Впрочем, большую часть пути девушка дремала, укутанная в теплые одеяла, постоянно подправляемые ее внимательной сиделкой. Барон не оставлял Анну ни на минуту, развлекая разговорами и рассказами, читал ей книги, или просто согревал своим теплом. Но подчас задумчивый взгляд Корфа устремлялся на скудные пейзажи за окном, и тогда девушка украдкой разглядывала его: строгий, четкий профиль, сжатые в прямую линию губы, и суровые, стальные глаза, когда-то так пугавшие ее.

Правда, сейчас, когда эти глаза постоянно дарили ей нежность и улыбку, Анна больше не боялась их пристального взгляда. О чувствах Владимира она больше его не спрашивала. Не имела права, ведь даже несмотря на небольшое улучшение в своем состоянии, не верила в возможность счастливого исхода. Слова доктора о том, что все слишком запущено и уже поздно, до сих пор звенели в ушах. Впрочем, едва она однажды заикнулась об этом, Владимир резко оборвал ее и запретил даже думать о подобном. Как всегда, Анна не спорила, лишь кивнула в ответ, и по вновь поджавшимся в прямую линию губам Корфа поняла, что он тоже все знает.

Но больше всего девушку мучила невозможность отблагодарить барона ни чем. О близости с ней не могло быть и речи, хотя Анна с радостью отдалась бы ему, но девушка боялась передать чахотку своему спасителю.

- Владимир, я не знаю даже, как отблагодарить Вас, - однажды честно призналась Анна.

- Просто поправляйтесь, - усмехнулся тогда Корф.

“Просто живи, будь рядом, даже, если и не со мной” - добавил он тогда мысленно, но Анна не могла об этом знать. “Просто люби меня…” - кричало его сердце, но он не позволял себе даже думать об этом.

А меж тем, пейзажи за окнами кареты менялись, и белоснежные березовые рощи сменялись плодородными черноземами Украины, везде зеленели поля, и даже сам воздух, казалось, был пропитан солнцем и теплом. Каждые несколько часов путники останавливались где-нибудь на берегу живописного озера или на солнечной опушке леса и гуляли. Анна шла по мягкому мху, опираясь на локоть Корфа, а когда девушка уставала, барон легко подхватывал ее на руки. Почему-то всегда оказывалось, что они, хоть и шли очень долго, были совсем близко от кареты: Владимир всегда доносил ее обратно за несколько минут, и Анна вновь и вновь осознавала, насколько же она слаба.

Останавливались ночевать они на различных постоялых дворах. На Анну, которую Владимир иногда вносил на руках, а порой она заходила сама, обращались восхищенные, но полные сожаления взгляды. Корф хмурился: он не хотел, чтобы девушка видела жалость в глазах случайных прохожих, но Анна, казалась, ничего не замечала вокруг. Она давно уже не обращала внимания на взгляды, перешептывания, слухи… Жизнь актрисы научила ее этому. Впрочем, никто не задавал вопросов, Владимир заказывал им комнаты, и Анна оставалась одна. Обычно, она сразу же проваливалась в сон: дорога ее очень утомляла, а Владимир по-прежнему перед сном поил ее настойками опия.

========== Часть 8 ==========

До постоялого двора в Пензенской губернии барон и его спутница добрались еще засветло. Теплый южный климат положительно влиял на Анну, и сегодня девушка впервые не кивнула на предложение Владимира сразу же отправиться отдыхать, мягко улыбнувшись и предложив поужинать в общей комнате. Барон с радостью согласился, но поскольку погода стояла прекрасная, велел накрыть им на веранде. Наскоро оплеснувшись теплой водой и смыв дорожную пыль, Анна спустилась вниз, где ее сразу же отвели к приготовленному столику. Как всегда галантно поднявшись, Владимир поцеловал ей руку и помог сесть, и бывшая актриса вновь мысленно отметила, как же он изменился. Теперь барон никогда не позволял себе сидеть в ее присутствии, строго следуя всем правилам этикета, которые прежде нарочито игнорировал в ее бытность крепостной. Им подали борщ, и Анна с аппетитом принялась за еду, когда возглас вновь прибывшего офицера привлек ее внимание:

- Корф! Ты ли это, чертяка, какими судьбами!

Невысокий, изящный молодой человек с тонкими усиками и большими, живыми глазами, радужно улыбаясь, бросился в объятия поднявшемуся ему навстречу Корфу.

- Мишель! Ты здесь?

- Да, мне был предоставлен отпуск, - молодой человек порывисто обнял Владимира и обернулся к сидевшей спиной к нему Анне.

- Мишель, позволь представить, воспитанница моего отца, Анна Платонова, - Корф улыбнулся девушке и добавил. - Анна, познакомьтесь, Михаил Юрьевич Лермонтов.

- Рад знакомству, мадемуазель, - мужчина окинул девушку восторженным взглядом и поцеловал протянутую руку.

- Благодарю Вас, - Анна с интересом смотрела на молодого человека, чье имя, безусловно, узнала.

- Присоединишься к нам? Мы здесь проездом в Ялту, – Корф махнул хозяину постоялого двора, и уже через мгновение тот спешил к ним с дополнительным прибором.

- Безусловно, - Лермонтов присел, благодарно кивнув официанту.

Ужин прошел за веселыми разговорами и шутками, и лишь когда неожиданный приступ кашля заставил Анну прижать протянутый Владимиром платок к губам, господин Лермонтов слегка нахмурился.

- Значит, Ялта, - он отпил вина и усмехнулся. - Отказали с разрешением ехать в Италию?

- Мишель, брось, - Корф вновь наполнил бокалы. - Там тоже отлично.

- Безусловно, - Михаил Юрьевич задумчиво смотрел вдаль. - А знаешь, Корф, тебе непременно нужно заехать ко мне, в Тарханы. Бабушка будет очень рада посетителям, и ни за что не простит мне, если Вы не согласитесь.

- Господин Лермонтов, - Анна бросила вопросительный взгляд на Владимира. - Я не думаю, что это будет удобно, я…

- Вы отдохнете, дорогая Анна. У нас очень хорошо и красиво. А бабушка до сих пор пользуется услугами месье Леви, нашего теперь уже семейного лекаря. Быть может, он и Вам пригодится.

- Благодарю Вас, но я право не знаю, - девушка смотрела на молчаливого Корфа. Ей не хотелось причинять неудобства, да и если хозяйка узнает о том, что она актриса, скандала не миновать.

- Мы принимаем приглашение, - Владимир протянул Михаилу руку. - Признаться, Анне не помешает отдохнуть. Дорога ее очень утомляет.

- Отлично! - Мишель радостно ударил ладонью по колену. - Я незамедлительно распоряжусь, чтобы Ваши вещи доставили к нам.

И вскочив с места, молодой человек бросился отдавать нужные распоряжения.

- Владимир, - Анна подняла на барона печальные глаза. - Быть может, не стоит. А вдруг они узнают, что я - актриса, мне ведь неприлично быть в одном доме с его бабушкой.

- Бросьте, - Владимир пожал плечами. - Для всех Вы - воспитанница моего отца.

- И все-таки, мне неспокойно…

- Ну, что, готовы? - Лермонтов протянул Анне руку. - Все распоряжения отданы, мы едем!

Имение бабушки Михаила Юрьевича, госпожи Арсеньевой, было и в самом деле недалеко, и уже через час карета с гербом Корфов остановилась у крыльца опрятного, богатого особняка. Михаил Юрьевич всю дорогу провел с Анной и Владимиром, рассказывая об имении, нравах и обычаях, и постоянно одаривая Анну восхищенными взглядами. Наблюдая, как девушка сдержанно растягивает губы в вежливой улыбке, Владимир лишь усмехался, решив поинтересоваться причинами ее холодности с поэтом позже.

Анна же продолжала чувствовать себя неловко. Во-первых, мысль об обмане тяготила ее, девушке совсем не хотелось своим присутствием оскорбить почтенную хозяйку поместья, а во-вторых, внимание молодого человека ее настораживало.

Давно прошли те времена, когда юной воспитаннице льстило поклонение противоположного пола, бывшая актриса прекрасно теперь понимала ему цену, как и что кроется за восторженными фразами и пылкими взглядами. Более того, помня вспыльчивый характер барона и уже прекрасно зная отношение мужчин к подобным ситуациям, Анна опасалась ненароком спровоцировать ссору. В чувствах Корфа к себе она не сомневалась, именно так относились некоторые дворяне к своим содержанкам, которых любили, и обычно в таких ситуациях женщины практически считались их собственностью. Владимир, похоже, ее любил, и хотя не требовал ничего взамен своей заботы, Анна была уверена - даже самого безобидного или случайного флирта с другим мужчиной он не потерпит, и боялась случайно вызвать его ревность или поставить его жизнь под угрозу. К сожалению, о привычках офицеров слишком многие раздоры решать на дуэли, бывшая актриса тоже знала не по наслышке.