мне часто… И ты, Коля, если у него бой, он занят, пиши мне тоже… – Тут он оборачивается, берёт со стола оловянного солдатика и протягивает его шофёру: – На, возьми от меня на память.

Коля осторожно приближается, издали протягивая руку:

– Есть писать часто, Саша! А солдат назад вернётся с медалью.

Кладёт солдата в карман.

– Ты, шальная голова, там, на фронте, не очень-то с капитаном за медалями гоняйся, – строго говорит Коле нянька. – Ты, если где видишь – нельзя, опасно, постой, обожди, обвези капитана кругом.

– Есть обвозить капитана кругом!

Саша манит отца и что-то говорит ему на ухо. Отец подумал, загадочно кивнул головой, вынул из полевой сумки бумагу и что-то быстро на ней пишет. Нянька настораживается. Максимов складывает записку и передаёт её Саше. Саша взял коробочку, сунул в неё записку, положил коробочку на стол. Потом подумал и поставил около неё двух оловянных часовых.

Максимов берёт сына за руку и целует его:

– Товарищ генерал! Желаю счастья, здоровья, а в боях – успеха… Пожелайте и мне того же.

Когда Нина возвращается из аптеки, капитана Максимова уже нет. В опустевшей столовой беспорядок. Не глядя на няньку, Нина тихо спрашивает:

– Анна Егоровна, Степан, уезжая, ничего не сказал? Ничего мне не передал?

– Он? – как бы припоминает нянька. – Ничего. Да! Он просил, чтобы ты отнесла его книги в полковую библиотеку.

– Хорошо, – говорит Нина, опустив голову, потом поворачивается и дрогнувшим голосом спрашивает: – Скажите, за что вы меня не любите?

– Я всех люблю, – суховато отвечает нянька. – Но у него большие дети, и им нужна настоящая мать, а не такая, как ты, девчонка.

Вдоль стены снежной крепости мерно шагают часовые.

С деревянными винтовками, немного сутулясь, они ходят навстречу один другому. Потом останавливаются у костра. Часы гулко отбивают четверти.

Первый часовой прислушивается: должна быть смена.

– Смена не придёт, – отвечает второй часовой, грея над огнём руки. – Никого дома не отпустят.

– Не те времена. Теперь отпустят.

Часовые поворачиваются. По тропке плечом к плечу шагает смена. Большие валенки в калошах чётко, с протяжкой отбивают по скрипучему снегу шаг за шагом. Караул сменяется.

– Всё спокойно? – спрашивает третий часовой.

– Пробежала собака. Пролетела ворона. Орда спит, и караулить нечего, – отвечает второй.

– Порядок! – говорит первый часовой. – Комендант молодец! Комендант знает, что делает!

– Коменданту хорошо, комендант спит под тёплым одеялом! – ворчит третий.

– Комендант проверяет караулы… – говорит, выходя из-за куста, Тимур и, заметив смущённое лицо третьего часового, жмёт ему руку: – Ты пришёл, ты не подвёл, Гриша. – Он выпрямляется. – Встаньте по уставу! Плечи не гни! Стой свободно и гляди в оба!

Из пролома каменной стены высовываются недоуменные лица Вовки и Юры.

– Он сошёл с ума! Такой мороз… Брр!… – жмётся Вовка. – Вон кошка подохла. А у них опять сменяются часовые… Мне домой пора. Отец ничего, а бабка вредная, и она может стукнуть по затылку.

– Вот тебе и разведка… – уныло шепчет Юрка. – Эх, заложить бы под стены крепости хорошую бомбу!

– Бомбу?! – Вовка оглядывается и, заметив драный валенок на снегу, хватает его: – Отвлекай часовых! Засекай время! Бомба сейчас будет брошена!!!