За месяц до нового года, Кагетора получил печальное известие – умер Тайген Сэссай. Несчастье случилось сразу, после того как он вернулся в Суругу, заключив перемирие между Нагао и Такедой. Кагетора устроил по нему поминальную службу в Ринсэндзи и отправил письмо с соболезнованиями, к которому приложил вака:

«С грустью созерцаю,

Как снег покрыл всю землю.

Лишь тьма пустоты.»

Он был удивлён, когда перед самыми праздниками, получил скорый ответ:

«Зиму сменит весна,

И распустится мальва в лесах.

Цветения миг.»

Помимо ответного вака, письмо содержало скромное поздравления с победой над Такеда и с наступающим новым годом. Подписано было, неким Мацудайра Мотоясу. Кагетора разобрал в подчерке молодецкую, ещё не окрепшую руку, целеустремлённый характер и скромность, сравнимую с самим Тайгеном. Он не сомневался, что это был юный ученик Сэссая, который не пренебрёг соболезнованиями князя Этиго, тогда как даймё Суруги, Имагава Ёшимото его проигнорировал. Что ж , Кагетора решил запомнить имя юноши, который хочет заменить покойного монаха в этом суетном мире.

Вскоре начались праздники. Касугаяма и близлежащий город-порт Наоэцу, построенный Наоэ Кагецуной , гудели, пели и плясали, вместе с их жителями. Горожане наряжались в красочные костюмы, украшали дома пёстрыми лентами, бамбуковыми ветками, а перед входом выставляли увешанную игрушками сосну-кодомацу. Дети пускали воздушных змеев, кидались друг в друга снежками, взрослые приходили из храмов и устремлялись домой, чтобы как следует отпраздновать. Вскоре, храмовые колокола пробили сто восемь раз, отгоняя каждую из забот, которыми были обременены люди за уходящий год.

Кагетора был один. Он не праздновал. Уединившись в своей холодной пещере под замком, он разжёг священный огонь-гома и начал читать заклинание, перед статуей Бисямон-тэна. Вскоре в святилище стало тепло и своды наполнились невидимой, но весьма ощутимой энергией. Кагетора воззвал к силе бога войны.

Замок Бивадзима, Этиго.

Усами говорил, но Гэндзюро его не слышал. Он погрузился в свои мысли и не замечал никого и ничего вокруг себя. А ещё он был зол. Перед Садамицу он этого не показывал, но сердце его разрывалось от обиды и он хотел закричать. Молчал. Думал, краснел, сопел, но молчал.

–Где она, Садамицу-сама?– перебил Гэндзюро старика.– Где моя жена?

Усами посмотрел на него так, будто тот, хочет отнять у него нечто ценное, такое, за что можно и убить. Садамицу убивать его не собирался, но ударить хотелось, причём чем-нибудь тяжёлым.

–Я для кого сейчас всё это рассказывал?– спросил старик язвительно.– Ты сейчас не бродяга, не шпион и даже не пехотинец, ты самурай, причём очень богатый. Ты кокудзин и предполагаемый наследник. Почему же твои мысли сейчас о женщинах, а не о важных делах клана?

–Это, несомненно, важная деталь.– убеждённо проговорил Гэндзюро.– Разве может клан развиваться без женщины? Кто будет ухаживать за домом и рожать детей? Я не вижу здесь никого! Где она? Где Нами? Моя жена!

– Ты, конечно, прав, но лишь отчасти.– Усами погладил седую бороду.– Если жена не в состоянии родить наследника, значит, следует взять наложницу, а за домом могут ухаживать слуги.

–Но ведь она ваша кровь!– настаивал Гэндзюро.– Неужели…

–Прекрати распускать сопли, ты мужчина!– повысил голос Садамицу.– Ты хотел жениться на ней, я дал тебе на это право. Дальше, ваши проблемы меня не касаются. Ты вошёл в мой клан, так изволь выполнять соответствующие обязанности. Забудь о ней на время. Можешь плакать в подушку по ночам или писать душераздирающие стихи, но днём думай лишь о делах важных. Думай о своём клане. Если моя дочь не одумается со временем, значит возьмёшь наложницу, она родит тебе сына и он возьмёт фамилию Усами. Ясно?– Садамицу проговорил всё это строго, но голос его был ровным и спокойным.

– Может вы и правы.– опустил голову Гэндзюро.– Я должен быть благодарен судьбе за то, что из подкидыша превратился в высокопоставленного землевладельца.

–Вот так-то лучше.– похвалил Усами.– А теперь слушай и запоминай. Я буду вводить тебя в дела постепенно, чтобы твой маленький мозг не вытек из твоих больших ушей от переизбытка информации.

– Вы такой остроумный Садамицу-сама!– съязвил Гэндзюро, но после неоднозначного взгляда, прикрыл рот и был весь во внимании.

Гэндзюро слушал Усами несколько часов. Старик говорил о каких то документах на землю, реестрах на оружие, запасы, людей и ещё много всяких вещей. Кроме того, молодой владелец должен был сам вести гражданские дела, слушать жалобы и выносить приговоры, производить смотр войск, вести разнообразные учёты и ещё много чего. К вечеру, выйдя из кабинета Усами, Гэндзюро просто валился с ног. Придя в свою комнату он, не раздеваясь, упал на футон и так проспал до утра.

Следующие дни он провёл уже в практике, под личным надзором Садамицу и иногда повторял теорию, которой напичкал его хозяин замка. И так практически два месяца, вплоть до самых праздников. Гэндзюро думал, что наконец-то расслабиться, но ему пришлось вести подготовку к новому году. Вообще, ему казалось, что Усами слишком его перегружает, вешая нужную и ненужную роботу, тогда, как сам старик по полдня не вылезал из своего кабинета, читал книги и пил чай в своём чайном домике. Гэндзюро трудился как пчела и некоторую работу начал выполнять уже автоматически. Ко всему прочему, он ещё должен был тренироваться в додзё по часу в день, упражняясь с луком, мечом и копьём. Остальное оружие мог выбрать по желанию. Также, три раза в неделю, они с Садамицу упражнялись в верховой езде и стрельбе из лука на полном скаку. Гэндзюро прекрасно стрелял из лука, но это для него было в новинку. Он даже несколько раз падал с лошади и в конце концов, вывихнул себе ногу. Тут то, Усами и дал ему отдохнуть, приказав соблюдать постельный режим.

В один прекрасный, холодный, зимний день, когда нога почти уже выздоровела, Гэндзюро вышел во двор своей усадьбы. Да, теперь у него была своя ясики, во втором дворе замка Бивадзима. Сам замок представлял собой довольно странную конструкцию. Во-первых; он не был горным, как большинство замков Этиго. Первая линия укреплений или третий двор, располагалась на ровной местности, а стены шли широким полукольцом охватывая берег моря Нихон. Вторая линия, где находился дом Гэндзюро, была меньше, но такой же формы и была внутри первой. Во-вторых; первый, он же главный двор находился не где-то, а в самом море, в пятидесяти шагах от берега, на скалистом острове. Там и стояла тэнсю. Хонмару был не жилой, а лишь прибежищем на случай войны и вёл к нему понтонный мост. Хотя, Гэндзюро подозревал, что там у Усами есть какие-то свои личные дела, о которых он предпочитал умалчивать. Эти подозрения были небезосновательны, поскольку старик частенько наведывался туда и подолгу пропадал.

Помимо нового дома, появилось и новое имя. Усами Гэндзюро Садакацу, так теперь его звали. После свадьбы с Нами, он вошёл в клан Усами и стал, кем-то вроде заместителя Садамицу и в случай его смерти, возьмёт главенство на себя. С одной стороны Гэндзюро был рад такому повороту судьбы, но с другой, оказался самым несчастным человеком в Этиго. После женитьбы, он практически не видел свою супругу. Нами всячески избегала его и проводила больше времени в деревни Нокидзару, чем у себя дома. Мысли о ней не оставляли младшего Усами не на мгновение и порой, это даже мешало его работе.

Ещё одна немаловажная деталь, состояла в том, что Гэндзюро был удалён от своих соратников в нокидзару и лишь выполнял всю работу, во время отсутствия хозяина Бивадзимы и всех его боеспособных людей. В войне с Такедой, Садакацу тоже не участвовал и уже подумал, что Садамицу тоже его избегает и специально оставляет в замке, чтобы он не мешался ему под ногами. Ан, нет, со временем, Гэндзюро понял, что это была своего рода, проверка и старик всерьёз готовит его к вступлению в полноправные владельцы кланом.