Помощник сглотнул и кивнул, а я посмотрел на эту тварь ещё раз и бросил ему черные перчатки из мягкой кожи прямо к ногам:

— Это прощальный подарок от Малики.

Тяжёлая дверь закрылась, а я ещё долго слышал собачий лай из её стен. Он будет орать. Но его никто не будет избивать и насиловать. Он сойдёт с ума и сдохнет сам.

Теперь я закрыл все двери в оба мира, и у меня осталось лишь последнее — забрать Лику, и увести в наш. И мне похер на все дерьмо вокруг. Я малолетний эгоист и разрушил всё, что было вокруг меня ради женщины. Раньше ради бабы я бы палец о палец не ударил. Но это было тогда, до того как я произнес слова, которые изменили мою жизнь к херам и навсегда:

"Приказывайте, моя госпожа!"

С этими воспоминаниями я вошёл в простую калитку двух этажного особняка, которая была увита непонятным растением, как дом моего немого старичка. Память о нем я тоже хранил.

Здесь было тихо и очень спокойно. Настолько, что я не поверил собственным ощущением. Ещё пол часа за моей спиной был огромный город.

Анастасов стоял на крыльце и смотрел на меня совершенно по другому.

— Приперся! И зачем только столько бабла потратил на того ублюдка? — аджоси усмехнулся и неожиданно протянул мне руку, которую я подал и немного поклонился.

По какой-то дикой причине, я был так же спокоен, как это место, но с каждой минутой, моё терпение подходило к концу.

— Успокойся! Она тут! — начал смеяться мужчина, а я посмотрел в сторону, куда он указывал, и у меня в груди словно что-то лопнуло и так ударило, что выбило весь воздух из лёгких.

Лика стояла в теплой белой парке возле альтанки и смотрела на меня моими зеркалами. И только я заметил как они наполняться влагой и начинают блестеть, сорвался с места, как ненормальный.

— Хан! — она схватила за мои плечи и начала смеяться и брыкаться, когда я её поднял.

— Моя госпожа! Вы плохо ели, и от вашей сочной задницы и следа не осталось! Как будете брать на себя ответственность за такое преступление? — прошептал в её шею, и подхватил крепче.

Она стала намного легче, и ещё не до конца пришла в себя. Но я помнил, что постоянно мне твердил весь этот месяц Анастасов: позитивные эмоции; я должен не замечать ничего и говорить, что всё хорошо; она не должна пропускать Прем препаратов; никаких воспоминаний о её прошлом, или о том через что нам пришлось пройти; и ни в коем случае не оставлять одну, если попадет хоть в одно людное место.

— Хан… — тихий шепот, а мне кажется, что я начинаю разогреваться, бл***, как печка.

— Милая, — я посмотрел на её губы, и сглотнул влажный ком в горле, потому что дико соскучился за всем, что держал в руках, — Ты точно меня не боишься?

— Нет, — и я застыл, потому что она нагнулась и взяла моё лицо в руки, начав целовать каждую его часть, — Я боялась, что это ты начнёшь бояться меня.

— Местами было, — признался и хрипло выдохнул в его губы, нежно сжав бедра.

Лика застыла, и начала дрожать:

— Мы уезжаем из этого ужаса, — мягко втянул её губы и чуть не кончил от того, как мне было это необходимо всё это время.

— Куда? — тихий и ласковый шепот, мягкие нежные движения её маленьких пальчиков в моих волосах, и запах лотоса. Моего лотоса.

— Ты доверяешь мне? — прижал сильнее к себе, и опять поцеловал, смотря на своё отражение в её глазах.

— Да.

— Это главное, — поцелуй становиться глубже, и я слышу, как она тихо издает мягкий стон в мои губы, пока я опять ем её, не могу никак поверить, что она в моих руках.

— Я чуть не рехнулся без тебя, поэтому просто так ты от меня не отделаешься, когда мы приедем…

Я хотел её, и мне прямо выворачивало член в штанах. Но я понимал, что мы во дворе чужого дома, и она ещё не совсем пришла в себя. Поэтому сцепил зубы и расслышав, грузный кашель за спиной и женский мягкий смех, опустил свою девочку.

— Идите ужинать! — женщина в простой парке, напомнила мне аджуму из палатки, и почему-то я знал, что она хотела нас накормить.

Лика взяла меня за руку, и осторожно ступила в сторону дома. Видимо на противного старикана она тоже реагировала, как на угрозу.

— Тебе…

— Со мной всё будет хорошо, — Лика обернулась и улыбнулась, но я знал, что ей трудно, — Я справлюсь, Хан. Должна, ради тебя!

Я застыл взглядом на её лице и четко произнес:

— Это мой выбор! Я хочу быть с тобой! И ты не должна никогда корить себя за что либо! Ты виновата в одном!

— Это в чем? — Лика прищурила глаза, а я прицыкнул и ответил:

— В том что совратила малолетнего идиота, и в том что упрямая ослица. Не будешь меня слушаться, вот тогда и поговорим о твоих провинностях, — резко ответил, и потащил её к дому, а потом ощутил, как она прижалась к моей руке, и словно спряталась за ней и моей спиной, переплетая наши пальцы.

— Саранхэ, ё… — её тихий шепот, сквозь улыбку, пока мы идём к крыльцу, и мой уверенный ответ:

— Хоть что-то правильное выучила.

— У меня будет много времени, чтобы выучить больше.

— Это факт, наэ хетсаль!

Штат Техас. Ранчо "Анна-Мария". Шесть лет спустя.

— На огромной горе, которая опушкой леса доставала до самих небес, жил простой ремесленник. Молодой господин был юн и красив. Строил диковинные домики из бамбуковых ветвей для птиц, разговаривал с холодным горным ветром, и умел видеть то, чего не видел никто. Он мог распознать свет и тьму внутри любого. Одним взором зорких глаз, в которых светилось небо, сумел бы побороть любого обидчика. Юный и смелый господин, веривший в небесную благодать был и сам с небес. Каждую ночь, когда на город в низине у подножия опускалась тьмы вонхви, юноша обращался небесным ящером. Красивым змеем, с серебристо-голубой чешуёй, которая разбрызгивала свет над тьмой и уничтожала всё, что хотело навредить его подданным. Однажды юноша в обличии человека решил спуститься в город. Надел шелковистые одежды, заплел длинные темные волосы, в которых была видна серебристая крошка звёзд, и спустился вниз. Он думал, что его встретят с почестями, отблагодарят за защиту, но люди испугались слишком красивого молодого мужчину и хотели забросать его камнями. Но внезапно перед ним встала хрупкая девушка и приняла весь гнев зависти людей к юноше на себя…

Я тихо перевернула страницу, и посмотрела на Анну, которая опять прикинулась, что спит.

— И что было дальше? — она обернулась в моих руках и потерла рукой правый глаз, зевая.

— А дальше время спать! — я погладила её по маленькой головке, и мои пальцы прошлись в смолянистых мягких прядях.

— Нет… Ну ещё чуть-чуть… Оммааа… — она опять зевнула, но как всегда начала канючить, и я погладила её ещё раз, смотря на то, как она копирует поведение Хана.

Во мне каждый раз разливалось что-то необъяснимое. Это чувство не опишет ни одно слово. Я никогда не смогу объяснить простыми словосочетаниями, как можно ощутить счастье.

— … Девушка достала маленькую чешуйку и грозно вскричала: «Это небесный дракон! Это наш защитник! Смотрите!" И показала всем маленькую чешуйку, которую сжимала, как наивысшую ценность. Юноша вскинулся, и его сердце затрепетало. Он с нежностью посмотрел на девушку, но ушел. Обратился красивым небесным ящером, оставив ей часть себя навсегда…

Я услышала тихое и ровное дыхание, и прикрыла глаза вдыхая её запах. Она даже пахла как он. Мне было настолько хорошо, что я не могла поверить в подобное, каждый раз, когда чувствовала это.

— Спи… — тихо поднялась и укрыв свою малышку стёганным одеялом, поцеловала и выключила ночник.

Обошла горы разбросанных игрушек, палатку, которую соорудил Хан прямо посреди комнаты, и тихо прикрыла за собой дверь.

Этот дом был как крепость из дерева и пах точно так же. Свежим деревом и моим Ханом. Всё было построено его руками, он как одержимый бегал за рабочими, ездил сюда каждые выходные из коттеджа на озёрах, в котором мы жили первые пол года.