— Постой, я ещё не… делал предложения, — слова казались какими-то чужими и руки внезапно задрожали так, что пришлось поставить чашку на стол, — а что, если она… не хочет замуж? Или не хочет замуж за меня? Я — ужасный вариант — Пожиратель смерти, шпион, бывший учитель, убийца… Я старше её на двадцать лет… почти.

— О, Сев… Это не важно, если она любит тебя, — тепло сказала Цисси, — купи кольцо — неброское, но красивое, не произноси пышных речей. Просто скажи, что ты чувствуешь. Ни в коем случае не упоминай Роуз, чтобы она не подумала, что ты просто хочешь соблюсти приличия.

— Я не этого хочу, — буркнул я.

— Я знаю. Я вижу, какой ты, когда смотришь на Гермиону. Вы очень подходите друг другу, — слова давней подруги немного приободрили, но всё же я нервничал, выбирая в ювелирной лавке в немагическом Лондоне кольцо. Я решил взять что-то с рубинами и бриллиантами — у меня, в отличие от Малфоев, не было фамильных ценностей или истории семьи. Я мог дать моей волшебнице только себя. И свою самую искреннюю любовь — ту, что позволила мне почувствовать себя особенным.

Домой я вернулся поздно — бродил вдоль Темзы, дышал воздухом и… решался. Заглянул к Браун — она уже могла самостоятельно сидеть и болтала без умолку. В основном о Финч-Флетчи.

— Где ты был? — Гермиона, кажется, недавно вышла из ванной — влажные волосы рассыпались по плечам, кожа пахла персиком. Я глубоко вдохнул этот аромат, обойдя её, чтобы попасть на кухню. Я едва мог связать пару слов.

— Роуз спит? — спросил я.

— Недавно уложила. Готовься к вопросам о полётах без метлы.

— Хорошо, — тихо произнёс я, встав у окна и невидящим взором уставившись в темноту.

— Что такое? Я не знала, где ты и… мне было не по себе, — её голос чуть дрогнул.

— Я навестил Лаванду — её завтра выписывают, и сходил в пару мест, в которых у меня были дела.

— А подробнее ты не скажешь?

— Я думал, что мы поссорились, — признался я. — Ты выскочила из дома, не дав мне сказать и слова, — что я должен был подумать?

— Что? — на лице Гермионы было написано искреннее изумление. — Я была расстроена тем, что прочитала в газетах, а ты только посмеялся. Мне показалось, что… что тебе нет дела до моих переживаний.

— Вот как… — это было больно слышать. Кажется, придётся привыкать реагировать более… очевидно.

— Я уже не злюсь на тебя, но нужно же что-то делать!

— Я сделал, правда, судя по твоему настрою, зря.

— Что? — Она шагнула ко мне и взяла за руку. — Что именно ты сделал, Северус?

— То, что должен был, — немного сухо выдал я и отставил чашку, резко дёрнув Грейнджер на себя и обняв, — я выяснил, кто автор этих измышлений и произвёл воспитательную беседу. Хотя, очевидно, этой особе ещё на втором курсе бладжером выбило остатки мозгов!

— Это кто-то из школы? — спросила она, обняв меня.

Я рассмеялся, наслаждаясь её близостью.

— Все мы… из школы. В смысле, почти всех я учил, так что вычленить особенности изложения не составило труда. Я нашёл пару старых работ. И выяснил адрес у твоего дражайшего Поттера. Он, кстати, вовсе не собирается тебя увольнять. Правда… некоторые его замечания были совершенно неуместны.

— Какие? — она поцеловала меня в уголок рта.

— Не скажу.

— Северус…

— Не сейчас, я страшно устал. Идём в постель.

Я прижался к её мягким губами, принимаясь ласкать податливое тело, вжимающееся в моё.

— Скажи хотя бы, кто автор статьи, — попросила Гермиона.

Я оставил ряд влажных поцелуев на белоснежной шее, прежде, чем шепнуть:

— Алисия Спиннет.

Гермиона вывернулась из моих объятий, и одёрнула майку, которую я так удобно задрал на ней почти до подбородка.

— Что?! Алисия? Но… она же… она работала со мной, я же… мы так хорошо общались и…

— И ты ушла, оставив вместо себя не её, — протянул я, — а женщины страшны в гневе… Тебе ли не знать. Алисия из кожи вон лезла, а ты её не замечала. Они с будущей миссис Уизли столкнулись у Фортескью, где от души перемыли тебе косточки. Парвати имела неосторожность выложить подробности нашего, так сказать, романа, обиды несчастного Рональда и траура всего рыжеволосого семейства. Так что… это просто… ответ на твою неблагодарность и предательство.

Она застыла на месте, хватая ртом воздух и смотря так обиженно, словно я сообщил ей, что Рождество отменяется. Навсегда.

— Что, дорогая? Нечего сказать? — я ухмыльнулся, трусливо оттягивая момент с предложением. — Коли мы всё выяснили, пережили твою реакцию и осознали, что мы не в ссоре, идём в кровать. Я постараюсь тебя утешить… парой приятных нам обоим способов.

— Я думала, что люди меня любят, — глухо произнесла Гермиона, закрыв лицо руками.

— Люди, как правило, тебе завидуют, — я запустил пальцы в её кудри, перебирая непросохшие пряди, — ты умна, красива, героиня войны, подруга мальчика-который-выжил, лучшая ученица Хогвартса за последние пятьдесят лет…

— И любовница Ужаса Подземелий, двойного шпиона и самого сильного мага после Воландеморта и Дамблдора… — уныло пробурчала она, опуская руки.

— Мне не нравится это слово.

— Какое? Ужас подземелий или двойной шпион?

— Любовница.

— Почему? — спросила Грейнджер.

Я прижался губами к её уху, целуя тонкую кожу за ним и шепча:

— Оно не отражает всей сути.

— Сути? — она подозрительно посмотрела на меня. — Что ещё за высказывания?

Я сделал глубокий вдох, мысленно решаясь. Сейчас или никогда.

— Гермиона, я люблю тебя и… и я много думал…

— Уже страшно, — фыркнула она, но в глубине карих глаз зажглось понимание.

— Не перебивай, это невежливо.

— Простите, профессор.

Я откашлялся, стискивая пальцы правой руки в кулак, а левой вытаскивая из кармана коробочку.

— Гермиона Грейнджер, ты выйдешь за меня замуж?

========== 29. Вместе ==========

Мой рот открылся сам собой и я уставилась на Северуса, округлив глаза и вмиг растеряв все заготовленные слова. Я ожидала, что он извинится за то, что было утром, расскажет об исправлении ситуации или чем там он занимался весь день, но не… предложения. Мерлин, хорошо, что не бухнулся на колени — мне стало бы совсем неловко. И дело было вовсе не в нём — я любила его, и эта любовь давала мне силы. Нам было хорошо. Он ценил меня и не пытался исправить в угоду каким-то своим представлениям, он вообще не высказывал мне никаких ожиданий, в отличие от Рона. Снейпу было плевать, что я не умею готовить — Бинки справлялся в десять раз лучше, его не раздражало то, что я делаю карьеру и иногда теряю связь с реальностью, погрузившись в какую-то книгу. Его немного бесили мои друзья, особенно Гарри, но он скрепя сердце позволил мне приглашать их в наш дом когда угодно, только не заставлять его присутствовать. То, как он вёл себя с Рози вообще вызывало слёзы на моих глазах — такой преданной, нежной, всепоглощающей любви и заботы я не видела никогда. Он готов был ради неё на всё — кажется, сам факт того, что она его плоть и кровь восхищал Северуса. И… и я задавалась вопросом, не ради дочери ли всё это? Конечно, он хотел меня и демонстрировал это при каждом удобном случае, его ласки сводили с ума, но страсть — это не основа для брака. Любит ли он на самом деле меня или только то, что я ему даю?

Я мгновенно прокляла себя за сомнения, вихрем пронесшиеся в голове, когда в лице Северуса что-то дрогнуло, и он сильнее стиснул пальцами коробочку с кольцом.

— Ты не откроешь её? — мягко проговорила я, сделав шаг к нему и обхватив пальцами предплечье.

— Что? — непонимающе переспросил он. Кажется, то, что я замешкалась с ответом, уверило его в отказе. Это удивительным образом подняло мне настроение. Если бы он делал предложение из чувства долга, то должен был бы испытать облегчение, откажи я ему, а не разочарование, так отчетливо читающееся сейчас на суровом лице.

— Покажи мне кольцо. Как я смогу сказать тебе «да», если не увижу, что ты предлагаешь? — я говорила немного шутливо, желая, чтобы он немного расслабился.