Пробираться через горы было тяжело. Даже на самом краю Запретной территории на любого дерзнувшего переступить заветную черту сваливалось множество самых пренеприятных ощущений, терзающих душу и тело. Вдобавок к этому, все вокруг завалило почти непроходимыми сугробами. Это было одной из особенностей Запретной территории: в независимости от того, что происходило в двух шагах от ее границы, здесь очень часто шел снег и стоял дикий холод.

И все же человеку в темно-красной тунике удалось пробраться через кромку этого ада и выйти в пустошь далеко от того места, где состоялась битва с воинами Рассвета. Получилось как нельзя удачно: там, где он, выбившийся из сил, пересек границу Запретной территории, как раз расположились трое отступников, двое из которых были ему хорошо знакомы.

– Посмотрите-ка! ― один из них немедленно вскочил на ноги. ― Фелир?

– Он самый, ― невесело усмехнулся вновь прибывший.

Зажимая рукой кровоточащее плечо, он приблизился к ним вплотную. Со всех сторон в него впились любопытные взгляды.

– Присаживайся, ― гостеприимно пригласил все тот же отступник. ― Я, честно говоря, не поверил, что ты вернулся. Эй, ну и одежда у тебя! Заделался стражем Рассвета?

Фелир присел рядом, морщась от боли.

– Я думал, ты, Лигренд, всем все расскажешь, ― кивнул он другому изгнаннику, с которым они имели несчастье напороться на Рэвенлира.

– Не успел, ― пожал плечами старый приятель. ― Пришлось добираться обходными путями. Эй, ты, исцели его!

Третий, щуплый и бледный черноволосый юноша лет семнадцати, послушно протянул руку к Фелиру. Полыхнуло яркое синее свечение, и в следующий момент раны как не бывало.

– Ну ты даешь! Новенький?

– Можно и так сказать, ― хохотнул Лигренд.

Фелир посмотрел на юношу с любопытством. Ему доводилось испытывать на себе силу исцеления ― среди отступников ее обладателей было не так уж и мало, только вот использовать дар умели далеко не все. Но даже среди двух умельцев, владеющих медицинскими познаниями, не было уникумов, способных вот так просто, без видимых усилий заживить серьезное ранение.

Уникум, однако, не обратил на его пристальный взгляд никакого внимания.

– Фелир дешево отделался, Сендергран, ― поделился Лигренд. ― Решил позабавиться, на свою голову, с мальчишкой-учеником… Что поделать, отсутствовал, не знал, как тут теперь дела обстоят.

– Если ты, Фелир, собираешься сказать, что тебя так ученик, то убирайся, ― хмыкнул Сендергран ― самый старший из группы, ему было уже за сорок.

– Очень смешно, ― фыркнул Фелир. ― Признаюсь, я недооценил полоумного воина Рассвета. Принял в расчет только Рэвенлира, Лигренд его не пропускал, так с чего бы мне было опасаться того, хилого?

– Это был Аррон, ― хихикнул Лигренд. ― Помнишь, Фелир, мы с Эриданом поймали мальчишку-преследователя? Эридан тогда еще его заживо разделал.

– И?

– Чего «и»? Это он и был! И твое счастье, что он нас в упор не помнит. Говорят, он из трупа Эридана сделал то еще месиво!

Лигренд залился смехом. Ему представлялось крайне забавным, что юный мальчик, который дождаться не мог, когда Эридан смилостивится над ним и наконец убьет его, умудрился выжить и превратиться в самое настоящее чудовище. Счастливое спасение, жажда мести, ее свершение и падение отомстившего, ― что и говорить, среди отступников трагедии такого рода происходили совсем не часто.

– Эридан мертв? ― Фелиру было не до смеха.

– Ну да, ― пожал плечами Сендергран. ― Его убили в той битве у Эндерглида. Но черт с ним! ― он подался вперед. ― Рассказывай, зачем вернулся. Что, Ретилос оказался не так хорош, как говорили?

– Напротив, ― Фелир блаженно улыбнулся. ― Напротив… Конечно, слухи не врали, в Дилане почти постоянно войны, но покуда мы на нападающей стороне, нам это в одно удовольствие. Их правитель и в самом деле бредит Этериолом. Вы бы только послушали, как этот Астион перед нами рассыпался. Мы ни в чем не знали отказа! И цена за все это ― всего лишь пара-другая слов об Эндерглиде или Градероне! Он даже не заставлял нас участвовать в войне, мы сами захотели.

Лигренд и Сендергран удивленно переглянулись. Черноволосый юноша, казалось, не слушал и недвижимым взглядом смотрел в танцующее пламя костра.

– Но тогда почему ты вернулся? ― спросил Сендергран.

Фелир почему-то снова покосился на сидящего рядом целителя и медленно проговорил:

– Надо провернуть кое-какие дела… После этого вернусь обратно в Дилан.

– Как у него все просто! ― Лигренд поцокал языком, который Эридан в былые времена частенько угрожал вырезать. ― Ты думаешь, тех, кто наступал с вами на Эндерглид, всех перебили? А вот и нет, как видишь, мы тут. И, между прочим, на Врата напасть пытались. Но теперь, черт возьми, даже тяжелее, чем раньше. Эндерглид, если не заметил, обзавелся стеной. Ума не приложу, как ты выбрался оттуда.

– Он обзавелся не только стеной, но и предателями, ― откликнулся Фелир. ― Так что это было не так уж и сложно. А благодаря этим тряпкам, ― он дернул полу своей темно-красной туники, ― местные не обратили особого внимания.

– Зато шум подняли! ― возразил Лигренд. ― Рэвенлир неспроста ошивался там, помяни мое слово.

– К чертям твое слово, я и так знаю, что подняли шум. Но я все равно пройду. Это точно.

Говоря, Фелир разложил на земле свою устрашающую цепь и неспешно стал оттирать ее от крови. Его охватило легкое чувство досады при воспоминании об ученике, попавшемся в этот капкан. Золотистые волосы, серые глаза. Велик был шанс, что раненым был Розенгельд, на которого некогда объявили охоту ― ходили слухи, что тот, кто прольет его кровь, сделает свое оружие непобедимым. Если бы только это случилось раньше! Теперь, раз уж его выпустили на поле боя, проклятие снято.

– Занятная у тебя штуковина, ― вывел его из задумчивости голос Сендерграна. ― Объяснишь, как сделать такую?

– Легко, ― Фелир любовно погладил один из шипов. ― И покажу, как обращаться ― очень полезная вещь, даже в Дилане застает врасплох. Ну а вы взамен подсобите мне кое в чем. Идет?

– Давай, ― не имел ничего против Лигренд. ― Все равно тут скука смертная.

– Отлично! Для начала кто-то должен подойти к Эндерглиду. Мне нельзя, Рэвенлир мог меня узнать. Эй, нечего так на меня смотреть! ― Фелир усмехнулся и тряхнул гривой вьющихся светлых волос. ― Только и нужно, что узнать, что там сейчас происходит… Ну и попросить карты Этериола, Эндерглида, Градерона…

– А они существуют?

– Не знаю, не моего ума дело. Не существуют, и ладно. Глупость одна, ― скривился Фелир. ― Что толку от карт, если городов всего два? Пришли, смели то, что рядом ― пошли дальше… Но Реас уперся. Подавай ему карты. Мы поймали одного из рассветных, попытали как следует, но что-то не верится, что он говорил правду.

– Кто такой Реас? ― спросил Лигренд.

– Да сбежал из Этериола в незапамятные времена и подает Астиону идеи по поводу захвата, ― Фелир пожал плечами. ― Не знаю, чего конкретно он добивается, но с его помощью я здесь быстро управлюсь.

– Ты же сказал, что он сбежал, ― наморщил лоб Сендергран. ― Он вернулся с тобой?

– Нет. Но все мое путешествие… ― Фелир вынул из-за пояса какой-то предмет, и по маленькому кругу отступников прошелестел изумленный вздох, ― …заранее прописано на пергаменте. ― Он провел золотым пером по подбородку и убрал его обратно. ― Ну что, кто исполнит волю написанного и отправится в Эндерглид?

Лигренд и Сендергран, ошарашенные, молчали. Черноволосый юноша продолжал неотрывно смотреть на костер, однако его лицо заметно побледнело.

Балиана мучили кошмары. Случись с ним это года два назад, он возроптал бы против собственного организма и из чистого упрямства не ложился бы спать. Но теперь многое изменилось.

Юан был не прав, когда назвал предполагаемое замужество Лейан его самым страшным кошмаром. Балиан всерьез из-за этого переживал, но уж если говорить о кошмарах, то Лейан, к счастью, ему никогда не снилась. К счастью ― потому что его сны были полны крови. Для него, человека, которому обычно никогда ничего не снилось, это было тяжелым испытанием, хотя он и не хотел признаваться в этом самому себе. По ночам Балиана терзал самый настоящий бред, он просыпался в холодном поту, чувствуя в горле ком, и первые несколько секунд после пробуждения никак не мог сообразить, где находится. Не так давно, во время одного из привалов на пути к Вратам Заката, у него окончательно сдали нервы, и он спросонья ударил Юана, который пытался убедить его, что все кончено и следует успокоиться. Когда Балиан, наконец, понял, что к чему, то всерьез испугался своих действий. Ударить неосознанно, это, как сказал Кристиан, уже показатель.